Юный евнух демонстрирует свою безопасность для Вертикали
Вот как должен выглядеть юноша, имеющий хорошие шансы на служебный рост при тоталитарной системе правления.
А теперь посмотрите, как выглядят первые лица Третьего Рейха – прямо какое-то шоу транссексуалов (прошу прощения у подлинных транссексуалов).
Феминно-истероидный Геббельс;
Самый страшный человек государства Гиммлер (по виду абсолютная гражданка Парамонова);
Склочница и интриганка Борман;
Даже бравый ас Первой мировой Геринг, мимикрируя вслед за изменением климата, с годами превратился в жирную расфуфыренную бабу.
В мужском шовинизме тоже прошу меня не обвинять. Просто мне больше нравится, когда мужчины ведут себя по-мужски, а женщины по-женски, и мужчины женского склада, равно как и женщины мужского склада, мне как-то, скажем, не близки.
Особенно, если они занимают ключевые посты в государстве.
В следующем посте будем любоваться окружением Сталина, нашего отечественного Супер-Самца, в одиночку оплодотворявшего всё стадо на протяжении трех десятилетий.
В еще большей степени закон добровольно-принудительной евнухоидности распространялся на позднесталинское окружение.
Из-за того, что Родной и Великий просидел в диктаторском кресле много дольше Гитлера, он лучше преуспел в своей кастраторской миссии и ушел гораздо дальше.
Вначале в окружении набирающего силу диктатора преобладали победители гражданской войны с твердокаменно-мужественными лицами:
Красные маршалы: такие, пожалуй, на операцию не согласятся
Как известно, не все мужские особи способны пережить кастрацию. И те, в ком оказалось слишком много тестостерона (не в физиологическом, а в поведенческом смысле), были отправлены на бойню. Именно в этом и состоял смысл Большого Террора: борьба за единоличную власть в стаде и есть устранение потенциальных помех статусу альфа-самца.
На смену генерации железных революционеров пришли новые вице-вожди, старательно изображавшие меринов, волов и боровов с не вызывающей сомнений пухлой внешностью и характерно несамцовской жировой прослойкой:
Это всё были какие-то пельмени в широченных брюках, рукоплещущий хор евнухов. Только не надо рассказывать про то, каким племенным жеребцом был Лаврентий Палыч – мужчину делает мужчиной не активность половой функции, а совсем иные качества. И на портретах сталинских приближенных меня отвращает не толщина щек, а намеренно демонстрируемая «бабистая функция»: вот, мол, какие мы мягкие подушки, совершенно не претендующие на лидерство в стаде. Из истории мы знаем, что самцовско-бойцовские качества в них немедленно проснутся после того, как освободится вакансия вожака; тот же комичный плясун Никита Сергеевич скоро перестанет прикидываться тюфяком и всем покажет известно что:
Весь сталинский так называемый большой стиль, несмотря на фаллоимитаторы московских высоток и главный неосуществленный дилдострой Дворца Советов, это сплошная оргия кастратов: все эти гособвинители с жидкими голосами, певцы с тенорками-козлетончиками и кинокумиры без мужского гормона.
Это секс-символ предвоенной эпохи – большевик Максим:
А это главный мачо позднего сталинизма, с высоконьким голоском:
Сменится эпоха, в обществе восстановится гормональный баланс, и тот же Кадочников сможет себе позволить мужественный облик, даже, кажется, заговорит на октаву ниже.
Мужчина, да еще какой.
Исключением был Марк Бернес, ну так за это ему и досталось женское обожание сверх всякой меры – за один только мужественный, пускай скромного масштаба голос, а что касается официальных регалий, то при всенародной популярности он даже на самую первую ступеньку актерского почета – засл. арт. РФ – при Сталине так и не вскарабкался.
