«Оборотни» облегченно вздыхают. Откуда им знать, что на смену прекращенному оперативному делу в ГУСБ заведено дело новое.
Но прежде чем успокоиться окончательно, Самол-кин — сыщик опытный — хочет еще раз перепровериться. С помощью покровителя бригады, бывшего зам. начальника ГУБЭП МВД Владимира Зинченко, Самолкин вытаскивает на беседу еще одного оперативника ГУСБ. Их встреча проходит в любимом антикварном магазине бригады, в отеле «Метрополь».
«Мы знаем, что нас разрабатывают, — без обиняков объявляет Самолкин. — Если претензии по службе, хрен с ними: в конце концов, напишем рапорта и уволимся. Но если твои друзья хотят отобрать у нас бизнес…»
В голосе Самолкина появляется металлический лязг. На лице заходили желваки.
«Мы без боя не сдадимся. Свой бизнес будем защищать всеми способами… Доведется — и твоего дружка завалим…»
И полковник называет фамилию сотрудника ГУСБ, который действительно имел прямое отношение к делу бригады.
После этого диалога все разработчики начали носить при себе оружие с патроном, загнанным, вопреки инструкции, в патронник: от «оборотней» можно было ожидать всего.
…Когда-нибудь имена этой горстки людей — тех, кто поднял дело «оборотней», работая без выходных и праздников, ночуя порой в кабинетах, — станут, я уверен, известны всей стране.
Я хорошо знаю этих людей. Я горжусь дружбой с ними. Это действительно честные, совестливые сыщики, для которых служба давно уже стала смыслом жизни. Некоторые из них сами работали когда-то в МУРе и потому случившееся воспринимают как личную трагедию, пропуская все через себя.
И когда слышу я разговоры, что в милиции остались одни только «оборотни», мне сразу вспоминаются они: те, кто прославил «оборотней» на всю Россию, сами оставшись в тени…
…После ареста генерала Танеева многие недоумевали. Грешным делом, я и сам поначалу не понимал, что связывало таких разных, казалось бы, людей. Танеев — кадровый военный, начальник целого управления МЧС, генерал-лейтенант, в конце концов. И — бывший зам. начальника армейского склада милиционер Лысаков? Или прослуживший всю жизнь в розыске Юрий Самолкин, любивший в подпитии развлекаться стрельбой по люстрам?
И только потом, когда перелопатил я сотни документов, пообщался с десятками людей, до меня наконец дошло: деньги. Вот что цементировало их офицерское братство. А там, где появляются деньги, все социальные различия отходят на второй план (любой специалист по оргпреступности скажет вам, что, невзирая на вековую национальную вражду, армянские и азербайджанские группировки живут меж собой мирно и дружно).
Да и чем, в сущности, отличался от муровцев генерал Танеев? Разве что внешним лоском и золотыми погонами?..
Их дружба схватилась мгновенно, словно наложенный гипс. И уже очень скоро «оборотни» не представляли себе, как существовали они раньше без «Камильича».
Выходные и праздники они проводили вместе, регулярно устраивали пьянки и посиделки. Сообща ездили за кордон.
Танеев даже официально включал сыщиков в состав заграничных делегаций МЧС (так было, например, в 2001-м, когда вместе с ним в Париж, на международную выставку «Милипол», отправились Лысаков, Самолкини Валерий Демин. Переводчиком делегации был оформлен Ганеев-младший).
По его представлениям верхушка банды получала ведомственные награды МЧС и именное оружие.
(Один лишь пример: в октябре 2001-го Танеев вручил Лысакову и Самолкину медали «Участнику чрезвычайных гуманитарных операций» за то, что они якобы проявили «мужество и решительность» во время доставки грузов в Югославию. Стоит ли говорит, что в Югославии никто из «оборотней» никогда не бывал.)
Они не только не скрывали своей дружбы, а, наоборот, всячески ее подчеркивали. Чуть ли не каждую неделю «оборотни» наведывались в МЧС. «Это мои друзья из МУРа, — с гордостью объявлял Танеев. — За меня разорвут любого!»
И сыну своему, студенту юрфака МГИМО, завсегдатаю модных клубов, тоже постоянно твердил: «Учись, сынок. Вот как надо жить».
В педагогических целях он даже начал таскать его за собой на совместные вечеринки и пьянки, дабы тот сызмальства познавал взрослый мир и «делал жизнь» с лихих муровцев. В будущем Танеев собирался, как я уже упоминал, отдать сына под начало Лысакова — Самолкина: в 5-й отдел МУРа, дабы Ганеев-младший подхватил знамя отца.
