Ознакомительная версия.
Человек с севера
Как воюют на Донбассе
Мы знакомы очень давно. Еще с чеченской войны, поэтому, наверное, этот разговор и состоялся:
…Давай сразу договоримся: вопросы численности, организации и прочие «установочные» данные оставляем за скобками. Россия в этой войне никак не участвовала и не участвует — точка! Поэтому будем называть нашу структуру «группой «Север», а меня дальше называй «человеком с севера». Я буду отвечать на те вопросы, которые сейчас действительно важны для будущего Новороссии, а ты уже сформулируешь все тезисно…
Я о нем самого высокого мнения. Как ни крути, но украинцы — это мы сами. Та же порода, тот же национальный состав. Из сильных сторон — стойкость, упорство. Особенно элитные части ВДВ, аэромобильные, «спецназ». Уже разгромлены, уже драться нечем. Предлагаешь сдаться, сложить оружие и уходить — отказываются. Лезут на прорыв, не имея ни одного шанса. Поэтому и гибли без счета. Чтобы у нас жертв не было, просто накрывали артиллерией и все. Было пару раз — просто пропускали, чтобы не устраивать расстрел. Знали, что технику уже всю потеряли по дороге. Зачем лишние трупы? Это же чьи-то сыновья, мужья, отцы…
Из слабых сторон — командование, боевое управление, дезорганизация.
Вся их армия — какой-то винегрет. ВСУ, нацгвардия, добровольческие батальоны. Единого командования нет. Это разделение по ведомствам — главная их ошибка. Мы ее еще двадцать лет назад прошли на первой Чечне. А они на эти грабли только теперь залезли и прыгают. Им чужой опыт не указ. Своей кровью надо умыться. Всей войной у них заправляют комбаты, а тут уже кто во что горазд. Один говорит: «Идем!», второй говорит: «Стоим!», а третий вообще: «Отходим!».
В самих ВСУ порядка больше. Все же чувствуется бывшая советская школа, система, наработанная десятилетиями. Взаимодействие между родами войск, организация боя, реакция на изменение ситуации. Но только все это как замерло в начале 90-х прошлого века, так и осталось. Чувствуется, что армией своей они вообще не занимались. Система осталась, а вот школу боевого управления утратили.
ВДВ и спецназ, как и везде, самые боеспособные. Но их сильно потрепали в боях, и пополнение уже куда слабее тех, кто начинал войну. Но мотивация у них высокая. В основном за счет корпоративного куража. Мы — спецназ! Мы — ВДВ! При этом нашим «северянам» было дико видеть сгоревшие «броники» с точно такими же десантными эмблемами, как у нас: флаги ВДВ, портреты Маргелова. Но — враги! Какой-то «сюр»…
Пехота — очень слабая! Большинство — мобилизованные, желания воевать — «ноль», командиры часто вообще без опыта командования. Снабжение практически никакое. Жили почти на подножном корму. Голодные, грязные, вшивые, в гнилой форме — зомби! Лишь несколько батальонов было переодето в приличную форму и амуницию, но боеспособности им это не добавило.
Танки как самостоятельный род войск на этой войне отсутствуют. В основном используются для огневой поддержки пехоты. Поэтому применение шло мелкими группами — до роты. Отсюда и уровень потерь — чрезвычайно высокий. Пехота, вместо того чтобы беречь танки и взаимодействовать с ним, толкала их впереди себя. При насыщенности ополчения средствами ПТО это заканчивалось печально.
Артиллерия — наиболее продвинутый род войск в ВСУ. Все же, как ни крути, советская артиллерийская школа была и остается лучшей в мире. Качество обучения артиллеристов в постсоветских училищах по-прежнему остается очень высоким. Украинская артиллерия очень быстро прошла путь от слабообученных, пуляющих в белый свет, как в копеечку, пушкарей до главного фактора этой войны. Фактически артиллерия тащит на себе основную нагрузку войны, компенсируя и откровенную слабость пехоты, и низкий уровень боевого управления, и еще целую кучу проблем. Все компенсируется тоннами снарядов и ракет, которые выпускаются по территории Донбасса. В последние недели на вооружении украинской артиллерии появились станции артиллерийской разведки, и она начала вступать в эффективную контрартиллерийскую борьбу.