Впрочем, популярность Бернеса – это уже военная пора, когда тотальная мода на евнухоидов временно отступила, потому что с кастратами много не навоюешь. Лица тех, кого вытянул наверх естественный отбор войны, поразительным образом восстанавливают стандарт нескрываемой мужественности. Страну к победе привели люди вот какого типа:
Жуков: после войны ошельмован и снят с должности
Рокоссовский: чудом остался жив во время террора; после войны от греха сплавлен в Польшу
Черняховский: если б не погиб, с такой внешностью не сносить бы ему головы
Кузнецов, истинный руководитель ленинградской обороны: после войны расстрелян
Вот несколько самых легендарных красавиц европейской истории. Смотрим, любуемся.
Диана де Пуатье, повелительница сердца Генриха II
Королева Марго, из-за которой в буквальном смысле потерял голову прекрасный де ля Моль
Мадам де Ментенон, подруга Короля-Солнце
Красота этих лиц, потрясавшая современников и покорявшая сердца альфа-самцов, нам сегодня кажется сомнительной, верно? Екатерина Скваронская (на следующей странице), на мой вкус, просто страшилище. Ну, мадам де Ментенон еще туда-сюда, однако ей бы в фитнес походить, на диете посидеть.
В том-то и штука. При всех различиях во внешности ослепительные красавицы былых времен имеют одну общую (и обязательную) тактико-техническую характеристику: они толстые или, по меньшей мере, полные.
До 19 века худая женщина по определению не могла считаться красивой, это был бы оксюморон. Само слово «добрый» означало «толстый» («раздобрел» – то есть «стал лучше»), а «худой» было синонимом слова «плохой». Так повелось, вероятно, еще с первобытных времен, когда еды постоянно не хватало и корпулентная подруга жизни на худой (again!) конец могла пригодиться в качестве продукта питания. Менее кровожадная версия предполагает, что с толстой женой/любовницей в плохоотапливаемых средневековых опочивальнях теплее спалось. Ну и репродуктивная функция, особенно важная для родовитых особ, которые и определяли вкусы, конечно, выглядит более перспективной при наличии широких бедер и мощного бюста. Остальные части тела значения не имели, и кривые ноги никак не могли понизить рейтинг чаровницы из-за недоступности взорам. У испанских королев, как известно, ног вообще не было.
Екатерина Первая – безродная полонянка, женившая на себе Петра Великого
Несравненная мадам де Помпадур
Я однажды призадумался, а где и когда, собственно, (и с кого) утвердился современный канон женской красоты? С каких пор пухляшки и толстушки перестали считаться королевами красоты, вытесненные худышками и замухрышками?
Вот результат моих скромных и доморощенных изысканий (если ошибаюсь, пусть специалисты меня поправят).
Место баталии, где Полнота была разгромлена Худобой, – город Париж.
Момент исторического перелома – пятидесятые и шестидесятые годы XIX века.
Виновник: императрица Евгения, супруга Наполеона III.
Императрица Евгения (1826–1920), родоначальница современной моды
Эта дама вообще оказала огромное, определяющее влияние на наши нынешние представления о красивом в самых различных сферах. Мы и сегодня, сами того не понимая, во многом продолжаем следовать эстетическим пристрастиям «Испанки» (как ее неприязненно называли подданные).
Главное историческое достижение Евгении состоит в том, что она вернула Парижу после многолетнего прозябания статус столицы мира. Париж, каким мы его знаем сегодня: бульвары, османовские дома, фасады Лувра, опера Гарнье – в значительной степени сформировал современные критерии «шика» и гламура, а все эти несколько кичеватые нарядности были отражением вкусов женщины, которую в девичестве звали Еухения Монтихо и которая в течение недолгих 17 лет была императрицей французов.
Парижу и прежде случалось занимать вакансию центра мировой моды – во времена Жозефины, или мадам де Помпадур, или мадам де Ментенон, – но в середине XIX века благодаря дамским журналам, телеграфу, всемирным выставкам, пароходам и железным дорогам скорость путешествий и распространения культурной информации многократно возросла. В Петербурге и в Нью-Йорке модницы чуть ли не назавтра узнавали о том, как на последнем балу была одета императрица Евгения, как изменились при ее дворе прически, нужно ли носить кринолин или пора с презрением от него отказываться, да какого объема надлежит быть турнюрам.
