— Какого хуя вы тут расселись?! Всем быстро грузиться! Никому не светиться сейчас!
— Ты сегодня уже заебал своим криком, — не выдержал Ворон, — нормально разговаривать совсем разучился?
— Всем погрузиться в грузовик… — сквозь зубы процедил Корвин, глядя Ворону прямо в глаза. — Никому не выходить, за бортом не светиться.
— Не светиться перед кем? — не понимая, спросил Слим, но всё же полез в кузов.
Визуально пересчитав всех и убедившись, что обе группы на месте, Корвин последним залез в кузов и опустил за собой задний полог тента.
— Корвин, сдохнем же от жары… — начал кто-то в темноте кузова.
— Тихо… — оборвал его замок. — Никому не кричать и не показывать, что здесь кто-то есть.
За бортом послышался топот ног и звук двигателей приближающихся автомобилей.
— Третье отделение слева, четвёртое — справа! — послышалась команда поставленным армейским голосом. — Двигаться неразрывно!
— Да что там за хуйня творится? — не выдержал Шум, тихо поворачиваясь к бронированной стенке борта.
Достав нож, он потянулся вверх. Туда, где заканчивался стальной лист бронезащиты борта и начиналась свободная ткань брезента. Медленно воткнув нож в брезент, он повёл им чуть в сторону, разрезав пропитанную огнеупорным и водоотталкивающим составами ткань сантиметров на десять. Убрав нож и осторожно раздвинув края разреза, Шум прошептал, прильнув глазом к вырезу:
— Ух, ты ж!..
— Кто там? — спросил я.
— Да журналюги припёрлись, целых два пикапа. Сейчас броню и каски на себя напяливают… — комментировал происходящее в двух шагах от нас Шум. — Камеры достают…
— Какие хоть телеканалы? — спросил кто-то из «тройки».
— А тебе не похуй? — ответил Куница.
Задний полог брезента отодвинулся, и в проёме появилась голова солдата в каске. Тихим голосом голова сказала Корвину:
— Мне приказано отвезти вашу группу в ПВД.
— Хорошо, — негромко ответил замок.
— Когда немного отъедем, я приторможу, чтобы Вы в кабину пересели, мне дорогу показать нужно.
После утвердительного кивка Корвина голова скрылась. Минут через десять после начала движения, КамАЗ остановился, и замок спрыгнул с борта на землю.
— Ворон, ты старший! — крикнул замок.
Полог сразу же завязали под потолком. После хлопка двери кабины грузовик дёрнулся и поехал дальше, увозя нас в посёлок.
— Я шо-то не пойняв, навищо воны вси понайихалы? — задал вопрос ко всем Хохол.
— Так это… — Камрад запнулся и посмотрел на меня. Потом снова посмотрел на Хохла и ответил. — Репортаж снять. Как военные разгромили вражеский лагерь и захватили ценные трофеи. Без потерь, без шума и пыли.
— Так не они же его штурмовали! — возмутился Слим.
— Брат, ну не тебя же по телеку показывать в твоей ободранной горке и с твоим затёртым калашом… — урезонил Слима Тагир, до которого всё произошедшее дошло быстрее, чем до остальных. — Ты своё лицо видел? Им же детей пугать.
Вдобавок к успевшим отрасти бородам, лица у нас действительно были грязные.
— У вас несчастные случаи на стройке были? — толкая Шума локтем и показывая глазами на меня и Хохла, спросил Камрад.
— Нет, не было… — улыбнулся в ответ Шум, но, вспомнив окончание известной фразы, быстро опередил бывшего командира. — Сплюнь!
— Надо же… — покачал головой Камрад, глядя на меня. — И такое бывает…
Я пожал плечами и закурил. Кто-то уже спал, кто-то курил, кто-то пытался поймать мобильником сигнал сети. Хохол с Тагиром ели шоколадный батончик из сухого пайка. Я заметил, что они как-то сблизились и подружились, держась втроём со Слимом. В принципе, ничего удивительного, такие условия и события сближают. Я, Шум, Борзый, Папай и Ваха с Магой стали такими же. Вот только ряды нашей темы стали редеть… Двоих кабардинцев больше нет и я, волей-неволей, всё чаще задумывался, а не задержался ли и я здесь? Выжив в мясорубке далёкого уже мая четырнадцатого года, успел ли я сделать то, ради чего я остался в живых?
