А.П. У КПРФ два врага: режим Путина и “крыса компромисса”. Неизвестно, какой из них опаснее для движения. Все, что ты сказал, сложным образом проявилось в так называемом думском кризисе, который мы наблюдали полтора месяца тому назад, когда было произведено перераспределение комитетов, что породило ряд вибраций в нашей среде.
На самом деле, если посмотреть глубоко, не было никакого думского кризиса. Потому что наше доминирование в думских комитетах в ту пору, наше присутствие в структурах думской иерархии не помешало режиму протащить через Думу все самые страшные экономические, политические и социальные законы. То есть сидим мы в этих комитетах или не сидим — власть все равно свою красную птичку съедает. Так что, по-моему, отъем комитетов — это просто удар по самолюбию, по комфорту. По логике, если партия не способна влиять на политические процедуры в Думе, занимая такое количество ключевых комитетов, ее нужно лишить их и дать такое место, которое она заслуживает, посадить ее на свой шесток.
Считаю, что наши товарищи, воспользовавшись думской суматохой, игрой самолюбий, среагировали правильно, решив использовать ситуацию как некий пропагандистский информационный удар и по противнику, и по себе, чтобы стряхнуть с себя, как ты говоришь, парламентский сор. Было заявлено о том, что мы оскорблены, считаем это нарушением наших изначальных договоренностей и реагируем радикальным образом. То есть мы переходим на непримиримую, радикальную позицию по отношению к режиму. Мы покидаем все комитеты, отзываем своего спикера и не хотим участвовать дальше в грязных процедурах, когда косвенно, как бы при нашем попустительстве, наносились смертельные удары по стране.
В первые минуты все это было воспринято очень положительно и коммунистами, и народом, который изголодался по сильным формулировкам. Однако замах не превратился в удар. Что получилось? Селезнев отказался уйти с поста спикера, пренебрег мнением партии, продемонстрировал свое абсолютное пренебрежение решениями пленума, более того, пригрозил, что если на него будет оказано давление и его исключат из партии, он расколет ее, уведет за собой часть партийной элиты и интеллигенции.
Замах увяз опять же в нашей непоследовательности. Делая столь эффектный жест, мы все-таки оставили на прежних местах своих вице-спикеров, заместителей председателей. Мы не решились все-таки лишиться каких-то привилегий. И таким образом, в результате, повторяю, достаточно сильного пропагандистского намерения возникла очередная двусмысленность, что я называю “крысой компромисса”.
В.Ч. Мне кажется, что тот думский переполох произошел по глупости режима и тех сил, которые его подпирают в парламенте. Ты абсолютно прав, ничто не мешало режиму проводить свою политику в Думе, оставляя за бортом оппозицию. Мне кажется, что у них просто взыграли амбиции, какие-то мстительные страсти, проявилась мелкобуржуазная ограниченность думских дельцов, а кремлевская администрация удовлетворилась мыслью о дискредитации нас перед лицом избирателей. Они думали, что мы, как говорится, утремся. Но страна услышала твердое: “Мы уходим, и мы отказываемся нести ответственность за всю думскую политику, и тем самым хотим сказать, что Дума не является представительным органом народа во власти”. Все это, кажется, в первый момент озадачило и кремлевскую администрацию, и некоторых инициаторов в Думе.
Для левой оппозиции встряска оказалась исключительно полезной. Правый накат привел ее в состояние самоуважения, и люди ринулись в бой. К сожалению, ты прав, буквально в первый день был потерян динамизм, мы могли бы гораздо больше выиграть.
Одновременно этот толчок обнаружил в наших рядах довольно серьезные изъяны. Мы вдруг выяснили, что в партии не существует четкой дисциплины. Обнаружили, что Устав может приспосабливаться к личным удобствам. Причем на глазах у всей партии и всей страны.
