– сократить расход труда, материалов и энергии на единицу продукции;
– придумать заменитель дефицитных материалов;
– приспособить оборудование, изначально созданное для других целей.
Все эти цели сводились в конечном счете к одному – увеличить эффективность действий войск на поле боя и приблизить тем самым разгром врага. Если бы изобретатели гонялись за рублевым эффектом, то войну мы бы проиграли.
Для промышленности важнейшее значение имели четыре последние цели: упрощение конструкции, сокращение расхода труда, материалов и энергии, введение заменителей и приспособление того, что подвернулось под руку. Внимание именно к этим видам изобретательского творчества объяснялось тем, что планы и задания давались, как правило, нереальные и непосильные и требовалось придумать, как их выполнить.
Безусловно, изобретательство не было чистой игрой разума. Оно стояло в связи с общей военно-хозяйственной обстановкой и положением на фронте. В промышленности чаще всего приступ изобретательства случался после того, как заводы лишались необходимых материалов, сырья, энергии, комплектующих.
Танковая промышленность была одним из бастионов изобретательства, поскольку на них давили не переставая и требовалось выпускать танков как можно больше. Нужда заставляла искать решения. Например, «узким местом» танкового производства оказалась термообработка ответственных деталей: шестерней бортового редуктора, поршневых пальцев и других. Цементация в печи занимала 70 часов. В 1942 году на завод прибыла Лаборатория электротермии, которая разработала метод закаливания этих деталей токами высокой частоты. Результат – сокращение термообработки деталей до 37 секунд.
Примеров изобретений, сделанных в танковой промышленности, можно приводить много: внедрение автоматической сварки брони, штамповка башни, замена ковки на литье и так далее. Над Т-34 изобретатели поработали столь интенсивно, что можно сказать, что уже в начале 1942 года танк был совсем другой машиной, только внешне похожей на первоначальный образец. Практически все детали танка были изменены, изменилась их технология производства. Если в мае 1941 года для сборки Т-34 и КВ нужно было выпускать 23 453 части, то в конце 1941 года было достаточно 9 тыс. частей. Причем так делалось не только в «Танкограде», но и на других заводах тоже, в силу чего Т-34, выходившие из ворот разных заводов, несколько отличались по конструкции.
Кировский танковый завод в городе Челябинске (так ЧТЗ назывался во время войны и до 1958 года) имел еще одну вескую причину для массового, так сказать, поточного изобретательства. Единственный способ организовать массовый выпуск танков состоял в том, чтобы организовать поточное производство, тем более что 67 % рабочих завода были новобранцы, не имевшие никакой квалификации и способные выполнять только самые простые операции. Но это требовало максимально возможно упростить конструкцию всех деталей, отточить технологию до такой степени, чтобы можно было их делать одним ударом пресса, ну или с минимум операций, во всяком случае. Челябинцы сумели это сделать для Т-34 и КВ, преодолев сопротивление кировчан, склонных к мелкосерийному производству руками квалифицированных мастеров.
Однако на пике технического прогресса в годы войны было буквально несколько предприятий, которые имели столь большое значение, что им давали все необходимые ресурсы за счет других. Остальные заводы решали несколько другие задачи, в основном связанные с ремонтом износившегося оборудования (что также требовало известной изобретательности), с применением заменителей, а также с использованием всякого рода неликвида и негодного оборудования, разнообразных самоделок.
Уральскому алюминиевому заводу в Каменск-Уральском пришлось туго, поскольку на него – единственное в начале 1942 года работающее предприятие отрасли – свалили все, что требовали с алюминиевой промышленности. Он должен был принять оборудование с Днепровского алюминиевого завода и выстроить вторую очередь. Осваивалось производство кристаллического кремния и силумина (алюминиевый сплав для танковых двигателей), карбида кальция, магнезита, криолита, увеличилось производство своего основного сырья – глинозема.
Завод был исключительно важен. Здесь лично находился нарком цветной металлургии П. Ф. Ломако, который контролировал стройку и производство. Оно и неудивительно – алюминий и силумин (сплав кремния с алюминием), без них нельзя сделать самолет и танк. Заводу дали лучшие кадры: работников с Волховского и Днепровского алюминиевых заводов, проектировщиков и ученых из Ленинграда, строителей, снятых со стройки Дворца Советов в Москве, специалистов Московского метрополитена для прокладки рудничных штреков.
