Я не помню фамилии того охранника, но он точно не был ни Ландсбергисом, ни даже его дальним родственником. Он случайно оказался исторической личностью. Впоследствии он не откликнулся даже на приглашение по телевидению. Но свято место пусто не бывает. Его заняли оба Ландсбергиса: один — мессия, другой — патриарх. Люди, услышав это кощунственно повторяемое слово, стали возмущаться. «А вы, случаем, не ошиблись? Насколько известно, такое звание заслужил и таким званием до сих пор величали только Йонаса Басанавичюса», — писали в коллективном письме каунасцы, а восходящая телевизионная «звезда», немножко покривлявшись, ответила им: «К счастью, и среди живых у нас есть люди, которых можем называть патриархами нации». Такое указание дал В. Чепайтис, а она только сделала несколько ошибок в ударении… и ничего святого в нашем прошлом не осталось.
Материалы об этих торжествах были жестоко исковерканы и урезаны. В них не осталось ни Вилейкиса, ни меня. Совсем как во времена Брежнева: Ю. Гагарин рапортует Н. Хрущеву о выполнении задания, а в центре Политбюро вместо Никиты чернеет четырехугольная дыра, рядом с ней — новый Ильич, только не лысый, а кудрявый, и успешно поднявший усы Сталина на должный уровень своих бровей. Мы недалеко ушли от тех корифеев и сейчас можем радоваться правде только в том случае, если кто–то из наших деятелей обделается до ушей, или в случае его политической смерти, поскольку только тогда все его ошибки и ложь воскресают из мертвых. Таков уж наш обычай: стоит отучить литовца пресмыкаться, как он тут же начинает давить других.
В своем архиве я собрал около полусотни видеозаписей о первых днях «Саюдиса». Ими пользовались кинорежиссеры, смотрели журналисты. Они просили дать комментарии и пояснения. Некоторые из записей я передал и «государственному» телевидению. После, при сопоставлении оригиналов и «о государственных» записей, я обнаружил огромное превосходство новой демократии над старой. Ни на одном из митингов, которые я вел или в которых участвовал, меня нет, нет и моих соратников, а где только мелькнет «папашка», все сделано крупным планом, замедлено, выделено. Ведь за такие героические усилия этим «государственникам» следовало бы платить абонентную плату какой–нибудь кашей в Правенишкес или борщом строгого режима в Алитусе[12].
Страшен не сам факт, гораздо страшнее, что в благодарность за повышение по службе какой–нибудь Эйдинтас на основании этих «подлинных материалов» напишет историю для грядущих поколений, которых, вероятно, в Литве не будет. «Historia est magistra vitae», утверждали римляне и сами исчезли, запутавшись в этой истине.
Расскажу еще об одном поднятии флага, которое состоял ось намного позднее, когда уже началась предвыборная кампания. Пример Вильнюса заразил всех. В каждом историческом месте стали подниматься триколоры. Ими украсилась вся Литва. Несколько запоздав, ко мне явились саюдисты из Тракай во главе с К. Лангасом.
— Флаг уже развевается над станционным сортиром в Кайшядорисе, а у нас, в древней столице, его еще нет.
— Сами виноваты. Кто вам мешал?
— Нам не разрешает директор музея.
— Сказки. Я хорошо знаю Ирену Мисюнене, такие обвинения к ней не липнут.
На следующий день я посетил эту прирожденную музейную труженицу и поведал ей о цели своего визита. Она порядком испугалась: — О, Боже! Идет ремонт замка, с над вратной башни снят флагшток. — Флагшток — не стенка, его можно прикрепить и временно. — В музее ничего нельзя делать временно: если мы флаг поднимем, он должен будет там оставаться.
Если честно, то только благодаря огромным стараниям этой женщины поднялся триколор над Тракай. Директор ни днем, ни ночью не давала покоя строителям, пока те не сделали что нужно, а потомее бессовестно забыли. Вместо нее объявилось какое–то «окно»!, а с ним вместе — зоотехник курятника, дебелая учительница физкультуры и еще несколько самозванцев, и пальцем не пошевеливших для дела.
На подъем флага прибыл А. Бразаускас. Дело было к осени, поэтому я сбегал в магазин и купил венгерский плащ. Кто знает? Тут Литва, тут дождик… Точно в таком же реглане явился и Бразаускас. Одинаковая одежда и при ческа делают людей очень похожими. Уже во время митинга послышались реплики, что мы — двоюродные братья, иличто я — зять Бразаускаса и очень на него похож. Не выдержав, я вслухпошутил:
— Это Бразаускас на меня похож, ведь я на два года старше.
