Дмитрий Верхотуров - Суворов врет! Потопить «Ледокол»

Ознакомительная версия.

Те же немецкие части, которые сумели бы высадиться на британском побережье, встретила бы почти полумиллионная группировка британских и эвакуированных французских войск. Немцам пришлось бы сражаться при нехватке боеприпасов, продовольствия, снабжения, при крайнем затруднении в эвакуации раненых и подвозе подкреплений, с резко превосходящим по численности противником. Исход такого десанта предугадать было нетрудно — это почти гарантированное поражение. «Не удивительно, что при более тщательном знакомстве с деталями операции ни одна из заинтересованных инстанций не проявила особого энтузиазма. Геринг с самого начала не проявлял к ней интереса», — отмечает Ф. Руге[241].

Потому после возражений флотского и воздушного командования было решено сначала сломить британские ВВС и захватить господство в воздухе. Тогда у Люфтваффе была бы возможность защищать транспорты и баржи, атаковать британский флот и подавлять артиллерию на британском побережье. Однако воздушная битва за Британию окончилась для Германии поражением, а Королевские ВВС перешли к наступательным действиям. «В создавшихся же условиях противник в начале сентября смог даже перейти в контрнаступление и бомбить флот вторжения в его базах, причем были потоплены или повреждены 21 транспорт, 214 барж и 5 буксиров — около 10 % всего тоннажа выделенного транспортного флота. В результате во второй половине сентября этот флот был частично рассредоточен, что в случае осуществления операции привело бы к потере времени. 12 октября операция была окончательно перенесена на следующую весну; тем самым с ней было покончено», — так Ф. Руге подвел итоги неудачной операции против Великобритании[242].

Поражение в битве за Британию и неудача с организацией высадки прямо и непосредственно толкнули Гитлера к подготовке нападения на СССР. Британия оказалась крепким орешком: для ее разгрома требовалось первоначально построить мощный флот, большую флотилию десантных барж и судов, построить на побережье батареи береговой артиллерии и обеспечить полное господство в воздухе. Для этого Германии нужны были большие ресурсы.

Потому сразу же после переноса операции «Морской лев» на весну.1941 года, по существу ее отмены, Гитлер начал подготовку к войне против СССР. В Польше в ноябре 1940 года стали строить инфраструктуру, а в декабре 1940 года было принято окончательное решение о вторжении с утверждением плана «Барбаросса». Вся экономика Германии и оккупированных стран начала работать на обеспечение этого вторжения.

Советский Союз до войны всерьез опасался интервенции коалиции европейских государств и предпринимал все меры, чтобы этого не допустить. Однако в предвоенных оценках все же рассматривалась коалиция Франции и Великобритании со странами Восточной Европы: Чехословакии, Польши, Румынии, Финляндии. Германия в этих расчетах, как демилитаризованная страна, фактически не рассматривалась.

В июле 1940 года объединение Европы против СССР состоялось, причем в наихудшем варианте, значительно более худшем, чем в довоенных оценках. Во главе этой европейской коалиции появилась агрессивная, нацеленная на захваты Германия с ее мощными вооруженными силами, уже не сдерживаемая ни Францией, ни Великобританией. Надежды на скорое освобождение Европы от империалистической войны и ига капитала полностью растаяли в октябре 1940 года. Потому в планы войны с Германией потребовалось вносить срочные коррективы.

После оккупации Франции, Бельгии и Голландии военно-экономический потенциал Германии еще больше увеличился. В зону немецкой оккупации попали важнейшие промышленные и аграрные районы Западной Европы.

Во Франции немцы захватили основные промышленные и аграрные районы страны. Особенно ценным захватом были Эльзас и Лотарингия. На этих территориях, захваченных Францией по итогам Первой мировой войны, не только располагались крупные запасы железной руды, месторождения бокситов и калия. В Лотарингии французы в конце 1920-х и в начале 1930-х годов построили мощную металлургическую промышленность. Строительство велось за счет немецких репараций и инфляции, но в таких масштабах, что экономический кризис во Франции всерьез наступил только в 1934 году, когда строительная программа подошла к концу.

