грубо говоря. Вот я занимаюсь сейчас придумыванием и созданием русского университета, который будет -- не только с русскими, а и с американскими студентами, -- изучать Атлантиду советской цивилизации, русской культуры, вообще всего этого во всех смыслах титанического корабля, который сейчас на наших глазах уходит под воду (причем с него раздаются крики "У нас все прекрасно, не могут же все уехать, камон, полки ломятся". На "Титанике" они, помнится, тоже ломились). Изучение достижений и ошибок этого проекта -- чрезвычайно интересная задача, приглашаю единомышленников, you are welcome. Идея -- объединить всю уехавшую русскую профессуру. Интерес к русской теме огромен, вздохнуть некогда, тосковать тем более.
День вопросов и ответов — BAbook
July 11, 2024 06:16
La Repubblica. Интервью Ильи Яшина - ЭХО
Как ты сам писал после смерти Навального, каждый политзаключенный в России сильно рискует. Ты не боишься за жизнь своих находящихся в тюрьме своих друзей – Владимира Кара-Мурзы, Олега Орлова, Алексея Горинова и прочих? Скажу прямо: больше всего боюсь за Владимира Кара-Мурзу. В Кремле его откровенно ненавидят за то, что вместе с Борисом Немцовым он добился принятия в США «Акта Магнитского» и подвёл под болезненные, персональные санкции очень серьезных и влиятельных людей из окружения Путина. Свидетельством этой ненависти является и жестокий приговор к 25 годам колонии, и два покушения на его жизнь. Владимир сейчас сидит в сибирской колонии в условиях, похожих на мои, но после пережитого отравления его здоровье подорвано и переносить заключение ему невероятно тяжело. Не будет преувеличением сказать, что в любой момент Кара-Мурза может умереть или быть убит. Поэтому в феврале я публично обратился к мировым лидерам, включая президента США Байдена, президента Франции Макрона и канцлера Германии Шольца с просьбой содействовать включению Владимира в обменный список и вытащить его из-за решетки. Готов повторить свое обращение. Хочу при этом подчеркнуть, что сам я ни на какой обмен не претендую, но прошу спасти жизнь моего товарища. Безусловно, вызывают тревогу и судьбы Алексея Горинова, Олега Орлова, Бориса Кагарлицкого и других политзаключенных, которым в силу возраста и здоровья особенно тяжело в тюрьме. Отмечу еще антивоенную художницу Александру Скочиленко, которая страдает хроническим заболеванием, обострившемся в заключении и угрожающим её жизни… Все эти люди ведут себя и в судах, и за решеткой исключительно мужественно и достойно, это вызывает чувство гордости. Но каждый из них в опасности. После гибели Навального в колонии уровень тревоги за политзаключённых зашкаливает.
La Repubblica. Интервью Ильи Яшина - ЭХО
July 10, 2024 11:24
Дорогие, те кто могут — уезжайте, умоляю вас - ЭХО
Мои прекрасные российские друзья! Сразу отвечаю на возможный и естественный вопрос «Зицер, ты с ума сошел? Ты что, просто поговорить с нами не можешь?» Вот после бессонной ночи понял: нет, оказывается, уже не могу, дорогие. Я пишу вам потому, что говорить боюсь. Боюсь, что прозвучу кликушествующим нытиком, ханжой, тупым резонером. Боюсь, что не хватит у меня дыхания, тонкости, слов. Перестал чувствовать право на такой разговор. Совсем. И правду сказать, и вас подозреваю, что обвините меня в этом в любом случае. Подозреваю и ненавижу себя за это. Сука-война… Вас — настоящих друзей — осталось в России совсем-совсем мало, я, естественно, по именам знаю тех, к кому обращаюсь сейчас. Понимаю, что мой пост может бесить и раздражать. Понимаю, что беру на себя слишком много. Но вот — беру. Пишу. Дорогие, те кто могут — уезжайте, умоляю вас. Именно не хотят, а могут. Я клянусь сделать всё, что в моих силах, чтобы вам было как можно легче, как можно проще. Я могу не так много, но что-то ведь могу. Я не стану приводить никакие аргументы, уверен, вы не раз говорили их себе и знаете наизусть. Скажу лишь одно: разговоры о том, что «я делаю очень важное дело», «кто же будет строить прекрасное будущее, если не мы», «не могут же все уехать» — это манипулятивный и умышленный соблазн, который навязывают государственные гаденыши. Это не про сейчас. Сейчас — про убийства детей в Киеве, про бесстыжую и наглую харю лоснящегося диктатора, про то, что невозможно уже быть вне этого, про компромисс, который неизбежен и, к несчастью, не всегда заметен внутри. Неизбежен, непоправим и страшен. Снова: это не о том, что я знаю, как для вас лучше. Кто я и что я? Ничто. Это и не обо мне, мой ужас останется со мной. Это о том, что вы — прекрасные, сильные, яркие, талантливые, должны такими и остаться. В частности, чтобы было хоть какое-то будущее. Потому что нужна ваша помощь, ваша сила, ваш ум, ваши сердца. Еще раз: я обещаю сделать всё, чтобы у вас всё было хотя бы более-менее спокойно. Вы знаете меня хорошо: я не говорю такие вещи попусту. Фашиствующие подонки вяжут кровью даже самых лучших. Они хотят говорить «мы», имея в виду всех — к несчастью, и вас, любимые мои. И то, что вы не имеете к подлым убийцам никакого отношения, что вы ненавидите их, что вы на стороне правды, Украины, погибающих детей, не остановит фашистов. Они усиливают обороты, они всё глубже вторгаются в самое личное, самое дорогое. Это так жутко, что мы от ужаса иногда перестаем это замечать… Нам страшно, муторно, больно. Мы не знаем, как жить дальше. Это так. И нет у меня слов, чтобы развеять это. Но мы будем вместе. Мы будем действовать. Мы проживём это. Дальше — увидим. Те же, у кого нет возможностей — гражданств, родственников, средств, идей и т.п., давайте будем на связи. Непременно и произвольно. Это оставляет нам хоть какой-то мизерный шанс. Мы придумаем вместе. Мы решим. Мы выстоим. Мы должны. В любом случае вы навсегда останетесь в числе моих самых близких и дорогих людей. Я всегда готов на любую помощь, которая в моих силах.
