Германия никогда в послевоенной истории не рассматривалась ею, как мировая держава. Теперь договор меняет эту благостную картину».
Англия тоже немало озаботилась объединением Германии и ее растущей экономической и военной мощью. Об этом прямо заявила премьер-министр М. Тэтчер.
А как в Советском Союзе отнеслись к объединению Германии?
Вряд ли тут можно найти однозначный ответ. Однако большого противостояния Президенту не наблюдалось.
За многие годы тоталитаризма приученные заглядывать в рот и безоглядно верить вождям, советские люди верили и теперь.
Да уж как верили! Не станем стыдиться той веры. Ведь и вправду, на фоне старческой беспомощности Генсеков последних лет, молодой, вроде бы энергичный, обаятельный Горбачев казался «мессией», посланником Бога в уставшей стране.
Ну, а если бы и не верили, вряд ли что смогли бы изменить. Тогда еще Горбачев вершил политику, не оглядываясь на оппонентов, а тем паче на собственный народ.
Вспомните. Внеочередной Съезд народных депутатов в марте 1990 года. Горбачев одержал победу и стал первым Президентом в истории СССР.
Зарубежные средства массовой информации откликнулись на этот факт следующими комментариями:
Газета «Кельнер штадтанцайгер». «Новый пост дает ему (Горбачеву — авт.) почти необъятную власть».
Газета «Вестфелише рундшау». «По широте полученной власти М. Горбачева можно теперь сравнить лишь с И. Сталиным».
Право же, эти немецкие газеты были не далеки от истины. И, думается, неспроста пресса Германии обратила внимание прежде всего на «необъятность властных полномочий» первого Президента Советского Союза.
Что ж, тем приятнее осознавать, что полномочия эти Горбачев направил на благое дело — разрушение берлинской стены, объединение немецкой нации.
Сегодня, спустя несколько лет, возникает вопрос: благое дело для Германии, стало ли оно благом для Советского Союза, России? Ведь тогда, в 1990 году, ответственный работник ЦК КПСС, советник Президента Н. Португалов на страницах «Шпигеля» заявил: «Новые отношения между русскими и немцами дают СССР шанс вернуться в Европу и спастись от надвигающейся экономической катастрофы. Немецкая помощь позволит Советскому Союзу создать систему подлинно рыночного хозяйства, отчасти расплатиться с долгами и осуществить вывод войск из Германии, не бросая возвращающихся оттуда военнослужащих на произвол судьбы».
Вот так, не меньше! На немецких денежках от катастрофы спастись, рынок создать, с долгами слегка расплатиться и войска вывести. Ну, а уж потом в Европу въехать «на белом коне».
Забыл, видать, господин Португалов старую русскую пословицу: «На чужой каравай рот не разевай…» Разинули-таки. И вышло как в сказке: по устам текло, да в рот не попало.
Но, право же, дело не в притязаниях на «немецкий каравай» ответственного работника ЦК. Хотя за ним ясно видны «горбачевские уши». Речь идет о другом. Не о том, почему не урвали из немецкой казны лишний миллиард, но отчего поступились собственными интересами, как отдали свои миллиарды, как промотали и погубили все, чем дорожили и гордились?
Горбачев и его окружение не могли не понимать, делая шаг к объединению Германии, какие глобальные экономические, политические, военно-стратегические изменения повлечет он, какие вызовет поистине «тектонические» процессы.
А значит, не могли не просчитать хотя бы на ближайшую перспективу последствия своих инициатив. Увы, сейчас доподлинно известно — не просчитали. Почему? Не захотели? Не были способны? Не смогли? Теперь это не суть важно. Скорее всего действовали, как учили, по-большевистски: сначала ввяжемся в драку, а потом посмотрим…
Возможно, в начале века это и давало хоть какой-то результат, в конце — могло дать только провал. Что поделаешь, изменился век.
Нельзя сказать, что первый Президент Советского Союза «не дрался» за интересы своей страны. Дрался. Но, черт возьми, экий негодный из него «драчун» — проиграл на всех фронтах, во всех поединках.
В спорте это называется низким профессионализмом, возможно трусостью, а в дипломатии, на уровне государственных интересов? Как там это именуют? Дипломатический просчет, ошибка, недогляд… А может преступление?
Попытаемся разобраться, что хотел получить Горбачев, и что получил? Ибо, как известно, в любом деле важен результат.
