Так было двадцать — двадцать пять лет назад. Но современный Горис изменился — это уже не сельскохозяйственный, а настоящий промышленный центр. Как в преддверии Зангезура, в Кафане, вас охватывает и здесь чувство встающей в республике индустриальной культуры, отодвигающей в прошлое впечатления сравнительно недавних лет. Картинка, нарисованная мною выше, кажется жителям Гориса почти легендой. Лицо сегодняшнего Гориса — это механический завод и трикотажная фабрика. Марка города — «Сделано в Горисе» — появилась на продукции общереспубликанского значения. И городское, рабочее выражение проступило сквозь прежние черты районного сельскохозяйственного центра.
Но, быть может, самым ярким показателем культурного и промышленного роста районного центра служит тот факт, что этот центр уже начинает удовлетворять возросшие потребности окружающих его колхозов. Каковы эти потребности у горисского колхозника? В прошлом бедняк, нынче колхозник артели «Авангард» Аргем Шалунц подсчитал трудодни своей семьи за истекший год, — ни много, ни мало — 2150. На каждый из них одного только зерна полагалось по 3,5 килограмма. И Артем Шалунц сидит над листом бумаги, записывает, что нужно купить в городе, а семья собралась вокруг, и каждый добавляет что-нибудь от себя: хороший зеркальный шкаф для одежды; три больших ковра на стены комнаты для гостей; никелированные кровати с пружинными матрацами для каждого члена семьи — чтобы культурно, спокойно спать, набираться сил для работы. Все это Шалунц закупит в своем районном центре, Горисе, и много другого — от шелковых чулок до радио и патефона, велосипеда и футбольного мяча. Не нужно ехать в столицу республики!
Колхозный праздник в Тэхе
Четыре дороги ведут из Гориса.
На юг — в Кафан; оттуда мы только что приехали, перевалив через тяжелый и высокий (до 3410 метров) Баргушатский хребет.
На северо-запад — в деревню Ангехакот, откуда идет дорога в Айоц-дзор через мягкий Воротанский перевал (2344 метра), — здесь мы тоже побываем.
На юго-запад, — собственно, не из Гориса, а из той же деревни Ангехакот, — в соседнюю Нахичеванскую автономную республику, входящую в Азербайджан, а главный город ее Нахичевань на Араксе. Не доезжая до Ангехакота, можно свернуть к знаменитому водопаду Шаки с его родниками чистейшей вкусной воды и с его новой гидростанцией и заехать в другой районный центр — Сисиан.
На северо-восток — в Азербайджан.
Тот, кто побывал в Кафане и Каджаране, съездил в Сисиан и, наконец, из Гориса проберется наверх, к азербайджанской границе, охватит в сущности то, что мы называем в узком смысле Зангезуром с его тремя основными районами: Кафанским (горнопромышленным), Сисианским (пастбищно-пахотным) и Горисским (садово-пахотным). Обозначение это, конечно, грубо условно, потому что в Зангезуре не отделишь слишком резко земледельческий район от скотоводческого.
По последней из перечисленных дорог поднимаемся к восточной границе республики, навестив сперва одно из самых странных мест на свете — село Хндзореск.
Подъезд к нему — вдоль колхозных полей, куда жители села поднимаются на работу. А откуда они поднимаются, не сразу увидишь. Для этого надо слезть с машины, миновать колхозные амбары и подойти к самому краю круглой пропасти, уходящей вниз, как воронка. По внутренним склонам этой каменной воронки, или колодца, и расположено в пещерах гигантским амфитеатром село Хндзореск. Поймав глазами какой-нибудь движущийся предмет, можно понемногу разобраться в пещерном лабиринте. Движется женщина с кувшином на плече. Она, словно капля, оторвалась откуда-то сверху и катится вниз по едва заметному карнизу в один человеческий шаг шириной. Головоломная тропинка над пропастью — это здешний главный проспект. Постепенно начинаешь различать и переулки — сотни морщинок от жилья к жилью, с камня на камень, по зазубринам ущелья, по каемкам над пропастью, с пробоинками для ног. В день два-три раза ходят по всей диагонали этих сеток, словно снящихся вам во сне, женщины Хндзореска вниз — за водой, наверх — на работу. Жилища лепятся одно над другим, как соты. У некоторых на крохотном «пятачке» перед входом натаскана земля, отгорожена плетеной ивовой изгородью, и здесь, как в корзинке, разбит цветничок, стоит деревце, видна борозда от огородной грядки. И куры роются в навозе, и корова приходит в стойло из стада, и сушится белье, и молотят что-то на земле, и чешут на железных чесалках, сидя на пороге, овечью шерсть. Глядишь на них — и невольно думаешь: сколько надо иметь энергии, живя здесь, для исполнения самой обычной программы дня, — для путешествия за водой, сбора топлива, отправки ребят в школу! Какую стройность и силу, остроту зрения и выносливость нужно приобрести и воспитать в себе, чтоб ползать по этим вертикалям и таскать тяжести в гору!
