А. Прохоров: У системы управления нет необходимости экономить ресурсы. Если государство в состоянии согнать во время войны под свои знамена едва ли не все мужское население страны и мобилизовать все финансовые ресурсы, зачем ему достигать большей эффективности, учиться побеждать не числом, а умением, зачем ему прикладывать усилия с тем, чтобы уменьшать людские и материальные потери? Гораздо продуктивнее приложить те же усилия для проведения дополнительных мобилизаций: во-первых, это лучше получается, а во-вторых, дает больший прирост привлеченных ресурсов, чем их экономия. Рационально мыслящий русский управленец не тратит время и силы на экономию, он тратит их на привлечение дополнительных ресурсов.
Основной механизм решения задач российским государством — мобилизация и перераспределение. Соответственно в руководителях ценится прежде всего умение мобилизовать и перераспределить ресурсы. Перераспределение ресурсов как универсальная «управленческая отмычка» применялось и применяется государственными органами управления, и негосударственными организациями, и населением. Получив в 1861 году землю, крестьянские общины направляли свою энергию не на интенсификацию сельского хозяйства, а на попытки перераспределить в свою пользу оставшиеся у помещиков земли. Крестьяне и все «передовое общество» настойчиво требовали «черного передела», борьба за который определила вектор общественного развития страны и логически привела к революции. Не хватает оборотных средств — перераспределим внутренние ресурсы за счет персонала: задерживается зарплата, ухудшаются условия труда. Есть недостаток воды в южных районах — давайте перераспределим водные ресурсы страны, перебросив воды северных рек на юг. Недостаток рабочей силы на селе — давайте перераспределим трудовые ресурсы, обязав городские предприятия и учреждения посылать людей на сельхозработы. Проблемы Москвы будут решаться за счет четырехкратного увеличения ее площади. Администрации мегаполисов настойчиво пытаются присоединить к себе соседние города, игнорируя большие неухоженные территории внутри действующих границ.
Государство существует не для того,
чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того,
чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад.
Николай Бердяев
Русская идея существует: сотни лет Россия доказывает, что можно и нужно жить, ничего не формализуя, не признавая сухие «правила для всех», стремясь все построить на теплых личных взаимоотношениях, что означает — и без технологий и без законов.
Майкл. Закон в России не работает, потому что он Мертв. В нем нет человеческих отношений. Все устойчивые схемы работают только тогда, когда в них участвуют живые люди, и строятся они на отношениях, а не на формальных правилах. Наши люди любят и умеют договариваться (и результат будет в разных ситуациях разный) А Закон требует, чтобы он всегда был один и тот же. Например, ситуация с инспектором ГАИ. Закон требует, чтобы нарушитель всегда был наказан. Но с Гаишником можно договориться так, чтобы это ВСЕХ устраивало.
Существует вполне понятная взаимосвязь между нашей незаконопослушностью, которую мы гордо считаем любовью к свободе, повышенной склонностью к творчеству, и неспособностью соблюдать технологию. Все строится на цепочках личных отношений. Каждый раз нужно решать задачу заново, отсюда и творчество, и интересная непредсказуемая (в деталях) жизнь, но отсюда же и высокая смертность, и отсутствие достатка. Ведь и риск повышенный, и к массовому достатку могут привести только массовые технологии. Неумение и нежелание использовать накопленный опыт и готовиться к предстоящим событиям делает нашу жизнь интересной, но экстремальной.
Попытки описать возможные ситуации, возникающие на работе, и формализовать бизнес-процессы не дают результатов. Так совершенно разный смысл имеют положения и инструкции у нас и, например, в США. Должностные инструкции у нас пишут для себя сами работники, их никто никогда не читает, проверяется только сам факт их наличия. В постановлениях правительства о создании комитета или комиссии обязательным третьим пунктом поручается назначенному руководителю разработать положение о данной структуре, которым заинтересуются только и исключительно проверяющие инстанции. Никому в наших палестинах и в голову не придет работать по инструкции или искать в ней ответы на возникающие вопросы. В США должностная инструкция исполняется безукоризненно, она чаще всего толково написана, так что любой сотрудник может, следуя ей, выполнить то, что от него требуется. Меня в свое время поразил тот факт, что «Правила вождения автомобиля в штате Нью-Йорк» содержат в себе подробную и толковую инструкцию о том, как надо парковаться (автомобиль в Нью-Йорке разрешено ставить только вдоль тротуара и расстояния между автомобилями составляют десятки сантиметров).
Александр Перцев: В условиях, когда вертикаль власти подразумевает тотальную унификацию всего в России, это будет означать конец рынка. К тому же унификация требует массу усилий массы бессмысленных работников, которые очень дороги. Наоборот, есть прекрасный пример у Фурье: надо насыпать камней в ведро и потрясти, и они сами найдут идеальную конфигурацию, так никто их не уложит экономно. Поэтому вон просветителей — унификаторов и особенно правоведов, которые думают, что понимают во всем.
Наше отношение к должностным инструкциям автоматически переносится и на инструкции по обращению с приборами, которые никто не читает и к которым обращаются тогда, когда сохранность купленной вещи находится уже под вопросом. То же относится и к законам — закон ведь тоже инструкция.
Человечество выработало различные стратегии выживания, разные народы — разные стратегии, ведь заранее не угадаешь, какая стратегия лучше сработает в критической ситуации. Есть и русский способ взаимоотношений с миром, способ весьма необычный и оригинальный и, что самое удивительное, весьма действенный. Вполне вероятно, в наших климатических и географических условиях — оптимальный. Не надо заранее готовиться к событиям — получится плохо, лучше действовать на месте, «по ходу», так будет вернее. Это и есть знаменитое русское «авось». Экспромтом силен российский человек, им же и страшен — результат непредсказуем. Отсюда же и креативность, отсюда же и нетехнологичность.
Теоретическое обоснование такого подхода есть, например, у Геннадия Чеурина, специалиста по «самоспасению». Геннадий Семенович, рассказывая о русском (он называет его «северным» или «деятельностным») способе выживания, описывает его так:
«Деятель» считает, что окружающий мир, как природа, так и социум, создав для Человека проблему, сам же «подскажет» выход. Поэтому и возникает возможность получения необходимого знания «здесь и сейчас», непосредственно по ходу экстремальной ситуации. «Деятель» считает, что запасаться не актуальным на сегодняшний момент снаряжением и знанием бессмысленно. Есть сегодня более необходимая деятельность. Если же событие произойдет, надо готовить свою психику к работе в режиме «самогенерации идей».
Думать по-русски — значит решать сиюминутные проблемы, не заботясь о том, что будет потом.
Отказ от предыдущего опыта, настройка на «здесь и сейчас» называется «принципом управляемой глупости» и часто дает неплохие результаты.
Можно вспомнить знаменитое высказывание канцлера Бисмарка, так объяснявшего непобедимость России на своей территории: «Никогда не замышляйте ничего против России! На любую вашу хитрость Россия ответит своей непредсказуемой глупостью».
Лев Толстой («Война и мир»): Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что оставалось.
Вот так Лев Николаевич описывает военный совет: Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что-то другое, что должно было решить дело, — что-то другое, независимое от ума и знания… <…> но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем-то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни.
