Примерно так же думал о Колобкове Дубинин. В отличие от Пархомова, он охотно давал показания, но продолжал утверждать, что совершенно не при чем, его всего лишь попросили донести сумку, он не знал, для чего нужны эти деньги, что его надо выпустить.
Следователь видел, что этот парень все еще надеется, что кто-то приедет и поможет. В душе ему было жаль Дубинина, молодого и глупого, на которого в итоге все придется свалить.
Несколько раз к Дубинину в СИЗО приходили родные. Мать долго плакала, глядя на его исхудавшее лицо. Видеть это ему было невыносимо. Он попросил передать родным, чтобы они не приходили, не бередили душу.
Один день за решеткой был похож на другой, Дубинин уже перестал их считать. Он так свыкся со своей новой жизнью, что почти не заметил, как прошло полгода. Поначалу он пытался связаться с Колобковым, попросить помощи у старых знакомых, то потом, поняв, что все его бросили, оставил эти попытки. И решил плыть по течению.
Однажды утром охранник сообщил Дубинину, что к нему пришел посетитель. Пришлось отложить книгу, встать с нар и пойти на встречу.
В небольшой комнате для свиданий Дубинина ждал полноватый лысеющий человек в добротном костюме – Колобков.
– Ну, вот я и добрался до тебя, – сказал он.
Дубинин с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на старого знакомого с кулаками.
– Как ты мог тут меня бросить? – кричал он. – Я же звонил тебе, просил, умолял о помощи, а тебе было все равно!
– Успокойся, это совсем не так, – примиряющим тоном сказал Колобков. – Все эти полгода я пытался тебе помочь, искал выходы на нужных людей, старался замолвить за тебя словечко то там, то тут.
Разумеется, это было не совсем так. Нельзя было сказать, что Колобков не спал ночами, думая о сидящем на нарах друге, но все же пару раз он действительно попытался ему помочь. И в Питер приехал тоже для этого. Раз Зубову удалось выбить себе подписку, то и ему можно было попытаться. После знакомства с Ивановым он понял, что такие проблемы не стоит решать на самом высоком уровне – цена вопроса будет астрономической – и надеялся найти каких-то не столь важных людей, которые согласятся помочь ему за меньшую сумму, а лучше вообще по бартеру.
– И потом, – продолжал Колобков. – Если бы я хотел тебя бросить, разве я приехал бы сюда?
– Может, просто боишься, – буркнул Дубинин.
– Чего боюсь?
– Того, что я расскажу про наши дела.
– Мне нечего бояться, Дима, – спокойно сказал Колобков. – Сейчас в переплет попал Пархомов. Это его дело, а не твое. Следователи не станут копать под более высоких людей, им просто не дадут это сделать. Кстати, знаешь, я теперь работаю в Москве, так что добраться до меня им будет сложнее, чем до Гульнары.
– Так зачем же ты приехал, раз теперь такой влиятельный? – спросил Дубинин.
Жизнь за решеткой изменила его. Он больше не робел перед Колобковым. Теперь он знал, что разница между Колобковым и его соседями по камере невелика. Одно неверное движение, один опрометчивый поступок, и сияющий решальщик окажется на одних нарах с уголовниками. Только везение позволяло Колобкову так долго заниматься своим ремеслом.
– Я все же хочу попытаться тебе помочь, – говорил Колобков. – Скоро суд, тебе надо к нему подготовиться, найти хорошего адвоката. Я консультировался с некоторыми – говорят, у тебя хорошие шансы получить небольшой срок, его еще и скостят за счет пребывания в СИЗО.
– То есть ты хочешь, чтоб я сел, но ненадолго, – усмехнулся Дубинин.
– Дима, я делаю, что могу, – сказал Колобков. – Знал бы ты, какие суммы требуют за освобождение из СИЗО. У меня нет таких денег, а у тебя и подавно.
– То есть все, что мне остается – ждать и надеяться на самый справедливый суд. Но я слышал, что у нас никого не оправдывают.
– Это так, – согласился Колобков. – Но есть шанс получить условно. Ты главное не волнуйся, немного потерпи.
– Я терплю уже полгода, – вскипел Дубинин. – Подумать только, прошлым летом я ввязался в это по твоей милости, а теперь сижу за решеткой, и ты предлагаешь мне потерпеть.
– Не моя вина, что ты попался с баблом, как дурак, – закричал на него Колобков. – Я тебя учил быть осторожнее. Зубов не стал заносить деньги сам и теперь гуляет на свободе, а ты тупо сделал, что тебе сказали, и попался. Почему же ты обвиняешь меня, а не себя?
– Себя я тоже обвиняю, – сказал Дубинин. – Я давно проклял тот день, когда согласился работать с тобой.
