развернувшегося антирусофильского наступления. В дело вмешался даже Ватикан. За симпатии к православию русофил, униатский священник Иван Наумович был отлучен римским папой от церкви. Воспользовавшись ситуацией, иезуиты захватили монастыри, принадлежавшие грекокатолическому ордену святого Василия [135].
За процессом 1882 года последовали другие: братьев Геровских, Первый и Второй Мармарош-Сигетские, Максима Саидовича и Семена Бендасюка. Как правило, использовался один и тот же механизм: русофилы обвинялись в агитации перехода грекокатоликов в православие. Пройдет время, и Алексей Геровский, один из репрессированных лидеров русофилов, напишет письмо И. В. Сталину, содержавшее призыв спасения русской идентичности на Западной Украине: «Не дайте в обиду самой западной окраины Земли Русской. Защитите ее. Не допустите, чтобы наше маленькое русское племя, удержавшееся в течение тысячи лет на юго-западных склонах Карпат, было стерто с лица земли в момент величайших побед русского оружия. Спасите русский край, который русские ученые (профессор Ключевский) считают колыбелью русского народа. Русская история Вам этого никогда не забудет» [136].
Во время Первой мировой войны репрессии против русофилов в Австро-Венгрии приобрели характер системной государственной политики. Повсеместно велись поиски русских шпионов. Русофилы направлялись в концентрационные лагеря: Телергоф, Терезин, Береза-Картузский. Василий Ваврик, один из ярких деятелей русофильского движения, свидетельствовал о порядках в Телергофе: «Это был лютейший застенок изо всех австрийских тюрем в Габсбургской империи… Смерть в Талергофе редко бывала естественной: там ее прививали ядом заразных болезней. По Талергофу триумфально прогуливалась насильственная смерть. О каком-нибудь лечении погибавших речи не было. Враждебным отношением к интернированным отличались даже врачи. О здоровой пище и думать не приходилось: терпкий хлеб, часто сырой и липкий, изготовленный из смеси самой подлой муки, конских каштанов и тертой соломы, красное, твердое, несвежее конское мясо дважды в неделю по маленькому кусочку, покрашенная начерно вода, самые подлые помои гнилой картошки и свеклы, грязь, гнезда насекомых были причиной неугасаемой заразы, жертвами которой падали тысячи молодых, еще вполне здоровых людей из среды крестьянства и интеллигенции. Для запугивания людей, в доказательство своей силы тюремные власти тут и там по всей талер-гофской площади повбивали столбы, на которых довольно часто висели в невысказанных мучениях и без того люто потрепанные мученики» [137].
Но русофилы в условиях репрессий проявляли предельную стойкость в своей русскости. Тот же Василий Ваврик выразил эту позицию стихами:
Я — русин [138].
Я русин был и русским буду,
Пока живу, пока дышу,
Покамест имя человека
И заповедь отцов ношу.
Когда австрийцы и поляки
Да немцы лютые меня
С правдивого пути не сшибли
И не похитили огня,
То ныне ни крутым запретам,
Ни даже ста пудам оков
Руси в моей груди не выжечь
Во веки вечные веков.
Русофильское движение, хотя и в существенно ослабленном виде, продолжало существовать еще в 1920-е — 1930-е годы в Польше. Борьбу с ним вели как польские власти, так и украинские националисты. Советский Союз не поддержал русофилов, хотя и имел такие возможности. Со стороны СССР была принята установка легимизации большой украинской нации, что, вероятно, являлось стратегическим просчетом.
Хлопоманы и польская трехходовка
В создании украинского движения как противовеса русофильству среди русинов были заинтересованы многие: и австрийцы, и венгры, и поляки. Цель состояла в выведении края из-под потенциального влияния России. Карпатороссам внушалась мысль, что они не русские, а украинцы. При ослаблении России такая позиция давала возможность попытаться отторгнуть у нее в свою пользу другие украинские территории. Вначале в противовес русской идентичности стала заявляться идентичность «украинско-руський народ», а затем и попросту «украинский народ».
Характерно, что первыми с идеей об особом украинском народе выступили поляки. В стратегиях восстановления Польши большая роль отводилась восстановлению польской власти в «восточных кресах» (территории Украины и Белоруссии). Но рассчитывать на поддержку местного населения в вопросе признания этих земель польскими было невозможно. Поэтому пошли на трехходовку: 1) украинцы не являются русскими; 2) земли Украины принадлежат украинцам, имеющим право на свое национальное государство; 3) Польша приходит на помощь Украине, защищая ее от русской агрессии.
Для обнаружения польских истоков украинского сепаратизма целесообразно обратиться к распространившемуся в XIX столетии на Правобережной Украине движению хлопоманов (рис 16). Участниками движения были представители польской шляхты и ополяченного малоросского дворянства. Наименование движение получило ввиду идеологии сближения шляхтичей вопреки своей сословной с местным крестьянством. К хлопоманам принято относить Владимира Антоновича, Павла Житецкого, Фому Падуру, Фаддея Рыльского, Павла Чубинского. Польские авторы стали вдруг создавать апологию украинской истории и украинских вольностей. Сложилось целое направление, названное еще в 1837 году писателем Александром Тешинским, украинской школой в польской литературе. К ней принадлежали многие видные фигуры польской литературы: Северин Гощинский, Михаил Грабовский, Юзеф Богдан Залеский, Юзеф Кожегевский, Юзеф Крашевского, Антоний Мальчевский, Фома Падура, Винценты Поль, Юлиуш Словацкий, Михаил Чайковский.
Рис. 16. Движение хлопоманов: польский проект
Однако героями польской литературы стали не малоросские крестьяне, а казаки. Отсюда другое наименование хлопоманов — казакофилы. Существует мнение, будто бы польская шляхта ненавидела запорожское казачество. Соответствующие представления связываются, в частности, с гениальными образами гоголевского произведения «Тарас Бульба». Были, безусловно, в Польше и казакофобы. Но вместе с тем сам миф о казаках в значительной степени формировался в польской среде [139].
Товарищество «Просвита»: украинофилы вместо москвофилов
В год создания Австро-Венгрии — 1868-ой — была учреждена и первая украинофильская просветительская организация во Львове — Всеукраинское товарищество «Просвита» имени Тараса Шевченко. С первых шагов товарищество вступило в жесткий конфликт с галицийскими русофилами и при содействии властей стало теснить их в борьбе за общественное мнение [140]. Это не было честной конкуренцией, в ход шло сотрудничество с полицией, клевета и доносы. Товарищество получило большие издательские возможности. Со временем при содействии митрополита Андрея Шептицкого ему был предоставлен даже собственный музей.
Особую роль в становлении «Просвиты» сыграли польские пропагандисты. Одним из них был участник Польского восстания 1863 года Паулин Свенцицкий (рис. 17). «На пространстве от Балтийского моря до Черного, от Кавказа до Карпат видим оседлый пятнадцатимиллионный народ, что говорит на другом языке, имеет общие нравы и обычаи, везде верен своим традициям и одну лелеет надежду», — провозглашал польский патриот. Другим этот народ, по представлениям Свенцицкого, выступал по отношению к русскому народу. О том, как он относился к русским, свидетельствует название одной из первых поставленных им пьес, принесших большой