В этом он мало, чем отличался от других участников банды: в 5-м отделе МУРа работал приемный сын Самол-кина Александр Страутманис, успевший поучаствовать во многих операциях бригады. (Когда спецназ шел на штурм квартиры, где засели Самолкин с Николаем Деминым, заботливый папа успел позвонить 23-летнему пасынку и предупредить: «Дома лучше не появляться».)
Служил в МУРе и сын зам. начальника 2-й ОРЧ арестованного ныне Евгения Тараторина: на момент ареста папы Дмитрию Тараторину минуло всего 22 года.
В свою очередь, сын Владимира Лысакова также по-родственному был устроен на службу в МЧС. Срочную Сергей Лысаков проходил сперва в подчиненном Танееву центре спецназначения «Лидер», а потом в центральном спортивном клубе МЧС, руководил которым близкий друг «оборотней» Олег Шаганенко. (Стоит ли добавлять, что на службе Лысаков-младший почти не появлялся и в казарме не жил.)
Я не случайно упомянул фамилию Шаганенко. С легкой руки Танеева, вслед за ним в состав бригады влились многие спасатели. Самый яркий пример — сотрудник спортклуба МЧС, заслуженный мастер спорта Александр Лаптев по кличке «Парашют». (Это прозвище он получил за многократное чемпионство по парашютному спорту.)
Лаптев был частым участником вылазок «оборотней» и ежемесячно, если верить гроссбуху бригады, получал из «общака» 2 тысячи долларов, благо внешностью обладал внушительной: лучше него мало кто мог произвести впечатление на коммерсантов. Кроме того, Парашют выступал штатным понятым, именно его подпись стоит, например, в протоколах обысков и задержаний Устименко и Джабраилова, истории которых я приводил ранее.
Арест «оборотней» застал Лаптева в Турции, куда он отправился накануне вместе со старшим опером 5-го отдела МУРа Александром Евстегнеевым. Лаптев и Евстег-неев должны были найти следы 1 миллиона 200 тысяч бригадных долларов.
История эта запутанная. Деньги для «отмывки» переводила в офшор их знакомая, некая Светлана Комарова, но 4 июня ее странным образом зарезали в подмосковном поселке Апрелевка. На поиски убийц бригада отправила Лаптева с Евстегнеевым, но аресты сорвали все их планы.
Евстегнеева поймали только весной 2005-го. Парашют же, посидев за кордоном полгода, понял, что никто хватать его не спешит, вернулся домой и задним числом уволился. Ни на один допрос в прокуратуру он так и не явился…
Есть в Москве институт с таким вот блеющим названием — ВНИИЭТО. «Базовый научный центр России по разработке и производству электротермического оборудования всех видов», — сказано на его официальном сайте.
Как и большинству других столичных НИИ, львиную долю прибыли приносит ВНИИЭТО сдача площадей в аренду, благо расположен он крайне удачно: в самом начале Нижегородской улицы.
Большие деньги — большие проблемы. Зимой 1996-го прямо у собственного подъезда злоумышленники похитили исполнительного директора ВНИИЭТО Валерия Лебедева, засунули в машину и долго возили по Москве, требуя выкуп. Только чудом Лебедеву удалось вырваться на волю. А вырвавшись, понял он, что без «крыши» в наши дни не прожить, ибо скупой платит дважды.
Выход подсказала сама жизнь. ВНИИЭТО тесно сотрудничал с МЧС. И когда в одной из бесед пожаловались руководители института на свои проблемы, генерал Танеев отреагировал разом. Он предложил назначить заместителем директора по безопасности своего человека — отставного чекиста Николая Семинихина. И платить ему семь с половиной тысяч долларов ежемесячно.
«Вы, конечно, можете отказаться, — прищурил Танеев глаза. — Но тогда бандюки разорвут вас на фашистский флаг. Никто, кроме нас, не спасет вас».
Три года подряд ВНИИЭТО выплачивал оброк. Деньги вручались Семинихину который передавал их затем членам бригады Леониду Лозюку (бывший милицейский опер, личный порученец Лысакова) и руководителю му-ровского фонда Алексею Антоновскому. При этом между институтом и дочерней структурой «оборотней» — ЧОПом «Булат-Балко» — был заключен договор на охрану.
Но осенью 2000-го на филиал института — опытный завод в Истре — наезжают местные бандиты. За решение проблемы Танеев требует поднять планку: теперь институт должен ежемесячно отдавать уже 10 тысяч.
В бухгалтерской отчетности бригады ВНИИЭТО значился как «институт, Нижегородская». Но недаром ходили по Москве легенды о предприимчивости Танеева. Одних «крышных» денег ему мало. И он решает открыть на площадях ВНИИЭТО аптеку.
