Ознакомительная версия.
Обращаясь к рассмотрению складывания многосторонней дипломатии на Ближнем и Среднем Востоке, В. П. Румянцев отмечает, что начало холодной войны придало новый импульс становлению многосторонней дипломатии в Ближневосточном регионе, выразившееся в окончательном оформлении в ноябре 1955 г. Багдадского пакта. Этот пакт, включавший Ирак, Турцию, Пакистан, Иран и Великобританию, должен был замкнуть цепь военно-политических блоков вокруг СССР и сопредельных с ним территорий. Как и в истории функционирования СЕАТО, автором показано, что при наличии общей цели сотрудничества в сфере безопасности и обороны между участниками Багдадского пакта существовало различное понимание приоритетных направлений его деятельности. Почти все азиатские члены пакта выдвигали на первый план свои локальные интересы, а не противодействие советской «угрозе». Сильное влияние внутриполитических факторов на позицию мусульманских членов Багдадского пакта проявилось в их оппозиции англо-франко-израильской агрессии в Египте в 1956 г. В статье подробно рассмотрены трудности проведения США и Великобританией блоковой политики на Ближнем и Среднем Востоке. Выход Ирака из Багдадского пакта в марте 1959 г. привел к его переименованию в Организацию центрального договора (СЕНТО), тем самым обозначая, что эта организация занимала центральное географическое положение между НАТО и СЕАТО. Однако СЕНТО продолжало оставаться аморфным военно-политическим блоком вплоть до своего развала в 1979 г., главными причинами которого автор статьи считает не только слабость традиций межгосударственного сотрудничества мусульманских стран-членов, но и просчеты западных держав.
Тема блоковой политики в биполярном мире находит свое продолжение в статье Ар. А. Улуняна. На примере взаимоотношений СССР с Албанией, Румынией и Болгарией автор анализирует непростой процесс формирования Организации Варшавского Договора (ОВД) в качестве военно-политического блока с 1955 до начала 1960-х гг. В статье отмечено влияние как идеологического, так и геополитического факторов на многостороннее военно-политическое сотрудничество социалистических стран. Воздействие идеологических разногласий больше проявилось в настроениях албанского руководства, поддержавшего раскольническую линию компартии Китая. Усиление конфронтации между Тираной и Москвой с 1961 г. повлияло на отношение Албании к ОВД. Стремление румынского и болгарского руководства занять позиции лидера среди балканских стран, подкрепленные фактами вывода советских войск из Румынии в 1958 г. и реформами в болгарских вооруженных силах, также отражались на развитии Варшавского договора, требуя дополнительных усилий по координации действий союзников. Таким образом, Улунян подчеркивает, что в рамках ОВД помимо союзнической существовала и конфронтационная составляющая.
Статьи М. А. Липкина и И. В. Купалова посвящены некоторым аспектам многосторонней дипломатии в области регулирования мировой экономики. Привлекая новые документы российских архивов, Липкин обратился к рассмотрению истории формирования ключевых послевоенных экономических и финансовых институтов – Международного валютного фонда (МВФ), Международного банка реконструкции и развития (МБРР), Международной торговой организация (МТО), – через призму участия в переговорах по этому вопросу Советского Союза с 1942 г. до конца 1940-х гг. Большой интерес представляют приводимые автором аналитические записки советских экономических экспертов в ответ на предложения западных союзников, а также переписка руководящих сотрудников НКИД/МИД с В. М. Молотовым, которые дают представление об отсутствии консенсуса внутри внешнеполитического и финансового ведомств относительно участия СССР в новых международных экономических организациях. Как показывает автор, в 1946 г. еще существовал шанс участия СССР в МВФ и МБРР, однако он увязывался советским руководством с американским кредитом, обещанном еще правительством Ф. Рузвельта. В результате изучения всех созданных структур и мероприятий СССР, связанных с претворением в жизнь решений конференции 1944 г. в Бреттон-Вудсе, Липкин приходит к выводу о влиянии холодной войны на отказ СССР от обсуждения с США и Великобританией вопросов совместного и равноправного участия в многосторонних глобальных экономических структурах.
Статья И. В. Купалова представляет собой последовательное изложение, начиная с конференции в Бреттон-Вудсе, событий, приведших в 1995 г. к созданию Всемирной торговой организации (ВТО). Автор отмечает, что ввиду провала плана создания МТО, Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ), вступившее в силу в январе 1948 г., оставалось единственным инструментом регулирования международной торговли до замены его ВТО. Купалов уделяет внимание структуре ГАТТ, ее руководящему составу, дискуссиям относительно основных юридических принципов, рассмотрению содержания многосторонних торговых переговоров. Им также отмечены попытки СССР в годы перестройки установить контакты с ГАТТ. Учитывая актуальность вопроса о членстве России во Всемирной торговой организации, автор выходит за хронологические рамки сборника и обращается к созданию ВТО, являвшейся, по его мнению, прорывом в многосторонней торговой дипломатии.