Все эти хитромудрости легко распознаются. Вот сидит где-нибудь в воронежском домике старый коммунист Федор Михайлович Леговских и рассуждает:
“Сюрприза тут никакого нет... Мы видели за эти годы, как Геннадий Николаевич мастерски управляется в кресле думского председателя, куда выдвинула его компартия. Но мы ни разу не слышали его страстного заступничества за обездоленных людей, за трудовой народ. Более того, при принятии в парламенте важных решений, законов Селезнев, как правило, ловко уходит в сторону, куда-то ныряет, либо воздерживается, либо совсем не голосует... Угождает властям? Настоящий коммунист не может так ловчить. Эти слабости Селезнева давно заметили антикоммунисты в Думе и сейчас, в момент казусного его поведения, с каким-то бешеным восторгом начали кричать о расколе в компартии, безудержно восхваляя спикера. Раскола в партии нет, откололся от партии Селезнев. Как в свое время откололся коммунист Рыбкин и скатился в болото горбачевского грязного фонда... Селезнев, видимо, отдает себе отчет, что он остается не только в полюбившемся кресле, но и встроенным в нынешнюю олигархическую антинародную пирамиду власти”.
Читатель наш Федор Михайлович очень точно противопоставляет “казусу Селезнева” высокодостойный поступок великого ученого, депутата Жореса Ивановича Алферова, который, отказавшись от полномочий, прямо и честно сказал коллегам в Думе, к чему приведут их опасные политические интриги.
Редакционная почта изобилует такими читательскими суждениями. Уже многие региональные организации партии поддержали решения апрельского пленума ЦК КПРФ.
Меня поражает поведение Селезнева. Кажется, вместе с нами он бы мог обрести очень сильные позиции, ибо авторитет его давно оставляет желать лучшего. За те годы, которые он руководил Думой, я извиняюсь, он не стал любимцем народа, но, кажется, надеялся стать любимцем Кремля. Наверное, это доставляет ему моральное удовлетворение, и, возможно, это открывает какие-то перспективы в личном плане. А мы вдруг обнаружили, что ему не очень дорого пребывание в партии. Выясняется, что гораздо дороже пребывание Селезнева в партии для Волошина. По всему чувствуется, что волошинцы из администрации буквально силком удерживают его в партийных рядах. Им очень нужен человек при чине, который бы эпатировал коммунистическую среду. Им нужна селезневская “Россия”, которая совершала бы покушения на коммунистическую партию.
А.П. Хочу возразить тебе лишь в одном. Ты назвал перетряску в комитетах как бы формой дебилизма и глупости власти. Мне кажется, это не так. Власть, в данном случае администрация президента, умна, прозорлива, аналитически многоаспектна, она наполнена политологами, знатоками политических движений и технологий, которые обновляются с каждым месяцем. Эта власть прекрасно знает оппозиционное движение. Мы для нее прозрачны. Она понимает, из кого оно состоит, какая часть этого движения дряхлеет и исчезает, какая нарастает, понимает качество рекрутируемых, качество лидеров, и каждый из редакторов газет просвечен, многократно испытан. Я представляю, что где-нибудь в кремлевском кабинете за шелковой шторой находится некая “таблица Менделеева”, которую кто-то рассматривает, и там в клетках значатся: Зюганов, Купцов, Мельников, Чикин, Селезнев, Семигин... Левое крыло, правое, организации низовые, верховные. Наше движение для этой власти, повторяю, как кусок породы, — видны трещины, мягкие фракции. И, по существу, все, что они сделали с Думой тогда, — это был удар, направленный в недра нашего рыхлого патриотического минерала. Они хотели посмотреть, какие трещины усилятся, какие части останутся монолитными. В результате своих исследований они поняли, что партию можно травмировать, она не в состоянии выработать мощное радикальное решение, которое, как молния, пронизало бы все ряды от верха до низа.
Вот сейчас мне подумалось: если бы в тот момент, когда произошло слияние трех сил шаймиево-шойго-лужковских в одну, а думские структуры их все сохранились, и наша партия вдруг приняла бы решение в знак протеста уйти из комитетов — вот тогда это был бы превентивный акт. Это была бы инициатива, которая работала бы на опережение. А в данном случае очередной инициативе власти получился вялый ответ.
В.Ч. Конечно, власть имеет гигантские ресурсы для проработки своих акций. После Ельцина она очень сильно модернизировала все институты. Если раньше, в пору грубейшего волюнтаризма, шла борьба за овладение ухом президента, то ныне, безусловно, вырабатываются уже стройные проекты, и они осуществляются. Я согласен с тем, что удар по коммунистам в Думе мог быть и пробным. На протяжении последних двух лет они ловко и расчетливо усыпляли оппозицию. Они строили отношения с оппозицией, как с бедным родственником, не оскорбляя его и не загоняя в протестное состояние. Но приближается время радикальных решений — это будущие парламентские и президентские выборы.