Лотарингия превратилась в мощный металлургический район, с годовой мощностью в 3,8 млн тонн чугуна, что составляло около половины всей французской выплавки металла[243]. Захват Лотарингии позволил немцам значительно перестроить свою черную металлургию: «В результате капитуляции Франции положение с железной рудой коренным образом изменилось. Объединяя французскую руду с немецким углем, оккупация германскими войсками основных железорудных районов Франции создает мощную базу черной металлургии на обоих берегах Рейна. Тем самым значение импорта шведской железной руды для Германии становится второстепенным»[244].

Мнение о том, что без поставок шведской руды Германия не могла вести войну, оказывается не вполне правильным. Основную часть производства черного металла немцы обеспечивали своими ресурсами и ресурсами захваченных европейских стран. Таким образом, в конце 1940 года у Германии было два крупных металлургических района: Рурско-Лотарингский и Силезский, которые располагались в глубине территории Рейха.

Во Франции Германия также захватила настоящую житницу. На оккупированной территории располагалось производство 70 % французского зерна, 65 % поголовья скота и 86 % производства животного масла. Все это немедленно стало объектом самого разнузданного грабежа. В 1940/41 году, т. е. непосредственно перед нападением на СССР, из Франции было вывезено 550 тысяч тонн продовольственного и 588 тысяч тонн фуражного зерна, 1161 тысяча тонн сена и соломы, а также 192 тысячи тонн мяса[245]. Основательно немцы пограбили французские запасы вина.

Бельгия также была крупным трофеем, в которой главную роль играла тяжелая промышленность. Эта небольшая страна имела мощности по выплавке чугуна в размере 4,5 млн тонн, хотя в 1938 году было выплавлено 2,4 млн тонн[246].

Немцы захватили крупную угольную промышленность. Перед войной Франция добывала 46,5 млн тонн угля, Бельгия — 29,5 млн тонн, Голландия — 14,2 млн тонн. Суммарно добыча угля в оккупированных странах составляла 90,2 млн тонн. Германия в 1938 году добывала 186 млн тонн угля. Добавим к этому добычу угля в Чехословакии в размере примерно 39 млн тонн. Со всеми захватами получается годовая добыча на уровне 315 млн тонн. По немецким данным, добыча угля в 1940 году составляла 346 млн тонн угля[247]. Разница между моими расчетами и немецкими данными, видимо, приходится на то, что немцы использовали всю добывную способность захваченных шахт, тогда как до войны мощности использовались частично из-за экономического кризиса и сокращения рынка сбыта.

Для сравнения, СССР в 1940 году добывал 165,9 млн тонн угля. Иными словами, в угольной промышленности Германия буквально за полгода стала вдвое сильнее СССР. Для немецкой военной экономики уголь имел исключительное значение как источник сырья для производства топлива, и появилась возможность перевести промышленность и гражданское потребление топлива на синтетическое топливо и горючий газ. К 1943 году расход бензина в промышленности и в гражданском секторе сократился с 3,4 млн тонн до 0,9 млн тонн, а мазута с 1,1 млн тонн до 0,27 млн тонн[248]. Высвободившееся нефтяное топливо и нефтепродукты пошли на нужды Вермахта.

По немецким данным, прирост экономического могущества Германии в результате захватов выражался в следующих цифрах[249]:

В советских исследованиях[250] используются те же немецкие данные, только в конечном итоге учитываются еще и данные по союзникам Германии, в силу чего увеличение экономической мощи Германии выходит еще большим. Хотя с таким подходом вряд ли можно полностью согласиться. У Германии не было полного контроля над военно-экономическим потенциалом своих союзников.

Ознакомительная версия.