Захват Брестской крепости был поручен 45-й пехотной дивизии вермахта, насчитывавшей 17 тысяч человек личного состава. Гарнизон крепости – около 8 тысяч. Ефрейтор Ганс Тойшлер, корректировавший пулемётный огонь с территории гарнизонной крепости, подводил итоги: «…Там, где русских удалось выбить или выкурить, вскоре появлялись новые силы. Они вылезали из подвалов, домов, канализационных труб и других временных укрытий, вели прицельный огонь, и наши потери непрерывно росли».
Немецкий генерал Франц Гальдер, отмечая упорство отдельных русских соединений, написал в своём дневнике, изданном позже, в 60-е годы, в ФРГ: «Русские всюду сражаются до последнего человека…» Ему вторил фельдмаршал Браухич: «Своеобразие страны и своеобразие характера русских придаёт кампании особую специфику. Первый серьёзный противник…»
Победа уже не казалась столь близкой. «С изумлением мы наблюдали за русскими. Русские не сдаются. Взрыв, ещё один, с минуту всё тихо, а потом они вновь открывают огонь… В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять… Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата…» – делился впечатлениями с военным корреспондентом Курицио Малапарти немецкий офицер, служивший в танковом подразделении на участке группы армии «Центр».
«…Дела оказались мрачнее некуда. Красные бьются насмерть…» – эта фраза звучит почти во всех откровениях гитлеровцев. Позже Йозеф Геббельс скажет: «Храбрость – это качество, вдохновлённое духовностью. Упорство же, с которым большевики защищались в своих дотах, сродни некоему животному инстинкту, и было бы глубокой ошибкой считать его результатом большевистских убеждений или воспитания. Русские были такими всегда и, скорее всего, всегда такими останутся».
Да, русские такими и останутся. Хорошо бы это помнить тем, кто вновь бряцает у наших границ оружием.
Подборку составила Наталия ЛОГИНОВА
Ангелы в аду
Книжный ряд / Общество / Книжный ряд
Зуева Ксения
Теги: Дни , как смерть , страшны
Дни, как смерть, страшны. Рассказывают дети войны, узники фашистских концлагерей / Сост. Э.П. Ефремов, Н.М. Зяблова. – Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2015. – 172 с. + 16 отд. л. ил. – 1000 экз.
Одному из авторов, когда началась война, было всего три года. Сначала они с мальчишками играли в войну, потом война пришла и на их хутор: «По дороге часто проходили немецкие части. Я всегда выходил из хаты, становился у обочины и смотрел на всё, что двигалось мимо… Я тогда не знал, что они идут убивать…»
Ребёнок, даже когда рядом рвутся снаряды, остаётся ребёнком. Купались в яме, образовавшейся после разрыва бомбы, мастерили деревянные пулемёты и, крича «тра-та-тах», направляли их в сторону немцев, пока кто-нибудь из взрослых не вырывал из рук это оружие и не давал затрещину. Но однажды детство всё-таки кончилось. На хутор пришли полицаи, согнали людей на площадь и открыли по ним пулемётный огонь.
Вячеслава Зайцева спасло чудо и прикрывшая его собой бабушка. Уцелевшие, когда стемнело, спрятались в подвале и провели там три дня. На второй день отправили двух ребят к кринице. Вылазка удалась – ребята вернулись с водой: «Начали пить, и тут оказалось, что в воде сгустки застывшей крови… Куски крови выгребали руками. Вода была сладковатой. Напились все…» Потом пришли другие немцы, выволокли всех из подвала и заставили хоронить расстрелянных сельчан: «Кругом, как снопы, лежали раздувшиеся трупы. Я увидел Генку, своего друга. Он лежал поверх убитых в серой фуражечке, с широко раскрытыми серыми глазами…»
Страшные воспоминания страшного времени. Яркое свидетельство того, к чему может привести теория расового превосходства.
О чём поют битлы? Неужто о Доне?
О чём поют битлы? Неужто о Доне?
Общество / Человек / Нравы
Тютюнник Сергей
Теги: общество , мнение , самосознание
В Ростове-на-Дону вскоре поставят памятник одному из символов англо-саксонской культуры – ливерпульской четвёрке. Проект облагородил своим медийным лицом Дмитрий Дибров – уроженец и как бы патриот Ростова.