Содержание статей О. А. Гриневского и А. М. Филитова позволяет составить представление о такой форме многосторонней дипломатии, как международные конференции с участием делегаций разных стран, посвященные переговорам по актуальным политическим проблемам. В частности, Филитовым уделено внимание малоизученной в российской историографии Женевской конференции министров иностранных дел СССР, США, Великобритании и Франции 1959 г., на которой обсуждался германский вопрос с участием представителей двух германских государств. Автор полагает, что обсуждение на различных форумах тех или иных аспектов германского вопроса – от его возникновения с началом Второй мировой войны и до окончательного решения в конце холодной войны – явилось ярким примером многосторонней дипломатии. Но специфика «Женевы-59» состояла в том, что на этой конференции германский вопрос обсуждался комплексно, в увязывании кризисной ситуации вокруг Западного Берлина с судьбой Германии в целом. Опираясь в своем исследовании на впервые вводимые в научный оборот документы из российских и германских архивов, Филитов рассматривает все этапы работы конференции и приходит к заключению, что многосторонняя дипломатия в ходе «Женевы-59» не оправдала надежд советской стороны, сделавшей затем ставку на двусторонние переговоры Н. С. Хрущева с Д. Эйзенхауэром.
В статье известного дипломата О. А. Гриневского, возглавлявшего советскую делегацию на конференции по мерам доверия и безопасности в Европе, которая проходила в Стокгольме в 1984–1986 гг., рассматривается сложный процесс многосторонних переговоров с участием 35 государств. Автор уделяет много внимания острым дискуссиям по ряду вопросов (обмен информацией, уведомление, инспекции и др.) и выработке компромиссных решений по политическим и военным мерам доверия. Он подробно рассматривает, как происходил поворот в настроениях М. С. Горбачева и Политбюро в пользу принятия в 1986 г. директив, разрешавших советской делегации занять на Стокгольмской конференции позиции, которые давали возможность договориться по нерешенным вопросам. По мнению автора, результаты многосторонней Стокгольмской конференция явились первым шагом на пути к прекращению холодной войны и перестройки международных отношений.
Еще одной формой многосторонней дипломатии, возникшей в годы холодной войны, которая изучена авторами сборника, является тесное экономическое и политическое сотрудничество государств западного блока, обусловленное совпадением их национальных интересов на постоянной основе. В статье В. В. Пановой речь идет о предпосылках создания в 1975 г. и о последующем функционировании неформального механизма «Группы семи» в составе Великобритании, Германии, Италии, Канады, Франции, США и Японии. Среди ряда причин создания «семерки» Панова особо выделяет энергетический кризис, последовавший вслед за эмбарго, введенного арабскими странами-членами ОПЕК в октябре 1973 г.; необходимость координации политики ведущих индустриальных стран в отношении основного политического соперника – СССР и советского блока; укрепление влияния стран «третьего мира». В статье рассмотрены эволюция повесток дня на саммитах «семерки» в связи с изменениями международного климата и экономической конъюнктурой, разногласия участников и поиски консенсуса. Специально выделен вопрос об отношении «Группы семи» к экономической помощи СССР в период горбачевской перестройки. Отмечены изменения в «семерке» после окончания холодной войны.
Статья С. В. Уткина ставит целью изучение процесса политической интеграции стран Западной Европы с конца 1960-х гг. Автор рассматривает эволюцию механизма Европейского политического сотрудничества (ЕПС) в виде регулярных встреч министров иностранных дел и работы сопровождающих их дополнительных структур. Уткин показывает, как первоначально четкое разграничение функционирования ЕПС и системы Европейского экономического сообщества постепенно гармонизировалось, что однако не свидетельствовало о слиянии политической и экономической систем европейской интеграции в целях формирования общей внешней политики стран-участниц. Процесс относительной конвергенции ЕПС и ЕЭС нашел свое выражение в подписании в 1986 г. Единого Европейского акта, предусматривавшего создание Секретариата ЕПС в Брюсселе. Проанализировав случаи результативного сотрудничества стран ЕЭС в области внешней политики, автор приходит к заключению о невысоких достижениях ЕПС в кризисной дипломатии, за исключением реакции на террористические атаки середины 1980-х гг. Вместе с тем, он подчеркивает важность внешнеполитического взаимодействия стран ЕЭС, являвшегося частью европейского интеграционного процесса.
Ознакомительная версия.