Совершенно неожиданно временный двойник нахмурился. Моя фамильярность ему не понравилась. А позднее, когда мы на руках внесли его в Президентуру, он и вправду ощутил себя «эксцеленцией» — его превосходительством — и очень любезно разговаривал только с теми, кто его так величал. Он и по сей день не знает точного перевода этого латинского Титула, но «эксцеленция» — словно подвешенная на елку игрушка. Думаю, что его буфетчица раньше негорасшифрует это слово. Извлечет из него всю нужную ей пользу.
После кампании с поднятием флагов мы приступили к подготовке первого съезда «Саюдиса». Люди порядком устали от торжеств и митингов. От всех групп поддержки требовалось выбрать делегатов. Мои денежки иссякли, как вода из колодца во время пожара. Но чем больше я бился, тем яснее понимал, что от подготовки съезда меня стараются изолировать, а сама Инициативная группа только одобряет уже сделанные дела. Никакие коллективные решения уже не исполняются. Все в свои руки перенимают А. Юозайтис, В. Чепайтис, В. Ландсбергис и прибившиеся к ним З. Вайшвила, В. Томкус, А. Медалинскас, Г. Сонгайла…
При обсуждении места проведения съезда я опять ввязался в спор и с трудом убедил других:
— В Театре оперы и балета не вместимся. Там красивее, теплее, но и дороже. Загляните в протоколы: сколько выбирают делегатов в районах и сколько записывают в качестве гостей? Столько желающих не разместить и на стадионе.
Просить Дворец спорта надо было у Вилейкиса. По известным причинам Ландсбергис разговаривать с ним отказался. Счастье, что нашу просьбу поддержали Астраускас и Бразаускас.
— Им нужно помочь, — говорил председатель Президиума ВС, — может быть, после этого не будут такими злыми…
— Ремонт. Приближается зимний сезон. Не подготовимся. Кроме того, пусть эти мудрецы и собственные мозги подремонтируют. Посмотрите, что они о нас пишут! Что говорят!
— Процесс пошел и больше не останавливался, — перефразировал кто–то Горбачева… Смеясь, мы ударили по рукам.
В ходе подготовки к съезду возникала масса всевозможных довольно важных мелочей, но с нашими «великими практиками» было очень трудно договариваться о чем–то конкретном. Они все еще витали в облаках, поэтому после споров меня несколько раз «приводили в чувство»: то вычеркивали из списка будущих ораторов, то возвращали, а один раз, по предложению пьяного С. Геды и при одобрении поссорившегося с самим собой 3. Вайшвилы, были приостановлены мои полномочия. В этой процедуре я участия не принимал, поэтому не знаю, кто за что голосовал. О приговоре я прочитал на доске объявлений и в злобной статейке А. Юозайтиса.
Потуги этих зазнаек меня не удивляли. Рано или поздно это должно было произойти. Обидно, что большинство не придало этому значения и при голосовании воздержалось. В конце концов такие издевки приостановил Йокубас Минкявичюс:
— Что вы делаете? Кого изолируете? Петкявичюса от «Саюдиса» или «Саюдис» от Петкявичюса? А если он сам пошлет нас в одно место? Что тогда? Что останется от вас самих? Я первый уйду к нему.
По такому случаю из Чикаго позвонил Бронюс Райла (Сакадольскис) и долго уговаривал меня одуматься. Наконец каунасский политехнический и медицинский институты приняли соответствующие резолюции о том, что я не имею права отступать. Это должны решать выбравшие меня люди. Группа «восстановила» мои полномочия, хотя сама ими не обладала. Но я и сейчас жалею, что об этой шайке кагэбэшников не высказал всю правду на съезде, хотя половина упоминаемых здесь к тому времени так или иначе засветилась и всплыла на поверхность. Вот мое «антисаюдистское» заявление, которое записала на видеопленку Пангоните:
— Хлопцы, кончайте вонять. Некогда. Если будем продолжать пустые споры, я уйду. Мой карман пуст. Надо где–то зарабатывать деньги, а вы транжирите пожертвования…
И за это прекращать мои полномочия?! Суть не в этом. Перед съездом я попытался найти протокол от 3 июня как документа, удостоверяющего полномочия и действия Инициативной группы. Таких документов не нашлось. Писавший протокол Зuгмутuс (Вайшвила) передал его «комунужно», а снять копию поленился. Точно так же, как и сегодня никто неможет найти записи, подтверждающие, когда и каким образом В. Ландсбергис оказался председателем «Саюдиса». Как в известной песенке: «Бак пробит, все дрожит, а машина летит на честном слове журналиста Альгимантаса Чекиста и на одном крыле…» Других доказательств нет.
