Это, безусловно, скачок, причем очень серьезный. Можно анализировать, думать, почему он произошел. Это другой разговор. Но отрицать, что это был скачок, радикализация общества, нельзя. И представить себе, что похожий скачок произойдет к весне, очень несложно, это вполне предсказуемо. Вот тогда будет кризис. Вот тогда начнутся баррикады, грубо говоря. И тогда вы вдруг найдете массу людей из какого-нибудь среднего бизнеса, которые бросят свои бухгалтерские книги и пойдут, потому как иначе будущего нет…
Декабрь 2011 года своими бурными событиями лишний раз подтвердил то, что я уже давно подозревал: помимо прочих многократно описанных недугов, Россия страдает болезнью Альцгеймера, причем страдают ею практически все слои населения, включая и правящую верхушку. Это действительно какой-то «День сурка» в масштабах всей страны.
В самом деле, что нового в событиях 11 декабря? Да ничего. Кремлевские режиссеры еще раз показали нам очередную страшилку, некую карикатуру на российский народ, призванную нас напугать и, соответственно, сделать их самих более приемлемыми для нас – как наших единственных «защитников» от «дикого» народа.
Казалось бы, пора привыкнуть к таким спектаклям. Уж не говорю о недоброй памяти обществе «Память», игравшем ту же роль на заре перестройки, или о славном сыне юриста, но ведь совсем недавно, каких-нибудь одиннадцать лет назад, тот же фарс (только гораздо более кровавый) разыграли нам господа чекисты со взрывами домов и чеченской войной. Так нет же, опять обыватель перепугался, опять мечтает о «сильной руке», напрочь забыв, что эта рука первым делом окажется у нас на горле.
Но ведь и кремлевские мечтатели ничему не научились, точно так же забыв, что буквально все подобные манипуляции в прошлом оборачивались против них, когда стихия неизбежно выходила у них из-под контроля. Да ведь и вся хитроумная «перестройка», это гигантское оперчекистское мероприятие, ровно так и кончилась – самой большой для них «геополитической катастрофой». И «маленькая победоносная война» на Кавказе никак победой не закончится – напротив, охватила уже весь Северный Кавказ. Да и в самой Чечне никак не похоже, чтобы Кадыров был их мечтою. Так нет, опять за старое, опять эта маниакальная чекистская вера в собственную хитрость.
А вот другое событие декабря – приговор по делу Ходорковского-Лебедева. Казалось бы, никак не бином Ньютона, и голову ломать не надо было, чтобы предвидеть исход этой комедии. Так нет, даже спорт такой возник, вроде пари – кто сколько процентов вероятности дает на оправдательный приговор. Я просто в уныние впал от этого, особенно почитав в либеральной прессе полемику о совести некоего Данилкина. И то сказать, вопрос академически важный – есть ли у советского мента совесть? Такое исследование по плечу разве что Гоголю, Салтыкову-Щедрину или на худой конец Достоевскому. Нам же, простым смертным, лучше следовать народной мудрости, которая гласит, что у таких людей «где была совесть, там х… вырос». Однако и после приговора, когда вопрос о совести Данилкина вроде бы сам собой разрешился, продолжает либеральная интеллигенция надеяться. На Верховный суд. На г-на Медведева. На кремлевские звезды. Им не впервой. Они надеялись и на Молотова, и на Хрущева, и на Брежнева. А уж как надеялись на Горбачева, и самим теперь стыдно вспоминать. Такая уж функция у либеральной интеллигенции – надеяться.
Так ведь и власти не умнее, ничему не научились за последние 50 лет. Сколько раз, помнится, после очередного суда шипели мне в лицо чекисты: «Все, ты больше не выйдешь. Сгниешь здесь». Но вот 40 лет спустя нет ни СССР, ни КПСС, да и КГБ стыдливо переименовалось, чекисты те давно сгнили, а я себе живу и живу. Отдать должное Андропову, он хотя бы усвоил, что политические репрессии вредят больше их режиму, чем нам, и стал нас высылать за границу. Однако его наследники и этот урок забыли. Альцгеймер, что поделаешь.
И наконец, последний аккорд уходящего года – массовые аресты 31 декабря. Сами по себе аресты по 31-м числам тоже вроде бы не новость. Однако в этот раз общество особенно возмущено: еще бы, ведь «согласовали», «договорились», «разрешили»… Вот вам и последний урок декабря – договариваться с чекистской властью так же бесполезно, как говорить с лагерным кумом. Его задача – развести вас, расколоть, разделить на «хороших» и «плохих», а коли удалось, так посадят и тех, и других. Ведь в конечном итоге ему ни те, ни другие не нужны.