Интересна экономика этого своеобразного села. Казалось бы, в таких трудных природных условиях жители его должны жить скудно, а между тем хндзорескцы с помощью советского государства и колхозного строя добились большого хозяйственного расцвета. В Отечественную войну они собрали средства на танковую колонну, дали Советской Армии много мяса, масла и шерсти. И любят они свой обжитый уголок, заботятся о его культурных нуждах. На 500 домов здесь клуб и три библиотеки; молодежь и взрослые одинаково тянутся к знанию, к учебе; 9 профессоров вышло при советской власти из этой горной деревушки, 17 агрономов и около 30 врачей. А за время Отечественной войны из села Хндзореск вышло немало командиров. Это сравнительно небольшое деревенское местечко дало Советской Армии 168 офицеров; среди них генерал-майор Сергей Карапетян, гвардии полковник Нерсес Балаян, полковники Е. Карапетян и С. Саркисян. Нет, кажется, ни одного человека на селе, не состоящего в родстве с офицером Советской Армии.
Тут же в Горисском районе есть еще одно село — Караундж. Опять головокружительный амфитеатр, домик лепится над домиком, как ласточкино гнездо. Опять тропинки по вертикали и впечатление от походки людей, как от бега мяча, — люди не идут, а катятся, скатываются с этих невозможных склонов. И снова думаешь: ну, где же тут развернуться хозяйству, где выбраться на широкую дорогу достатка, в каком живут колхозы Араратской долины? А между тем, здесь произошел недавно вот какой случай. В селе Караундж (как и везде в Армении) мощно развивается спорт; молодежь увлекается футболом, гимнастикой, она хочет иметь свой стадион. Десять лет назад даже слово «стадион» прозвучало бы для старых жителей Караунджа как «абракадабра», а уж значение его показалось бы просто диким баловством и сумасшествием, — отдать ровную землю там, где каждая сажень ее на вес золота, ребятам на пустую забаву, — не дико ли, не преступно ли? Колхозники имели в центре деревни небольшую площадку, которую и поделили под приусадебные участки, под личные огороды. И вот в 1950 году часть этой ровной площадки была добровольно отдана колхозниками села под стадион для молодежи. Тут не одна только выросшая сознательность, тут и выросший достаток. Караундж — колхоз-миллионер. Членам его артели попросту уже невыгодна возня с собственным огородиком, — трудодень дает им вернее и больше…
К вечеру, покинув Хндзореск, добираемся мы до большого села Тэх.
Название «Тэх» безлично, по-армянски оно означает просто «место». Входит это село в сельсовет Дыг-Горисского района. Дорога поднялась на широко раскинутые луговины, голые горы вокруг оснежены, справа по склону горы огромное древнее кладбище, желтые частые плиты с высеченными старинными крестами. Село основано в 700 году армянами, бежавшими сюда из Персии, от персо-армянской резни. Сохранился каменный дом первых переселенцев — прямоугольная, замшелая и сырая постройка VIII века. Здешний колхоз имени Красной Армии, «Кармир Банак», гордится своим прекрасным хозяйством, своевременной, а часто и досрочной сдачей продукции государству, счастливой своей жизнью, своими знатными людьми.
Наша машина остановилась там, где уже стояли многочисленные фаэтоны съехавшихся на праздник гостей, неподвижные «эмки», расседланные кони с мешками ячменя у самых морд. Все быстрее и быстрее темнело, сразу сделалось холодно, не разглядеть было ни улиц, ни зданий, ни нарядов окружающей толпы. Но вот в нескольких местах запылали костры, и в их фантастическом свете закачались фигуры стряпух над котлами, с длинными медными мешалками в руках, острые профили музыкантов над дудками, городские костюмы многочисленных гостей. Попировать с колхозниками в честь досрочной сдачи государству хлеба приехала интеллигенция Гориса — врачи, строители, инженеры.
Воздух ночного села весь пропитан дымным запахом печеного мяса. На десятках костров крутятся сотни шампуров — тонких вертелов, унизанных кусками баранины. В котлах вываривается жирная крупа в волокнах совершенно разварившегося мяса, — ароматная «ариса». Остро пахнет молодым красным вином. На гигантских подносах женщины вносят в комнаты кусочками нарезанный белый овечий сыр, маринованные травы, жесткую, целыми кочанами замаринованную капусту.
