Укрепление этой цивилизации неминуемо сделает ее привлекательной для соседей (каковой всегда была наша цивилизация во времена своего расцвета) и приведет к ее восстановительному распространению на весь советский мир [40].
Заключение. В поисках новой стабильности
Осознание описанного делает необходимой выработку новой парадигмы социально-экономического и технологического развития человечества и механизмов воплощения этой парадигмы в жизнь.
«Вашингтонский консенсус» оформил правила игры, максимально отвечавшие сути 90-х годов — освоению развитыми странами (точнее, базировавшимися на их территории и тогда тесно связанными с ними транснациональными корпорациями) постсоциалистического пространства.
Этот процесс (причем давно, с началом кризиса 1997 года) закончился, и нынешний кризис представляет собой в том числе и кризис модели развития, выработанной для осуществления этого процесса и намного его пережившего.
Наступил новый этап, для которого нужна новая идеология, новый свод общих правил взамен Вашингтонского консенсуса. «Новые Бреттон-Вудские соглашения», о которых грезят аналитики, невозможны как жанр из-за слишком большой детализации: сначала надо определиться хотя бы с базовыми принципами.
Глобальный кризис во многом вызван тем, что погоня за индивидуальной прибылью как доминанта общественного поведения стала контрпродуктивной, разрушающей человеческие общества и человечество в целом. Нужна интеллектуальная революция, формирование нового типа мышления (предтечей которого, хотя и неудачной, стал, как это ни парадоксально, Горбачев), которое выведет человечество из тупика и обеспечит его устойчивое поступательное развитие не за счет уничтожения той или иной его части, а благодаря общему прогрессу.
В новой эпохе развития человечества необходимо:
1. Осознать его суть (не причины, почему старый порядок перестал работать, и не характер его саморазрушения, а именно ключевую идею, тенденцию нового периода развития) и выразить ее в виде четкой идеологемы.
2. Определить модель предстоящего развития человечества.
3. Определить основные проблемы (противоречия), которые предстоит решать в рамках этой модели и которые будут определять (как источники и как рамки) развитие в рамках этой модели.
4. Выработать конкретные рекомендации и «правила игры» для международных организаций, правительств и бизнеса разного уровня (транснационального, национального, межрегионального) — аналог Вашингтонского консенсуса («Московский консенсус»).
5. Формировать общественное мнение и господствующие в элитах различных обществ представления, направленные на гармонизацию развития человечества в новых условиях.
Российскому обществу, а после его кардинального оздоровления и российскому руководству следует решать эти задачи прежде всего в рамках долгосрочного курса на формирование единой российской нации, единого российского народа, тем более что аналогичные и отнюдь не безуспешные попытки формирования «новой исторической общности людей — советского народа» еще совсем свежи в исторической памяти. Причиной этой категорической целесообразности является принципиальная нестабильность, неустойчивость практически любого многонационального общества, объективно стремящегося к распаду на национальные же государства (причем глобализация, как было показано выше, многократно усиливает как сами эти центробежные силы, так и их эффективность).
Россия, с одной стороны, совсем недавно испытала кошмар подобного разделения, а с другой — все еще объединяет «полупереваренные» в единое целое, во многом лишившиеся своей специфичности и особости в ходе исторически длительного совместного развития народы. Поэтому для нее не только наиболее разумным и практичным, но и наиболее естественным и честным было бы кардинальное изменение самооценки и переход к характеристике российского общества как единого суперэтноса, наподобие сложившегося в США.
Пора признать тот бесспорный и самоочевидный факт, что живущие в России люди разных, в том числе и «коренных» для различных ее территорий, национальностей давно уже образуют единый народ, обладающий если и не полностью едиными, общими для всех своих представителей, то во всяком случае исключительно близкими психологическими и культурными характеристиками.
Следует понимать, что продолжение настойчивого и последовательного игнорирования этого факта на протяжении еще нескольких лет вполне способно привести к его фактической отмене. Результатом может стать новый виток национальной катастрофы: реальное разделение пока еще единого российского общества на отдельные, не связанные друг с другом народы, которое в современных условиях сделает обратную интеграцию исключительно сложной, а территориальный распад России — практически предопределенным.
Рассматривая пример России, следует особо отметить, что поддержание самоидентификации, включающей сильные элементы мотивации, особенно важно для технологически отсталых обществ, которые не могут обеспечить гражданам навязываемый мировой культурой уровень жизни и стандарты потребления и должны поэтому прибегать к дополнительным, нематериальным мотивациям для сохранения в стране национального капитала и интеллекта.
Устойчивая самоидентификация общества важна и потому, что сохраняет его культурную специфичность, его особость. Это автоматически защищает его от ведущейся через мировое информационное пространство корректировки общественного сознания в конкурентных интересах более развитых стран. Самоидентификация общества позволяет ему оставаться адекватным, способным видеть и преследовать свои, а не чужие интересы.
Таким образом, самоидентификация общества — условие и важнейший инструмент его сохранения. Ее подрыв внешней информационной агрессией или внутренними процессами деградации автоматически ставит общество на грань уничтожения вне зависимости от состояния экономики, наличия или отсутствия угрозы жизням его граждан.
Именно поэтому для развития и даже самого существования общества критическое значение имеет наличие национальной (на самом деле общественной) идеи. Она — цемент, наиболее эффективно объединяющий населяющих территорию данной страны людей в единое целое, что особенно важно сейчас, в условиях беспрецедентного обострения глобальной конкуренции.
Мы должны понимать, что, как бы ни изменялись силы, определяющие нашу жизнь, наиболее жестокие ее правила, к сожалению, остаются практически без изменений.
Силы меняются — право силы остается.
Цзаоси, Тайвань, 2010 год
Приложение 1. Обсуждение базового доклада на заседании московского клуба
Михаил Геннадьевич Делягин:
Базовая установка, из которой я предлагаю нам исходить, заключается в том, что мир переживает целую гамму различных кризисов. Причем, вероятно, — и это уже мое предположение, — это не разные кризисы, а разные стороны одного и того же процесса, не кризиса (и тем более не ничтожного по своей сути циклического кризиса), а перехода человечества к некоему новому состоянию, к некоторой точке равновесия. Мы, в силу своего характера и национального самосознания, напоминаем тех уважаемых людей, которые вслепую ощупывают слона — ив итоге получают о нем правильное, но для всякого частичное и потому несопоставимое представление. Хотелось бы, объединив наши точки зрения, исправить их неминуемую частичность.
Данная работа имеет непосредственное практические значение, потому что без понимания направления движения человечества, без понимания того, куда оно переходит, в какое состояние нового равновесия, борьба с кризисом и все попытки стабилизировать ситуацию обречены на неудачу.
Ведь без понимания перспективы все попытки стабилизации сводятся к попыткам вернуться назад. Это естественно в условиях циклического кризиса, но в условиях перехода, может быть, даже глобального перехода в качественно новое состояние, — может быть, даже в какое-то другое измерение — это самоубийственно.
В состоянии перехода надо, в отличие от состояния циклического кризиса, не пытаться вернуться назад, что попросту невозможно, а, напротив, пытаться прыгнуть вперед — и по возможности скорректировать будущее в этом прыжке.
Какое будущее нам предстоит и как в него рациональнее прыгать? — вот вопросы, на которые, в конечном счете, нам и надо ответить.
Существует несколько понятных сейчас базовых проявлений кризиса, сопровождающего наш переход.
Первое из них — проблемы систем управления, которые во всем мире, даже в самых развитых странах, не справляются с объемом информации и с ростом значимости творческого труда. К сожалению, в современном мире никто так и не научился толком управлять творческими людьми.