Завод развивался в двух направлениях: строительство новых цехов и интенсификация эксплуатации имеющегося оборудования. Это дало свой эффект. В 1941 году Уральский алюминиевый завод выплавил 31,1 тыс. тонн алюминия против 13,3 тыс. тонн в 1940 году, и он один заместил всю довоенную алюминиевую отрасль. После ввода в строй второй очереди (ее ввели в строй в июне 1942 года в составе глиноземного и электролизного цехов), когда на заводе стало 418 электролизеров, его выплавка поднялась до 51,7 тыс. тонн.
Еще в 1926 году Г. Риттер писал, что во время войны будет всеобщее безудержное самоусовершенствование, подталкиваемое стеснительными обстоятельствами и военной нуждой. Он считал, что нужно, чтобы это чувство жило и в мирное время. «В мирное время оно должно жить внутри нас. Необходимо вообразить себе стеснительные обстоятельства войны, и дух найдет дорогу к новым формам. Наука и техника сумеют претворить их в жизнь»[147]. В советской промышленности война смела все и всякие возражения, ссылки на авторитеты, всякий консерватизм. В ход шли любые изобретения, если они хотя бы ненамного увеличивали выпуск военной продукции.
В конце 1941 года промышленности нужен был силумин. Но на Уральском алюминиевом заводе цех кристаллического кремния только достраивался, печи для плавки силумина не были готовы. Тогда в литейном отделении электролизного цеха решили дать сплав внепечным способом. С Днепровского завода прибыло несколько вагонов кристаллического кремния, который разводили в ковшах с жидким алюминием. Качество полукустарно сработанного сплава было невысоким, но эта выдумка позволила продержаться до окончания строительных работ. С 1942 года завод выпускал силумин высшего качества по нормальной технологии.
От непосильной работы (завод нагружали заданиями, исходя из потребностей фронта, и за всю вой-ну он ни разу не выполнил установленный план) ломались механизмы. В декабре 1942 года лопнула и развалилась ферма мостового крана на рудном складе глиноземного цеха. Пока руду грузили вручную, конструкторы и инженеры из деталей, привезенных из Запорожья, за месяц собрали и установили новую ферму. Износилась защита рудоразмольных мельниц в том же самом глиноземном цехе. Пришел на помощь Уралмаш – необходимые плиты отлили из броневой стали. Лопнули стальные ролики печи кальцинации в глиноземном цехе, а запасных не было. Было придумано решение: внутри лопнувшего ролика сварили стальной каркас и залили его бетоном. Изобретение оказалось удачным, ролики исправно работали многие годы и были сняты только после войны[148]. Рабочие электролизного цеха ввели целый ряд улучшений в конструкцию электролизеров. В итоге всех этих усовершенствований Уральский алюминиевый завод в 1944 году выплавлял 72,4 тыс. тонн, а в 1945 году 71,5 тыс. тонн алюминия. Рост производства за войну составил 5,5 раза.
Потеря значительных мощностей по производству порохов, взрывчатых веществ и боеприпасов поставила перед Наркоматом боеприпасов и Наркоматом химической промышленности сложную задачу. Из строя выбыли 303 завода, которые могли производить 8,4 млн. корпусов снарядов, 2,7 млн. корпусов мин, 5,4 млн. средств воспламенения, 2 млн. корпусов авиабомб, 7,9 млн. взрывателей, 7,8 тыс. тонн порохов, 3 тыс. тонн тротила и 16 тыс. тонн аммиачной се-литры.
Наркомат боеприпасов во время войны решал задачу по развертыванию производства с исключительной интенсивностью, привлекая к производству частей боеприпасов любые предприятия, которые для этого мало-мальски годились. Кроме собственных заводов (в начале 1942 года Наркомат боеприпасов располагал 51 действующим заводом[149]), было также привлечено 1300 предприятий. Для целых отраслей, например для сельскохозяйственного, лесного, химического машиностроения, на годы войны корпуса снарядов, мин и авиабомб стали основной продукцией. При этом заказы выдавались любым предприятиям и мастерским, которые могли с этим справиться. К примеру, детали реактивных снарядов к БМ-13 изготовляли в ремонтно-механических мастерских на Исовском прииске треста «Уралзолото», Красноуральском, Кировградском медеплавильных комбинатах (последний завод выпускал олеум для производства взрывчатки), Карабашском медеплавильном заводе, Пышминском медьэлектролитном заводе[150].
