В Доме И.С. Остроухова открылась выставка "Без голоса", посвящённая 75-летию Венедикта Ерофеева.
«Лишившись гортани, Ерофеев стал писателем в наиболее полном значении слова, - не мог говорить, только писать. Фрагментарные тексты, представленные в книге и на выставке, – из его «переговорных книжек» (хранящиеся в собрании Сергея Ниточкина. – А. Г .). Так он общался с друзьями, посетителями. Это не дневниковые записи – высказывания обращены к собеседнику. Реплик собеседника мы не видим и чаще всего не знаем, кто он», – предупреждают в помещённом на сайте Литературного музея анонсе автор проекта Михаил Алшибая и куратор выставки Наталья Реброва.
Между тем выставка «Без голоса» не поражает зрителя многомерностью своих инсталляций. Создатели решили ограничиться легендарным чемоданчиком, с которым лирический герой поэмы «Москва – Петушки» садился в электричку на Курском вокзале. Правда, и на конфеты «Василёк» не поскупились. И хотя «Москва – Петушки» создавалась задолго до постигшей писателя трагедии, стилизация части зала под вагон электрички с деревянными лавками или дерматиновыми сиденьями, где висела бы схемa Горьковского направления, а «этапы большого пути» (Павловский Посад, Орехово-Зуево и пр.) были выделены красным карандашом или жирным шрифтом, стала бы вполне уместной.
Впрочем, для тех, кто знал Ерофеева, неповторимый жизненный опыт, несравненное чувство юмора и искромётная эрудиция Венички были не менее притягательны, чем сказово-музыкальный ритм его прозы. «Когда нам стукнуло по 17, у нас в запасе уже было всё: от Гумилёва до Надежды Обуховой, от древнегреческой философии до Данте Алигьери». Под этой красноречивой записью и показать бы Веничку, книжника-полиглота, великолепно орудовавшего плоскогубцами и рашпилем подобно своему прославленному герою.
И всё же помещённая вначале громадина с лилипутами внизу – рисунок «Самая большая книга» Ильи Кабакова (иллюстрировавшего первое российское издание без купюр 1989 г.) оказывается как нельзя кстати. А висящие на стенах графические листы художников-нонконформистов из коллекции Михаила Алшибая как рупор усиливают смысл сказанного «без голоса» (при этом увеличенного во много раз). И это касается не только всевозможных упоминаний Танатоса (мысль о нём в последние годы не покидала неизлечимо больного писателя, чьё творчество и без того всегда было проникнуто «апокалиптическим пафосом»). Но и Эроса как символа продолжения жизни. При этом карнавальные женские образы («Обнажённая» В. Ситникова, «Женский профиль» И. Ворошилова или «Девушка в валенках» Э. Курочкина) впечатляют не меньше, чем изображения нагруженных скелетами тележек, чёрного цветка (В. Яковлев) или чёрного солнца (В. Ковенацкий).
Как пишет в своих воспоминаниях Ольга Седакова, Веня, «простившись, остался со своими знакомыми». Поэтому особенно отрадно, что на немногочисленных фото Ерофеев в поздний, несмотря ни на что, всё-таки счастливый период своей жизни показан прежде всего в кругу знакомых, любимых и друзей (вместе Георгием Владимовым, Натальей Шмельковой, Славой Леном). Правда, жаль, что среди них не оказалось ни ставшего его крёстным отцом бывшего сокурсника и давнего друга Владимира Сергеевича Муравьёва (автора предисловия к знаменитому прижизненному изданию), ни самоотверженно отбивавшей на пишущей машинке один из первых печатных экземпляров поэмы Риммы Владимировны Выговской (жены давнего друга и бывшего сокурсника Льва Андреевича Кобякова).
Тем не менее вместе с единичными прижизненными изданиями и они усиливают впечатление от встречи с человеком жизнерадостным, неизменно требовательным к себе и открытого людям.