Кластер на вашу голову
Соорудят монумент, правда, не за бюджетный счёт – финансирование взял на себя один из местных депутатов. Журналисты говорят, что он владеет рестораном с англоязычным названием, взятым из творчества битлов. То есть, видимо, планируется создание некоего кластера (любимое слово русской бизнес-элиты). В нём будет и кафе, и памятник, и, возможно, сувенирный магазин.
Памятник ростовчане соорудят не только из-за обожания Beatles, но и в расчёте на перспективу. Ведь в 2018 году в Ростове пройдут матчи чемпионата мира по футболу, а значит, в город приедут болельщики со всего света. Они, дескать, увидят знакомый образ битлов и тут же валом повалят в кабак с английским названием.
Идея подобных кластеров (кафе + памятник + магазин сувениров) не нова. Помню, ещё до гражданской войны на Украине я несколько подобных мест посещал во Львове. Например, «Мазох», «Керосиновая лампа»…
Памятники там действительно потрясали оригинальностью, поэтому приезжие толпились возле них и днем и ночью. А если учесть, что туристы тут же, в кабачках, изрядно заправлялись алкоголем, то галдёж толпы для местных жителей порой становился невыносимым. Помню, как одна рассвирепевшая львовская тётка с третьего этажа дома выплёскивала на головы гостей города миски с водой. Я еле успел увернуться.
Но я хотел сфокусировать внимание не только на бизнесе. Настораживает меня отличие львовских проектов от ростовского самым главным: Львов рекламирует своё, а Ростов – заёмное. Львовяне в своё время выяснили (специально копались в архивах), что модный писатель Леопольд Захер Мазох в пору Австро-Венгерской империи родился во Львове (в Лемберге, по-австрийски). Позже Л. Мазох написал роман «Венера в мехах», в котором главный герой получал удовольствие от унижений и боли. Отсюда – термин «мазохизм».
Приблизительно то же произошло и с керосиновой лампой. Опять же энтузиасты в архивах выкопали, что её изобрели два львовских аптекаря. Но чуть позже лампу запатентовал (как всегда в подобных случаях) какой-то проходимец в США. Однако львовяне сделали очень необычный памятник местным изобретателям плюс сквозное (на четыре этажа, с выходом на крышу) кафе и сувенирный магазин. Туристы и деньги потекли рекой.
Как кабачок проиграл суши
На этом фоне Ростов выглядит очень странно. С одной стороны, ростовчане (и вообще жители донских хуторов и станиц) – невероятные патриоты. Меня всегда поражало, каким образом они умудрились половину русского фольклора замкнуть на реку Дон и казачью тематику. В нашем народном (и полународном) творчестве про скромных размеров Дон гораздо больше песен, чем про грандиозную Волгу, уж не говорю о реках-гигантах Сибири. Когда дело доходит до застольных песен, то обязательно кто-нибудь затянет про атамана, казака или берег Дона.
Конечно, такое внимание к казачьему донскому краю во многом держится на Михаиле Шолохове и его великом творчестве. Однако кластера типа «Аксинья + Гришка» в Ростове нет и, боюсь, не будет. Нет и кластера, посвящённого местному писателю Анатолию Калинину, автору романа «Цыган», по которому сделали до сих пор популярный телесериал. А ведь Калинину скоро 100 лет.
Тем удивительнее, парадоксальнее целый ряд фактов, которые иначе как тихой дерусификацией и не назовёшь. Помню, как ещё в конце 90-х Дмитрий Дибров на одном из канувших в Лету телеканалов пропагандировал суши и вообще японскую кухню. За точность цитаты не ручаюсь, но говорил он приблизительно так: в какой бы город его ни заносила судьба, он сразу выяснял, есть ли там рестораны японской кухни. Если есть – он был счастлив. Если нет – считай, поездка не удалась. В общем, продвигал «продукт» настойчиво и с обаянием (как обычно), то есть, выражаясь на языке русской элиты, делал промоушен азиатской кулинарии.
На ту пору это меня даже слегка порадовало, потому что кавказские шашлычные надоели страшно. Но беда в том, что сейчас в Ростове больше 100 ресторанов и кафе японской кухни! Плюс итальянские пиццерии, англо-саксонские бургер-хаусы и тому подобная иностранщина. До недавнего времени в городе был, кажется, лишь один русский кабачок – через дорогу от мэрии, в центре города. Обанкротился… Не любят ростовчане русскую национальную кухню (спасибо Диброву!).
