Ознакомительная версия.
Итак, явные тюркские корни. А норманнские? А Рюрик? Как не вспомнить мою первую книгу «От Рюрика до Ельцина. Хроника российской истории»! Как писал поэт-сатирик Сергей Сатин:
Тащи, девки, сажу, сурик,
Ложь на рожу макияж.
Едет к нам с Европы Рюрик —
Первый князь законный наш.
Шведы называют Рюриком принца Эрика Светлоокого. Якобы космический импульс пришел на землю будущей России в ночь с 6 на 7 июля 862 года, а точнее, в 22.32 (!). В тот год, когда Рюрик начал княжить в Новгороде. Рюрик Новгородский и Рюрик Ютландский — одно и то же лицо.
Итак, норманны на Руси. Норманнская колонизация? И опять вопросы: от кого пошла Русь? От норманнов — варягов? Однако есть и другие версии: от прибалтийских славян, от финнов. Есть историки, которые выводят русское имя от литовцев, мадьяр, хазар, готов, иранцев, кельтов, евреев и т. д. Еще немного, и нам придется читать о происхождении Руси из Родезии или с Соломоновых островов. Существует и какая-то загадочная Велесова, или Влесова, книга. Одни говорят, что это подделка, другие — что в ней содержится истина.
Но хватит гаданий, откуда пошли русы и кто они такие, спорить можно до бесконечности. Лучше поговорим немного об империи, о том, как она образовалась. И снова яростные споры. Одни утверждают, что собирание земель шло исключительно мирно и даже дружелюбно, «володейте нами» — и все тут! Другие историки и эксперты считают, что империя собиралась с кровью и порохом. Впрочем, когда началась великая держава? На итальянской карте Андрео Бьянки 1436 года вся северо-восточная Русь обозначалась как «imperio Posi Magno». Но это была еще не империя. «А вся империя с помпой «мирового величия» начинается с России и Ивана Грозного», — полагает русско-американский профессор Александр Янов. Значит, с Казани, с завоевания Казанского ханства?
В сборнике «Русская историческая песня» есть и такая («Взятие Казани»):
Ох вы гости, гости званые,
Гости званые, гости браные,
Сказати ли вам, гости, про диковинку,
Про диковинку, такую не про маленьку:
Еще как государь-царь Казань-город брал…
Ну, а далее про подвиги «пушкарщиков-зажигальщиков»… Оглядываясь назад, на наше славное историческое прошлое, Юрий Афанасьев говорит:
«Над Россией вдоволь поиздевались сначала цари, потом большевики. Поиздевались в том смысле, что пригибали, требовали от нее чего-то. Что было нужно Петру I, Николаю II, Сталину, Брежневу? Нужно было все это пространство завоевать, а потом удержать. Вся историческая жизнь России на это и ушла — завоевать и удержать».
Но зато какая гордость: одна шестая часть суши! «От края и до края, от моря и до моря», — как пелось в одной патриотической песне уже советского времени.
А Новгород?! Новгород и Псков свободно торговали с Западом, новгородские купцы ездили по всеми миру. Но вот пришел конец этой новгородской вольнице. В декабря 1477 года Иван III в последний раз осадил Новгород.
— Какую власть желаешь иметь над нами? — спросили царя новгородцы.
— Хочу властвовать в Новгороде, как властвую в Москве… Знайте же, что в Новгороде не быть ни Вечевому колоколу, ни посаднику, а будет одна власть — государство, — такой был им ответ.
И прощай, новгородская демократия! Как писал Карамзин: «Московитяне изъявили остервенение неописанное: новгородцы-изменники казались им хуже татар».
Пришел конец и Марфе-Посаднице, с великой горечью удивившейся своему народу, который недавно «славил Марфу и вольность», а затем так же горячо приветствовал власть московскую. К добру или к худу все это произошло? Тот же Карамзин писал:
«История не терпит оптимизма и не должна в происшествиях искать доказательств, что все делается к лучшему, ибо сие мудрование несвойственно обыкновенному здравому смыслу человеческому, для коего она пишется».
