Ей хотелось закричать, позвать на помощь, бросить ему в лицо: "Негодяй! Подлец!" Но ни того, ни другого Елена Сергеевна не сделала.
Опешивший от неожиданной встречи соотечественник опустил глаза, снова против воли поднял их и был ослеплён испепеляющим взглядом маленькой, ссохшейся от старости женщины. Неизбывную боль, ненависть, презрение и брезгливость источал этот взгляд, ледяным холодом ударивший в сердце баловня удачи.
Безмолвная казнь длилась минуту. Потом женщина отвернулась и, сгорбившись, заковыляла прочь. Онемевшей рукой "президент" попытался расстегнуть ворот сорочки - и не смог. Фрейлейн только охнула, когда он, покачнувшись, мёртвой хваткой сжал её запястье.
[?]На другой день баден-баденские газеты сообщили: "В половине третьего ночи в своём номере скончался от сердечного приступа бизнесмен из Канады, выходец из России г-н Волков".
БЕЛОЕ СИЯНИЕ
В городе синий вечер. Я не иду, а тащусь по проспекту, измотанный заботами свободного художника, и шепчу как молитву гумилёвские строчки:
Ещё один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.
Тень пришла у политехнического, впустив меня под свод сомкнувшихся крон цветущих яблонь. Я присел на скамейку и, наслаждаясь прохладой, любовался белым сиянием. Небо темнело, но аллея оставалась светлой. Была та редкая минута вечерней тишины, когда пережитые за день события обретают свои подлинные масштабы: мелкое исчезает, а самое большое - ощущение жизни, чувство собственного существования - остаётся.
И вдруг из ниоткуда в поле моего зрения появились два божьих одуванчика - две старушки, чьи хрупкие очертания на светлой аллее казались сколками старинного театра теней. Они не шли, а преодолевали пространство, бережно поддерживая друг друга. Ступни ног касались земли только ребром, дугой согнутые спины клонили седые головы, но они упорно продолжали размеренное, трудное движение. Чисто выстиранные, заношенные платья, бостоновые жакеты, аккуратные белые носочки и знаменитые ридикюли сороковых годов лучше слов говорили о судьбе этих стойких культурных нищенок, для которых каждый рубль пенсии на вес золота и которые давно примелькались нам в шумной пестроте бестолкового бытия.
В соседнем доме из окна зазвучал голос Аллы Пугачёвой. Постанывали деревья от весеннего пиршества. Зажигались первые огни.
Старушки на миг остановились, подняли головы к небу, где застыла в безмолвии стая яблоневых соцветий, и снова как по команде опустили их: сил хватило на две-три секунды. Но я успел увидеть на миг блеснувшие глаза, и сердце моё сладко заныло в предвкушении невозможного счастья:
Недотрога, тихоня в быту,
Ты сейчас вся огонь, вся горенье.
Дай запру я твою красоту
В тёмном тереме стихотворения[?]
Земля уже расступалась под больными ногами, всё ближе была последняя берёзка. Но эти глаза, эти на миг просветлевшие лица говорили о чистоте души, пронесённой через все страдания жестокого века, и обещали жизнь добрую, честную и бесконечную[?]
ЕВРОПЕЙЦЫ
Над столетним бором, окаймлённым пронзительной синевой, катился блестящий диск вечернего солнца, заливая алым светом вековые сосны в сиреневых снегах. Я смотрел на фантастическую картину вечной схватки дня и ночи и думал о тайнах немеркнущего бытия, в причудливое полотно которого вплетены наши судьбы. И Бог весть о чём ещё я подумал бы в эти редкие минуты покоя, если бы не помешал лёгкий треск в подлеске: по тропинке, еле передвигая ноги в чёрных пимах, придерживаясь за кусты боярышника, шла старушка.
По русскому обычаю поздоровался, а она спросила:
- Тоже, поди, из больницы?
- Тоже.
- И кого навещал?
- Дочь.
- Вот и у меня, бедная, мается, а дома - дети и безработный муж.
- А на что живёте?
- На мою пенсию.
- Знать, большая пенсия?