Пока я ворочал мысли под мерный гул двигателя, меня раскачало, и я задремал, очнувшись от того, что грузовик сильно тряхнуло на ухабе. На улице уже стемнело, хотя, судя по часам, ехали мы не так уж и долго. Воздух стал намного прохладнее, напоминая, что зима уже совсем близко. КамАЗ стал крутиться, поворачивая на улочках посёлка.
Притормозив у нашего дома, все стали выгружаться.
— Я так понимаю, снова по разным углам будем? — протягивая руку Камраду, спросил Борзый.
— Да, скорее всего, — пожимая руки Борзому, мне и Шуму, ответил Камрад, — ничего, ещё свидимся.
Гул приветствующих во дворе быстро смолк, когда появились носилки с телом Маги, накрытым одеялом. Быстро выгрузившись, водилу военного КамАЗа поблагодарили и отпустили. Тело скоро должны были забрать, поэтому все во дворе собрались попрощаться с кабардинцем. Кусок вынес его редак со шмурдяком Маги и его стали молча разбирать, больше на память, хотя случалось, что и по надобности.
— Никогда не понимал этот бред, — негромко произнёс Корвин.
— Ты о чём? — уточнил стоящий рядом с ним Гремлин.
— Да об этих обычаях. Дикость какая-то, средневековье. Они бы его ещё на костре сожгли и плясали вокруг голышом.
— Оно и видно, что никогда не понимал… — тихо сказал Камрад, оказавшийся за спинами Гремлина и Корвина.
От неожиданности оба развернулись и уставились на Камрада. Тот смело смотрел в глаза то одному, то другому, пока Гремлин не отвернулся, сказав своему заму вполоборота:
— Идём, расскажешь, что и как.
— Да-да, иди! — улыбнулся Камрад. — Всё в красках ему перескажи, не упусти ничего!
Проходя мимо бойцов, сгрудившихся у вещей Маги, Гремлин громко сказал:
— Вернувшимся отделениям на пост не заступать, всем поесть, отдохнуть и помыться!
— Если бы ты не сказал, мы бы вонючими и голодными так сразу на фишку и побежали… — буркнул Борзый.
— Блядь! Суки! Вот суки! Убью, блядь! — из дома выбежал разгневанный Шум. — Вот как так, а?!
— Ты чего орёшь? — схватил его за плечо Папай. — Что случилось?
— Да мыши эти ёбаные, мой редак прогрызли! Я полез в него за чистыми шмотками, а на дне дыра в кулак!
— Тьфу ты… — мотнул головой Папай. — Перебери лучше его полностью, чтобы они там себе гнездо не облюбовали.
— Мужики! — уже спокойнее обратился Шум к остальным. — Оставьте рюкзак Маги мне. Реально нужно.
— Да не вопрос! — ответили из толпы.
Глава 29
Безумие может быть прекрасным
Войны нельзя избежать. Её можно лишь отсрочить — к выгоде вашего противника.
© Никколо Макиавелли, 1502 год
Просыпался я долго. Время от времени полуоткрытыми глазами поглядывал в пустую комнату и, скорее закрыв глаза, чтобы не отпустил сон, снова в него проваливался. Наконец, охамевшая от тепла муха чуть не забралась мне в ухо, и я, звонко ударив себя по нему ладонью, сбил остатки цепляющегося за меня сна.
Во дворе было людно, но не шумно. Почти все, кто вчера вернулись с выезда, чистили своё оружие, разложившись на ящиках, ступеньках крыльца, пластиковых стульях или просто на земле кучками, по своим темам.
— Утренний напалм будешь? — Шум протянул мне дымящуюся чашку с кофе.
— Не откажусь, спасибо, — я взял чашку и потянулся в карман горки за сигаретами, — как сам?
— Да ничего, получше… — Шум безучастно смотрел на бойцов во дворе. — У Фила таблетками разжился, закинулся и теперь нормально. Ночью думал, что мне днище вырвет нахрен.
— А почему не чистишься? — лениво спросил я, зевая.
— Так я уже, — улыбнулся Шум.
— Борзый, что ли, чистку затеял? — спросил я, заранее зная ответ.
— Да, как всегда.
— Здорово живёшь, казане! — поздоровался я с Борзым.
— Слава Богу! — ответил он мне, протирая ствольную коробку.
— Магу уже увезли?
— Да, рано утром машина забрала.
— Я смотрю, «тройка» всё ещё тут, — я протянул Борзому чашку с кофе, предлагая глотнуть.