Нацгвардия. Высокомотивированные, но слабо обученные и плохо вооруженные отряды. Общее название — «батальоны», но численность их колеблется от двухсот пятидесяти до семисот человек. Обычно используются как легкая пехота или для зачистки занятой местности, но крайне слабо координируются с ВСУ, поэтому несут большие потери. В сложной ситуации склонны к панике, могут без согласования с командованием оставить позиции и отступить.
Высшее командование из рук вон плохое. Между штабом АТО и войсками — просто бездна. Они своими войсками как чужими бумажными солдатиками управляют: операцию придумали, задачи поставили — и вперед! Давай результат! Не получается, потери? Ты воевать не умеешь! Украину не кохаешь! Вперед! А то, что задача изначально недостижимая, то, что расчет сил и средств не проводился и не соответствует задаче, никого не торкает. В штабах ниже — то же самое.
Вообще, коренное отличие ВСУ от Российской армии, которое бросилось в глаза, — это отношение к солдату. В Российской армии даже в самые гнусные девяностые на войне и офицеры, и генералы своих солдат ценили и берегли, как могли. Генералов того периода вся Россия помнит: Трошев, Шаманов, Пуликовский, Рохлин. А у украинцев? В районе боевых действий сидел один такой командующий Южным оперативным командованием, бывший командующий восьмым корпусом генерал Хомчак, рулил наступлением под Иловайском. Так и тот довоевался до полного окружения, из которого, пользуясь договором о прекращении огня, сбежал с остатками штаба и парой десятков бойцов. После чего начал рассказывать сказки про то, что русских на него перло в четыре раза больше, чем у него было солдат. Ага! Ну то есть если у генерала тут под командованием находилось в общей сложности шесть тысяч, то русских, получается, там было аж двадцать четыре тысячи! Целый корпус! Фантазия у Хомчака, как у Мюнхгаузена.
Впрочем, другой украинский полководец, генерал Литвин, при угрозе окружения просто бросил войска, сбежал из «котла» и теперь, насколько мне известно, повышен до командующего оперативным командованием.
Для украинского командования солдат — никто! Послали в бой, как стадо, а что с ними будет, сколько погибнет, сколько выйдет из боя — никого не волнует. Главное, чтобы задача была решена. А если еще и поражение, так вообще лучше, чтобы никто не вышел, тогда и разгрома никакого не было. А людей как дезертиров спишут.
Но только считать, что на украинской армии поставлен крест, глупо. В нее вкладываются миллиарды долларов украинского бюджета и иностранных кредитов. Военная помощь на Украину идет из десятка стран НАТО, да и собственный ВПК начинает оживать. Сейчас в украинскую армию начаты поставки современных западных средств связи и разведки. Украинцы убыли в Польшу и Германию переучиваться на натовское вооружение. И это значит, что скоро появится и оно. На украинских полигонах и в учебных центрах ведут курсы натовские и американские инструкторы. Организуется заново тыловое обеспечение.
За шесть-семь месяцев ВСУ вполне смогут восстановить боеспособность. Видимо, речь не совсем о восстановлении боеспособности, а о более серьезных процессах. В некотором смысле ВСУ и сейчас боеспособны. Поэтому предыдущее предложение я бы сформулировал иначе. Например, так:
«За шесть-семь месяцев ВСУ смогут (при наличии политической воли, помощи Запада и еще некоторых условий) пройти ”переформатирование”, или, если угодно, перейти в иное качественное состояние».
Сделать выводы из поражений, сменить командование, провести реорганизацию — и тогда мы увидим качественно другого противника. Поэтому смаковать прошлые победы просто глупо. О том противнике можно забыть. Мы его больше не увидим. Это уже прошлое…
Сильной стороной ополчения, безусловно, является высокая мотивация. Люди воюют за свои дома, добровольцы — за идею. Воюют лихо, с азартом. Стойко. Потери несут как что-то должное. Не паникуют. Быстро учатся. Раньше я занимался организацией обучения специалистов, так вот, я тогда мог только мечтать о таких солдатах! Люди учились буквально с полной отдачей. Артиллерийские расчеты, танковые экипажи буквально за дни схватывали то, на что обычно уходили недели.
Безусловный авторитет командиров. За своими командирами пойдут куда угодно. В отличие от ВСУ, где выдвижение на любую должность — это сложный бюрократический процесс, часто не связанный ни с какими способностями кандидатов, а лишь с близостью к начальству или с принадлежностью к той или иной политической группе, на командные должности ополчения выдвигаются наиболее храбрые и способные бойцы, невзирая на звания и выслугу лет. Естественный отбор, так сказать…
Ознакомительная версия.