– Можешь проклинать, что хочешь. Но помочь тебе, как-то облегчить твою судьбу – для меня вопрос принципа. Можешь мне не верить, но это правда.
С такими словами Колобков вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Он предполагал, что Дубинин встретит его неласково, но то, что он увидел, было хуже всех его опасений. Дело даже не в том, что Дмитрий обвинил его в предательстве – тут он был немного прав. Дубинин стал отчаянным и жестким. Этот человек пугал Колобкова. Что будет, когда Дубинин выйдет на свободу. Чем ему захочется заняться? Попросит снова взять его под крыло или захочет отомстить? Эти вопросы не давали Колобкову покоя. Работать с бывшим уголовником ему совсем не хотелось. «Он всех клиентов распугает», – думал Колобков. Надо было срочно что-то придумать, чтобы в дальнейшем избежать общения с Дубининым.
– Ну, что, увидел своего птенца? – спросил Колобкова вышедший от следователя Зубов.
– Лучше б я его не видел, – ответил тот. – Совсем уголовником стал.
– Да, тюрьма таких людей ломает, – сочувственно сказал Зубов. – Вряд ли он станет снова милым и услужливым парнем.
– Знаю я, смотрел я на него, и сердце кровью обливалось. Это ж я его в это дело втянул. Мне его и потом тянуть на себе придется. А что делать с уголовником, скажи, Миш?
– Главное, не расстраиваться раньше времени, вот что я скажу. И вообще, погода отличная, солнце светит. Поехали на «Озеро» отдыхать.
– Какое еще «Озеро»? – удивился Колобков.
– То самое, – ответил Зубов, – с которого все началось. Я всегда туда приезжаю, если надо поднять боевой дух.
Он сел за руль своего старенького «мерседеса» и повез Колобкова за город. Они довольно быстро миновали городские пробки. В салон машины ворвался свежий лесной воздух. Дорога была длинной, но приятной, сквозь вековой лес они ехали на Карельский перешеек. Во время войны здесь проходила линия Маннергейма, кое-где на опушках еще были видны военные укрепления.
Но друзья не обращали на них никакого внимания. Они просто наслаждались солнечным днем, природой и воздухом.
Примерно через три часа пути по средней паршивости российской трассе Зубов свернул налево. Поворот был совершенно неприметный, без указателей. Несведущий человек вряд ли догадался бы сюда поехать. Тем не менее, узкая дорожка здесь была значительно лучше. Да что говорить: это был отменный асфальт, не хуже, чем на европейских автобанах.
Они ехали мимо все тех же живописных сосен, мимо цветущих полян, мимо оставшихся со времен ледникового периода карельских валунов.
Минут через сорок машина уперлась в шлагбаум с надписью «Стоп».
– Откуда это тут? – удивился Колобков.
Он знал, что пафосные питерские дачи располагаются гораздо ближе к городу. Да и не было тут никакого великосветского пафоса. За невысоким забором, который охранялся не хуже заграничного посольства, виднелись непритязательные деревянные домики.
Они были совсем не похожи ни на рублевские дворцы, ни на питерские коттеджи с претензией на интеллигентность. Обычные дачные постройки, коих по России – миллионы. Казалось бы, кого тут охранять? И главное – от кого? Кроме зубовского «мерседеса» вокруг не было ни души. Не похоже было, что место пользовалось большое популярностью у отдыхающих.
– Это и есть то самое «Озеро», – ответил Зубов.
Позади дачного поселка действительно раскинулся довольно внушительных размеров водоем.
– Вижу, что озеро, – раздраженно сказал Колобков. – Я тебя не про него спрашиваю.
– А я и отвечаю, – с улыбкой проговорил Зубов. – Это самый известный в России дачный кооператив «Озеро», а то, что ты видишь – озеро Комсомольское. Очень приятное место.
– Так это то самое «Озеро»? – обомлел Колобков. Ему стало понятно, откуда тут и шлагбаум, и отличная дорога.
Он, конечно, знал, что членом этого дачного кооператива когда-то был Владимир Путин. Некоторое время тот даже жил тут со всей семьей. Человек тогда он был простой, поэтому, по воспоминаниям его супруги Людмилы, скромный кирпичный домик, обшитый деревом, они с мужем отстраивали 6 лет.
Едва успели заселиться туда в 1996 году, как загорелась сауна, находившаяся внутри дома. Будущему президенту пришлось спасать семью. В доме еще оставались все его сбережения – наличные в дипломате. Пока он искал их, дом уже полыхал вовсю. Путин понял, что выбежать через дверь не успеет – все вокруг уже бушевало пламя. Он спустился с балкона на связанных вместе простынях, как герой голливудских фильмов. Именно так он рассказывал о своей дачной жизни в книге-интервью «От первого лица».
