Европейская стратегия диверсификации продвинулась еще дальше. Наряду с переоснащением терминалов для импорта СПГ из Латинской Америки и Среднего Востока были проложены новые трубопроводы из Северной Африки в Южную Европу. Внутри Евросоюза возникла общеевропейская трубопроводная система, предназначенная на случай прекращения поставок газа из третьей страны в какую-нибудь страну-член ЕС. В этом случае нуждающаяся страна стала бы сразу получать энергоносители. Одним из центральных элементов этой диверсификации стал газопровод «Набукко», идущий из Центральной Азии. В отношении ядерной энергии каждое из государств заняло собственную позицию. Например, Франция не могла отказаться от нее из политических убеждений. Атомная промышленность сделала Grande Nation независимой от энергетического импорта. ЕС провозгласил амбициозные цели по защите климата. До 2050 года выброс углекислого газа в атмосферу по сравнению с 1990 годом должен снизиться на 95 %. Электричество будущего в основном должно вырабатываться ветряными генераторами и солнечными батареями. ЕС чётко выступил за развитие возобновляемых источников энергии, доля которых в европейском энергетическом балансе через 10 лет должна составить 20 %. С помощью целенаправленного содействия технологиям энергосбережения ЕС планирует сделать дальнейший решающий шаг для снижения зависимости от импорта энергоносителей.
Россия выстраивает картель?
Разговор с председателем правления «Газпрома» — Страх перед газовой ОПЕК — Создание картели откладывается — Личные средства Путина
Все, что происходило в конфликтах между Россией и ЕС, больше не имело ничего общего с заявленными целями создания Энергетического альянса — благодаря которому России могла бы политически сблизиться с Западом. Вместо того, чтобы сильно не навредить друг другу, каждая из сторон, наоборот, ожесточенно отстаивала собственные преимущества. Это породило недоверие, которое невозможно было быстро рассеять.
В основу запланированного энергетического альянса должны были лечь принципы равноправного делового партнерства. Европейские фирмы готовы были инвестировать в разведку, освоение и добычу энергоносителей (то есть «upstream»). Для этого им требовались подходящие партнеры, предпочтительно «Газпром». Российские фирмы, в свою очередь, проявляли желание поставлять энергоносители напрямую европейским клиентам. Немцы называют это «взаимностью». Почему же процесс застопорился?
Генеральный директор «Газпрома» Миллер сидит в шикарном берлинском отеле в окружении европейских журналистов и разъясняет им принципы российской энергетической политики. После газового конфликта с Украиной строительству «Южного потока» альтернативы нет. Его взгляд обращается в сторону представителя BASF[14] в России. Через три месяца этот концерн через свою дочернюю фирму, компанию Wintershall, присоединится к консорциуму. Wintershall также входит в консорциум по строительству «Северного потока». «Южный поток» — последний крупный российский инвестиционный проект в Европе, после чего «Газпром» повернется лицом к азиатскому рынку. 11 % будущего газа будет экспортироваться в виде СПГ. Экспорт энергоносителей в азиатско-тихоокеанский регион через 20 лет должен многократно превысить сегодняшние объемы поставок. В Азии, как говорит Миллер, на наших глазах происходит автомобильная революция, моторы, работающие на газе, имеют высокую конъюнктуру. ЕС, с учетом того, что российский газ необходим и для внутреннего потребления, не должен пренебрегать партнерством с Россией.
Миллер смотрит из окна на Потсдамскую площадь. «Сколько немецких машин переоборудовано под природный газ?» — спрашивает он присутствующих. С бензином покончено, из экологических соображений мы все будем вынуждены перейти на газ. А Россия его поставляет. Миллер предлагает проложить между Берлином и Москвой автобан, по которому будет разрешено ездить только машинам с газовыми двигателями. Энергетический пакет — план либерализации энергетического рынка — он называет «скрытой субсидией для регенеративных источников энергии». Гости усердно записывают за ним. Заказывают минеральную воду — «естественно, с газом», — подтрунивает кто-то. Достаточно ли у России газа на экспорт? Миллер морщится. Добыча газа зависит от торговых договоров, «Газпром» добывает ровно столько газа, сколько до сих пор было продано. Во время финансового кризиса добыча газа упала, так как снизился спрос. Кто-то задает вопрос о газовом картеле. Генеральный директор Миллер парирует: нужно быть сумасшедшим, чтобы шантажировать Европу.