В 1570 году Иван Грозный с бандой опричников (а разве не банда?) отправляется в Новгород и устраивает там кровавую баню. Как свидетельствует Николай Костомаров: «Иван приказал привести к себе в городище тех новгородцев, которые до его прибытия были взяты под стражу. Это были владычные бояре, новгородские дети боярские, выборные городские и приказные люди и знатнейшие торговцы. С ними вместе привезли их жен и детей. Собравши всю эту толпу перед собой, Иван приказал своим детям боярским раздевать их и терзать «неисповедимыми», как говорит современник, муками… потом он велел измученных, опаленных привязывать сзади к саням, шибко везти вслед за собой в Новгород, волоча по замерзшей земле, и метать в Волхов с моста. За ними везли их жен и детей; женщинам связывали назад руки с ногами, привязывали к ним младенцев и в таком виде бросали в Волхов: по реке ездили царские слуги с баграми и топорами и добивали тех, которые всплывали…»
Вот «Что у нас было на святой Руси» (первоначальные слова еще одной исторической песни — «Правеж»).
А польские дела? Восемь разделов Польши — и тоже кровь, страдания людей, а потом мы удивляемся: почему не утихает русско-польская вражда? Поляки на нас. Мы на поляков. Михаил Муравьев, заклейменный общественным мнением как «вешатель».
А Крым? Четыреста лет русские пытались овладеть Тавридой, наконец это удалось князю Григорию Потемкину, ставшему Таврическим. А затем все русские императоры, за исключением Павла, и все советские властители, за исключением Ленина, нежились в Крыму. Вспомним, кто основал Севастополь. Контр-адмирал Томас Макензи (Фома Фомич — на русский манер) и архиепископ Словенский и Херсонский Евгений Булгарис. В «Описании обороны города Севастополя» под редакцией Эдуарда Тотлебена (еще один чужестранец на службе России) четко сказано: «Макензи принадлежит честь основания Севастополя».
Где нынче русский город Севастополь? Это уже, как говорят юристы, другая новелла.
Необъятные просторы Сибири. Российская империя проглотила их в сказочно короткий срок, за 67 лет, считая со дня похода Ермака до постановления в 1649 году на тихоокеанском побережье Охотского острога. С присоединением Сибири Россия получила месторождения золота и серебра, которых у нее не было; сибирской пушниной оплачивались все гигантские реформы Петра I; экспорт сибирского масла превышал доходы от золотопромышленности России и т. д. Как где-то в газете мелькнул заголовок: «Москва без Сибири — это мелкое княжество».
Как присоединилась к империи Сибирь? А как Кавказ? Что писал классик про гору Казбек?
Видит странное движенье,
Слышит звон и шум.
От Урала до Дуная,
До большой реки,
Колыхаясь и сверкая,
Движутся полки;
Веют белые султаны,
Как степной ковыль,
Мчатся пестрые уланы,
Подымая пыль;
Боевые батальоны
Тесно в ряд идут,
Впереди несут знамены,
В барабаны бьют…
Это всего лишь поэтическая картинка. А в действительности — снова кровь, снова людские страдания, убитые и раненые, разоренные дома, беженцы, нужда и нескончаемые слезы…
На историю можно всегда смотреть с двух сторон: со стороны победителя и со стороны побежденного, со своей стороны и со стороны врага, и как разнятся эти два взгляда! Что хорошо для одних, то плохо или просто ужасно для других. Читатель возразит: все это лишь слова, риторика. Увы, нет! Как видят нас, россиян, латышские патриоты? Один из них, Юрис Рудевскис, в исследовании «Культурно-исторический феномен России» писал:
«Россия… Не только латышам, но и другим народам, которым судьба определила жить рядом с таким соседом, Россия вечно приносила только зло — смерть, геноцид, русификацию, насилие, сеяла все мыслимые и немыслимые пороки. В конце тысячелетия баланс не радует: с земной поверхности исчезли многие народы, убиты миллионы человек — эстонцы, чеченцы, поляки… А Россия по-прежнему угрожает существованию и безопасности всего мира, внешне кичась своей военной мощью, но не в состоянии прикрыть свою материальную и духовную наготу, нищету и тупость…» («Независимая газета», 1998, 18 марта).
Что это — навет? Хула? Или горькая правда?.. Лично я воздержусь от ответа и приведу-ка лучше высказывания нашего российского литератора и философа Александра Кацуры. В статье «Генетическая жажда» он, ссылаясь на Льва Гумилева, отмечает, что российский этнос молодой, ему чуть более шести веков, а поэтому он-де еще бродит и готов на любые экспансии:
«В чем исторический смысл жадного, страстного расширения России? От Московского княжества — за считанные столетия — до гигантской империи от Балтийского до Японского моря. Один из факторов — генетическая жажда. При генетической самоизоляции вятичи и кривичи были обречены. Готов был уйти в небытие (и отчасти ушел) тот прекрасный славянский тип — рослый кудрявый голубоглазый блондин, некая смесь Леля с Алешей Поповичем или Василия Буслаева с Садко…
Ознакомительная версия.
