если не будет смертельного случая или серьезной травмы, ничтожно малы. Страна по-прежнему плохо защищена от древних опасностей, таких как асбест, огнестойкий минерал, из которого греки плели одеяла и скатерти, и кремнезем, вездесущий минерал, который разрушал легкие каменотесов, каменщиков и шахтеров тысячелетия назад и до сих пор поражает строителей и изготовителей столешниц из искусственного камня. Современные химикаты, такие как метиленхлорид, используемый в очистителях красок, и трихлорэтилен, промышленный растворитель, выводят из строя и убивают, потому что правительство отказывается их запретить или медлит с ограничением их использования. Тысячи других веществ могут наносить вред, но мы не знаем, потому что не изучили их. В 1942 году Американский фонд промышленной гигиены советовал: "Каждый новый химикат или продукт должен быть исследован на предмет токсичности до того, как он будет приготовлен в больших количествах и выпущен в продажу". За восемьдесят с лишним лет с тех пор не произошло ничего даже близко похожего.
Я начал осознавать масштабы этой тихой катастрофы, работая в 1990-х годах репортером в Хьюстоне, центре нефтепереработки и нефтехимии. Слишком часто в промышленных анклавах, таких как Техас-Сити, Ченнелвью или Бэйтаун, происходили пожары, взрывы или выбросы химикатов. Некоторые из этих событий приводили к увечьям или гибели рабочих и попадали на первые полосы газет. Но более коварной опасностью, как я узнал, были профессиональные заболевания. Я встречался с рабочими в профсоюзных собраниях и адвокатских конторах и слышал истории о раковых опухолях, разъедающих кожу, легкие, печень и мозг. В платных некрологах о тяжелом положении этих рабочих говорилось вскользь: можно было прочитать, что некий человек из компании умер в пятьдесят пять лет после "продолжительной болезни". Требовалась расшифровка.
Я узнал о кластере рака мочевого пузыря в Гудиере в 1998 году, когда работал над годичным расследованием химической промышленности для газеты Houston Chronicle. Я упомянул о нем в более длинной статье, процитировав Рода Хэлфорда, одного из двадцати трех пострадавших на тот момент, и выбросил его из головы. К 2013 году, когда компания Goodyear вновь привлекла мое внимание в ходе очередного расследования, число случаев рака мочевого пузыря в Ниагара-Фолс подскочило до пятидесяти восьми. Я написал статью для Центра общественной честности , где я тогда работал. Но я понимал, что эта история слишком велика для одной статьи или серии статей. В ее основе - щепетильный юрист Стивен Водка, который в течение тридцати четырех лет представлял интересы двадцати восьми человек, страдавших от рака мочевого пузыря в компании Goodyear, в исках третьих лиц к поставщикам химикатов - единственном правовом подходе, который мог обеспечить хоть какую-то справедливость. Ни в одном из этих дел не было судебного разбирательства; все они были урегулированы без суда. Корпоративные ответчики выписывали чеки, настаивали на сохранении сумм в тайне, ни в чем не признавались и в основном избегали огласки. У Водки, к счастью, энциклопедическая память и документы, подтверждающие ее. А некоторые из его клиентов - такие, как Гарри Вейст и Рэй Клайн, - охотно делились подробностями об условиях на заводе и своем опыте борьбы с капризной болезнью. Благодаря им, Водке и другим людям я смог собрать воедино катастрофу, разворачивавшуюся на протяжении десятилетий в Ниагарском водопаде, и осмыслить ее в контексте эпидемии болезни, охватившей американскую рабочую силу.
ГЛАВА 1. НИАГАРА-ФОЛЛС СТАНОВИТСЯ ПРОМЫШЛЕННЫМ ЛЕВИАФАНОМ
На южном конце горного хребта Ниагара-Ривер, скалистого продукта последнего ледникового периода, расположенного между США и Канадой, находятся три водопада, известные под общим названием Ниагарский. Самый впечатляющий из них - канадский водопад "Подкова", ширина которого составляет 2200 футов, а пенистые воды низвергаются в реку Ниагара на 188 футов ниже. Американский водопад и его придаток, водопад Брайдл-Вейл, более узкие в верхней части и короткие по высоте. Все три водопада издают постоянный грохот, ежесекундно сбрасывая через свои гребни 3160 тонн воды. Они возникли в результате явления, начавшегося около восемнадцати тысяч лет назад, когда слой льда толщиной до двух миль покрыл территорию, где сейчас находятся юг Онтарио и запад Нью-Йорка. Когда ледяной покров растаял и отступил на север, бассейны, ставшие Великими озерами, заполнились водой, которая потекла к реке Святого Лаврентия и Атлантическому океану. Сам водопад появился около двенадцати тысяч лет назад, в семи милях ниже по реке от его нынешнего местоположения; эрозия горных пород перенесла его вверх по течению.
До середины XVII века здесь проживало около двенадцати тысяч представителей племени, прозванного французским исследователем Самюэлем де Шампленом "Les Neutres" - "Нейтралы", который прибыл сюда в 1615 году и стал свидетелем того, как племя отказалось вмешиваться в стычки между гуронами на севере и ирокезами на юге. Нейтралы выращивали кукурузу, бобы и тыквы, охотились на оленей, лосей и бобров, ловили форель, осетра и лосося в реке. Их бескровному, если не сказать идиллическому, существованию пришел конец в 1652 году, когда многие члены племени были убиты ирокезами, которые хотели получить эксклюзивный доступ к бобровым запасам, чтобы монополизировать торговлю пушниной с европейцами. Ранние белые исследователи давали яркие описания географии этого района: "Между озерами Онтарио и Эри находится огромный и огромный поток воды, который падает вниз удивительным и поразительным образом, так что Вселенная не может найти ему аналогов", - писал отец Луи Хеннепин, бельгийский священник, который считается первым белым человеком, посетившим водопад в 1678 году. "Воды, падающие с этого ужасного обрыва, пенятся и бурлят самым отвратительным образом, какой только можно себе представить, издавая возмутительный шум, более страшный, чем гром".
Невероятное количество гидроэнергии, заключенной в ущелье, впервые использовал французский торговец пушниной по имени Шабер Жонкайер, который в 1758 году открыл лесопилку у порогов над Американским водопадом. Не прошло и полвека, как в 1805 году торговцы солью братья Огастус и Питер Портеры купили большой участок земли в Нью-Йорке, включавший водопад, и основали деревню, которую сначала назвали Гранд-Ниагара, затем Манчестер, а потом Ниагарский водопад. В 1825 году братья опубликовали листовку под заголовком "Приглашение восточным капиталистам и промышленникам". В нем они восхваляли природную красоту региона и мощь его вод: "С практической точки зрения, возможности применения водной энергии здесь безграничны. Тысяча мельниц может быть возведена с такой же легкостью и одинаковой доступностью, как на равнине; и каждая из них будет снабжаться неизменной водяной энергией при затратах, не превышающих пятидесяти долларов". Поначалу реакция промышленников была ошеломляющей, хотя к середине века появились несколько мельниц и бумажных фабрик. "За исключением немногих... использование любого большого количества воды из реки Ниагара для производства электроэнергии считалось в лучшем случае сомнительным предприятием",