Пётр КРАПОШИН, Александра ГОРДОН
Выставка продлится до 30 октября
Теги: Венедикт Ерофеев
В смоленской глубинке, на здании Капырёвщинской школы в Ярцевском районе, в золотое октябрьское утро генеральный директор издательства "Маджента" Елена Минина, скульптор Оксана Лазукина, смоленские писатели и журналисты Вера Иванова, Пётр Привалов, Валентина и Виктор Станкевичи, педагоги и учащиеся, возглавляемые директором школы Натальей Потяговой, открыли мемориальную доску, посвящённую Вилену Сальковскому. На памятном знаке надпись: «Здесь, в деревне Капырёвщина, жил и работал Учитель и Писатель Вилен Абрамович Сальковский (1933-2013)».
Несущий радость и немного солнца
А.Г. Колесников. Оперетты Франца Легара и он сам. - М.: Тетралис, 2013. – 424 с.: ил. – 1000 экз.
Фактически первое исследование на русском языке, посвящённое творчеству знаменитого австрийского композитора Франца Легара, вышло из печати в год 65-летия со дня его кончины. В книге представлен анализ профессионального вклада её героя в историю музыкального искусства, все этапы его жизни, повороты в карьере, отношения с близкими людьми, которые звали его Ланци. Автор даёт всестороннюю информацию не только о Легаре и сфере его деятельности, но разбирает и своеобразие жанра оперетты, а также отправляет читателя в один из европейских центров культуры. Хотя Вена начала и середины прошлого века – это очень разный город: блеск имперской столицы померк, испытав натиск двух мировых войн[?]
Атмосфера театральной Вены начала ХХ столетия приковывала к себе внимание всей Европы – от монархов до простых путешественников, а рождённая там оперетта как уникальное явление вызывает своими прекрасными мелодиями отклик в каждой душе и поныне. Легара ещё при жизни называли баловнем судьбы: родившись в 1870 году в семье военного капельмейстера, исколесив всю Австро-Венгерскую империю с духовым оркестром, в котором служил отец, получив образование в Пражской консерватории, будущий новатор уже в первом своём сочинении, оперетте "Венские женщины" 1902 года, был с овациями принят искушённой публикой. И успех сопровождал каждую новую постановку, если звучала музыка мастера.
«Решетник», «Божественный супруг», «Весёлая вдова», «Княжеское дитя», «Граф Люксембург», «Цыганская любовь», «Ева», «Петер и Пауль едут в сказочную страну», «Там, где жаворонок поёт», «Паганини», «Голубая мазурка», «Фридерика», «Страна улыбок», «Джудитта» – увы, не все оперетты Легара знает российская сцена. И книга в какой-то степени восполняет этот пробел, давая подробную характеристику всем главным произведениям композитора. Пересказ сюжета и музыкальные особенности той или иной оперетты подаются театроведом и музыкальным критиком А. Колесниковым в общем контексте театрального искусства, существенный вклад в развитие которого внёс «венский космополит». Разумеется, рассматривается в первую очередь сама эпоха, предоставившая возможность состояться столь «вместительному» жанру, однако творчество Франца Легара существует и вне его времени. «Я верю, что идёт формирование нового человеческого вида «опереточной расы» , – в 1925 году заметил мастер, – людей, которые всегда счастливы, всегда в хорошем настроении» . Синтетичность оперетты реализована этим композитором с опережением «текущего момента», и даже через столетие, когда из моды не выходит более поздняя генерация жанра – мюзикл, нынешний избалованный зритель, безусловно, получит удовольствие от соприкосновения с наследием Легара.
Выбирая насыщенные драматизмом, но типические истории, воплощая их в лёгкой форме сценического искусства, расставляя в либретто драматургические акценты в соответствии с традициями классики, насыщая мелодику преимущественно лирическими оттенками, композитор создал собственный авторский стиль и репертуар, способный удовлетворить как утончённый вкус эстетов, так и поклонников мейнстрима, которых во все времена большинство. Венский музыкальный театр явился светлым пятном на фоне трагизма исторического периода первой половины ХХ века. Непостижимо, как композитору удавалось абстрагироваться от жестокой реальности, чтобы остаться верным принципам жанра: «Я всегда стремился облегчить тревоги и заботы своих современников. Поэтому моя музыка легка, она лишь стремится принести каждому нуждающемуся радость и немного солнца!»… И по-прежнему не угасает очарование таланта Легара, а утверждённые им оптимизм и жизнелюбие предоставляют всё новым поколениям зрителей надёжное эмоциональное убежище.
Теги: Легар , оперетта
Фото: Василий АЛЕКСАНДРОВ