Россия, Средняя Азия и Иран владеют более 50 % мировых запасов газа и теоретически могли бы организовать мощнейший картель, по своей значимости равный ОПЕК, государства-члены которой контролируют 75 % мировых запасов нефти. Идея газового картеля исходила вовсе не из Кремля, а от казахского президента Нурсултана Назарбаева, который вскоре после 11 сентября 2001 года поделился ею с Путиным. Газовая ОПЕК должна была охватить Россию и все страны Средней Азии, образовав противовес нефтяной ОПЕК. Азербайджан также поддержал это предложение. Однако США сразу же вмешались и сорвали проект еще до его рождения. Лишь пять лет спустя к этой идее снова вернулись. Согласно одному тайному отчету НАТО, после своей первой газовой войны с Украиной в 2006 году Россия вместе с Алжиром, Катаром, Ливией и Ираном хотела основать такой картель.
В 2007 году иранский президент Махмуд Ахмадинежад на фоне «ядерного спора» с Западом стал агитировать за создание ОПЕК, чтобы с помощью членства в этой организации избежать международной изоляции. В ответ на это конгресс США принял резолюцию против газовой ОПЕК, которая требовала от президента Буша привлекать к суду любые государства, стремящиеся к участию в международной картели. Это было время, когда американцы также угрожали русским созданием энергетической НАТО. В 2009 году никогда не уклонявшийся от споров с США венесуэльский президент Уго Чавес примкнул к кругу сторонников картеля. С целью сохранения «газового суверенитета» он совместно с Боливией создал региональную «газовую ОПЕК». В 2008 году в Москве был учрежден Форум стран-экспортеров газа (ФСЭЕ). Первая встреча форума — в свободной форме — состоялась в 2001 году в Тегеране. 15 государств примкнули к основанной по образцу ОПЕК организации. Все вместе они владели более чем 70 % всех мировых газовых запасов. Но какую совместную стратегию должен был преследовать ФСЭГ в будущем? В конечном счете, газодобытчиков объединяло одно общее стремление — прибыльно, в том числе и политически, использовать свои ресурсы. Москва требовала согласования по вопросам прокладки трубопроводов к рынкам потребления. Арабские страны настаивали на ускоренном развитии транспортировки СПЕ. Финансовый кризис привел к глобальному спаду потребительского спроса. Страны-члены нового картеля пытались достичь договоренностей против падения цен на газ. Но особых успехов при этом не достигли.
В рамках «газовой ОПЕК» Москва по большому счету нацеливалась на договорённость с алжирским газовым концерном Sonatrach. Чтобы Россия простила Алжиру старые советские долги в размере 4,5 миллиарда долларов и заключила контракт на поставки российской военной техники и вооружений на 7,5 миллиарда долларов, обеим странам в рамках будущей «газовой ОПЕК» нужно было вступить в стратегическое партнерство. Совместные по- j ставки государственных концернов этих стран составля- | ли 40 % всего потребляемого ЕС природного газа, и это не могло не вызывать у Евросоюза некоторого беспокой — < ства. Французское предприятие Gaz de France вновь во- шло в альянс с дистанцирующимся Алжиром.:
В настоящее время ФСЭГ еще очень далеко до «газового ОПЕК». Отдельные экспортеры газа хотят координировать свою политику на будущем, ещё не созданном мировом рынке газа, но хотят при этом сохранить свободу действий. Возникнет ли картель — зависит от России. Москва отказывается принять на себя руководящую роль в новой организации, пока к ней не присоединились все среднеазиатские государства. При этом речь идет снова о сохранении транзитной монополии на постсоветском пространстве, без которой Россия не может играть роль энергетической сверхдержавы. Но государства Средней Азии в качестве партнера открыли для себя недавно Китай.
Потребители, производители и страны-транзитёры должны следить за тем, чтобы в их энергетических отношениях не появлялись трещины. Возникла угроза, что в противном случае могут возникнуть три картеля: закрытый рынок ЕС, транзитный картель западных стран СНГ и «газовая ОПЕК». Ни у кого не возникает опасений, что газовый картель может перекрыть Европе газовый кран. Правда, ЕС должен принять упрек в протекционизме. Если Европа посредством либерализации газового рынка в одностороннем порядке изменит заключенные на многие годы вперёд и признанные экспортерами долговременные договора и другие правила игры, то логично, что зависящие от стабильных доходов производители станут активнее договариваться между собой. Надежность поставок для импортеров отражается в стремлении экспортеров получить гарантии продаж. В действительности и те, и другие зависят друг от друга. Чтобы разрешить энергетический спор, российский президент должен представить новый вариант речи, которую Путин произнес в Бундестаге в 2001 году. Вместо неопределенных обещаний обмена энергоносителей на технологии он должен внести более конкретные предложения. Для осуществления идеи Энергетического союза необходима широкая историческая перспектива, возможно, в виде общеевропейского проекта экономического развития Сибири и Восточной Европы.