- Четыреста рублей на всё про всё за три десятка лет работы на лакокрасочном. Мантулила, мантулила - да и обезножела, и теперь хоть на мосту с чашкой стой.
- А старик-то жив?
- Помер двадцать годков тому назад.
- Болел?
- Болел, конечно: печень.
- Пил?
- Какое там пил - вёдрами!
- А внуки?
- Студенты. На отца дуются, поедом едят за безденежье, а он, инженер, развозит на тележке муку по квартирам.
- Помогали бы.
- И-и-и[?] нашёл помощников. Белоручки! Я своих-то в узде держала - труд человека не портит, а зять с дочерью упираются, но дочек учат по-европейски, хоть сами-то - шантрапа культурная. Может, оно и хорошо - по-европейски, да только сидят они со своей Европой у меня на шее. Так-то вот, мил человек.
Мы подошли к остановке, и моя попутчица, переваливаясь уточкой, одолела подножку трамвая и уехала к своим "европейцам".
СТАРАЯ ВЕТЛА
Бог весть сколько лет старой ветле, что стоит у дороги. Ни снег, ни дождь, ни городской смог - всё нипочём: красавица живёт и радует прохожих.
Однажды вечером, в первые дни предзимья, я заметил под старой ветлой маленькую женщину в сером пальто и чёрной шляпе. Она стояла, подняв голову к голой кроне, а у ног её, на белом снегу, алели мандарины в авоське.
Я восхитился мгновением и пошёл дальше с музыкой в душе.
Весной, когда ветла заиграла шёлком молодой листвы, я снова увидел "чёрную шляпу". Она держала в руках букетик росистых ландышей, а в зелёной траве возилась с майскими жуками маленькая девочка, красивая, как Гретхен из немецкой сказки. Подошёл автобус, обдал облаком вонючего выхлопного газа - и видение скрылось.
Хмурым осенним днём холодный ветер срывал с ветлы последний жёлтый лист. Рядом, с корзинкой спелой антоновки, стояла та же странная женщина и плакала.
- Что с вами? Вам помочь?
- Нет, нет, ничего не случилось, - и, вынув из чёрной блестящей сумочки платок, осторожно осушила слёзы.
Я предложил пройтись по бульвару.
- Не обращайте внимания на слёзы - это ностальгия. Я выросла далеко-далеко - на Волге, в маленьком старинном городке, на окраине. У просёлка стоит вот такая же старая ветла. Уезжая, прощалась с ней, приезжая, обнимала, как мать. А теперь по известной причине не могу навещать родину. Я учитель.
Она замолчала, а когда зашуршал шинами троллейбус, закончила:
- Вот и хожу к челябинской ветле. Хожу и дышу Волгой.
Ветла в отдалении согнулась под порывом ветра, но тут же упрямо выпрямилась и вновь устремила к небу свои оголённые ветви.
2000 г.
Политпиит
Объявленный осенью конкурс "Политпиит" вызвал большой энтузиазм среди читателей и среди писателей. Портфель редакции пополняется новыми произведениями с большей скоростью, чем мы успеваем их публиковать. Итоги конкурса будут подведены в середине марта 2012 года. Пока же он продолжается, и хочется подчеркнуть, что это смотр политической сатиры. Мало констатировать, что коррупция процветает, чиновники наглеют, а депутаты с жиру бесятся. Все недостатки следует высмеивать, то есть добиваться в произведениях комического эффекта, а не скатываться в обычную публицистику.
И ещё одна просьба - не нужно без конца вместо слова "приватизация" писать "прихватизация". Мы эту хохму уже слышали.
ПРЕДСКАЗУЕМО
Предсказуемо и просто
в предсказуемой стране.
Ни падения, ни роста,
ни вмешательства извне.
Предсказуемые люди
предсказуемо живут.
Предсказуемо ложатся,
предсказуемо встают.
Предсказуемо смеются,
выпуская лишний пар.
Предсказуемо ведутся
на рекламу и пиар.
Предсказуемо согласны
президент и депутат.
И на выборах - прекрасно
предсказуем результат.
Здесь забыли сладкий пряник.
Здесь предпочитают кнут.
Предсказуемо - начальник