Оговорюсь сразу: не считаю, что СССР, как одно из государств-победителей, должен был иметь какие-то преимущества перед другими странами — Англией, Францией, США. Но равноправие — безусловно.
Итак, первое, что возникло в новой, складывающейся обстановке в Европе, это весьма заманчивая мысль: взять да и распустить оба военных блока, многие годы противостоящие друг другу.
Мысль эта, как ни странно, первой посетила головы генералов.
Журнал «Шпигель». Март 1990 года.
Западногерманский генерал в отставке Г. Шмюкле, занимавший в 1978–1980 годах пост заместителя Верховного Гпавнокомандующего ОВС НАТО в Европе, в статье, посвященной европейской безопасности, предлагал: отказаться от старых военно-политических структур, распустить Северо-Атлантический блок и Варшавский Договор и создать вместо них новую Евро-Атлантическую систему безопасности, включающую в себя нынешнюю зону ответственности НА ТО и ОВД.
Газета «Вельт». Март 1990 года.
Начальник штаба ОВС стран Варшавского Договора генерал армии В. Н. Лобов: «Советский Союз и другие члены Варшавского Договора выступают за одновременный роспуск обоих европейских военно-политических блоков».
Однако политики оказались не столь наивными, как генералы. Кто знает, будь Варшавский Договор силен, как некогда, возможно развитие событий пошло по другому пути. Но к 1990 году «щит социализма» был «колоссом на глиняных ногах».
В дни празднования 35-летия Варшавского Договора министр обороны и разоружения ГДР Р. Эппельман заявил: «Варшавский Договор находится на грани роспуска. Венгрия, Чехословакия и Польша не заинтересованы в сохранении блока».
Кто же станет вести переговоры с противником, если не сегодня-завтра он рухнет сам? Так и случилось. Яснее других высказался Р. Рейган.
На страницах немецкой печати он заявил, что Северо-атлантический союз «ни в коем случае не должен быть распущен».
Выражая, надо полагать, официальную точку зрения руководящих кругов ФРГ, министр обороны Г. Штольтенберг во время визита в Вашингтон в мае 1990 года горячо поддержал Рейгана. «С нашей стороны, — сказал он, — было бы серьезной стратегической ошибкой, перед лицом продолжающегося распада Варшавского Договора, в качестве своего рода ответного шага, ставить вопрос о роспуске НАТО».
Раньше было ошибкой ставить вопрос о роспуске НАТО перед лицом «растущей агрессивной мощи» Варшавского Договора, теперь — перед лицом его распада.
Однако, сколько не иронизируй по этому поводу, следует признать: Северо-атлантический блок оказался более жизнеспособным, нежели его противник. «Натовцам» есть чем гордиться сегодня.
Когда сорок пять лет назад создавался союз, не было никаких гарантий успеха. Если окинуть взглядом историю войн и конфликтов в Европе и за ее пределами, в одном лагере оказались и вчерашние друзья и союзники, но и, в недавнем прошлом, заклятые враги. И тем не менее удалось создать достаточно гибкую структуру НАТО, которая в зависимости от международной обстановки успешно адаптировалась к изменяющимся условиям.
Были ли у НАТО критические, сложные моменты в биографии? Да, были. Они на нашей памяти. Выход Франции из состава объединенных вооруженных сил в 1966 году. Франция не принимает участия в работе Комитета оборонного планирования или военного комитета, проводит самостоятельную военную политику, но находится в постоянном контакте с соответствующими структурами союза через свои военные представительства при НАТО, а также участвует в тыловом обеспечении объединенных вооруженных сил, строит различные коммуникации, вкладывает средства в инфраструктуру.
Испания, присоединившаяся к союзу в 1982 году, наоборот, участвует и в работе военного комитета и комитета планирования, но не входит в структуру объединенных вооруженных сил. Так пожелал народ этой страны в ходе референдума в 1984 году. Однако и тут найдена гибкая форма сотрудничества. Испания заключила соглашение по координации действий, согласно которому ее армия будет выполнять особые функции совместно с подразделениями НАТО, оставаясь вне рамок интегрированных вооруженных структур.
Словом, НАТО удалось преодолеть кризисные моменты своего развития, Варшавскому Договору — нет. Тем более, что кризис, как известно, разразился прежде всего не в системе коллективной обороны.
На том, собственно, и закончилось. Варшавский Договор ушел в небытие. НАТО — укрепилось. Конечно, существует еще добрая воля руководителей стран-участниц Североатлантического блока. Но и тут не все просто и однозначно.