Когда же наконец усвоим мы эту простую истину? Когда же перестанем занимать места во всяких «советах», «палатах»? Перестанем испытывать священный трепет перед очередным самозванцем, олицетворяющим собой власть? Ну нет у нас ни президента, ни правительства, ни парламента, ни выборов, ни судов, ни свободной прессы, и не надо притворяться, что они есть. Но опять есть большой концлагерь, есть кум, с которым приличному человеку нельзя сотрудничать ни в какой форме. И это надо помнить. Эту власть надо окружить санитарным кордоном несоучастия, непризнания. Пора нам вспомнить лагерную мудрость, выработанную многими поколениями зэков: не бойся, не надейся, не проси.
И пусть Альцгеймер будет у них, но не у нас. Мы-то помним, что на смену декабрям приходят январи.
2012 г.
Молились Богородице, отозвалась Мадонна
(Интервью на «Радио Свобода». 2012 г.)
По поводу дела участниц группы Pussy Riot о проведении панк-молебна «Богородица, Путина прогони!» в московском Храме Христа Спасителя.
– Как долго, по-вашему, будет продолжаться история с Pussy Riot?
– Все зависит от того, насколько российским властям хватит мудрости. Были бы они умные люди, дали бы условный срок и ограничились отсиженным. Но люди они неумные, иначе бы не затевали такую глупую судебную историю. Я могу заранее сказать, что они их не оправдают. Чтобы в российском суде кого-то оправдали по таким делам, я еще не видел. Да и вообще по каким-либо делам. Срок может быть незначительный, условный, потому что давление большое. Шум они создали в мире совершенно непропорциональный. Это такая история, которая вообще не должна была привлечь никакого внимания. Ну, дали штраф – и кончено.
– Вы понимаете, по каким причинам в мире уделяется такое внимание этому процессу?
– В основном среагировали люди шоу-бизнеса, потому что им очень понятна ситуация, они сами бывали в подобной ситуации. Перформанс – это теперь довольно принятая форма искусства, и они легко себя идентифицируют с пострадавшими девушками. Мы живем в виртуальном мире. Молились Богородице, а отозвалась Мадонна.
– В поддержку Михаила Ходорковского ни Мадонна, ни Стинг, ни какие-то другие яркие персонажи шоу-бизнеса не выступали.
– За Ходорковского могли выступать политические деятели, крупные бизнесмены, писатели. А здесь – типичная проблема шоу-бизнеса, и они выступают вполне логично.
– Есть ли какие-то шансы, что это международное давление скорректирует позицию российских властей в деле Pussy Riot?
– Они ведь люди очень малограмотные, в пиаре особенно, это всегда было слабым местом Кремля. Они совершенно не понимали пиар, и они устраивали такие вещи, которые вызывали максимально негативную реакцию, совершенно не думая, не пытаясь ее минимизировать. И сейчас им непонятно происходящее. Кто-то из них заявил: кто такая Мадонна? Шлюха какая-то… Она может быть какая угодно, я не ее поклонник, но за этим стоят десятки и сотни миллионов людей, которые слышат, что эти звезды говорят, и следуют, в общем, довольно слепо их оценкам. То есть вред, который они себе причинили сейчас этим несчастным процессом, огромен, он совершенно непропорционален тому, что произошло.
– Очень много лет назад и ваша личная судьба оказалась связана с попыткой международного воздействия на политику Кремля. Вы какие-то параллели можете провести?
– Параллели очень поверхностные, конечно. В моем случае заступались, например, Том Стоппард и Айрис Мердок, это были немножко другие люди. Даже Набоков что-то сказал, по-моему. Но механизм тот же самый – механизм общественного недовольства, давления, который заставляет двигаться политиков, а политики ведь зависят от общественного мнения. И это меняет атмосферу в мире, это ужесточает позицию других стран по отношению к Советскому Союзу, а теперь к России.
Все надзиратели слушали в то время Би-би-си и «Свободу», и они меня отлично знали. Я еще не успевал приехать в колонию, а они уже знали, что я приезжаю. Соответственно, они со мной обращались очень аккуратно, старались быть корректны, понимая, что все сразу станет известно. И в данном случае то же самое. Им сидеть будет нетрудно, их все будут узнавать.
Но разницы больше, чем сходства. Мы, например, вели кампанию против карательной психиатрии. Это было достаточно серьезное дело. А здесь скорее на уровне шутки, прикола. И то, что власть так всерьез это восприняла, показывает, насколько она слилась с этой самой коррумпированной церковью, насколько это одно и то же теперь – Кремль и церковь. Я почему-то вспомнил «Трех мушкетеров», слова Атоса, адресованные миледи: «С каких это пор, мадам, стало возможно оскорбить вас?» Вот это примерно то же самое, что можно сказать церкви. Как можно ее оскорбить? Она молилась за здоровье Сталина, за здоровье Хрущева, Брежнева, прекрасно зная, что нельзя молиться за царя Ирода, Богородица не велит. Это – церковь, где священник не мог стать священником, не получив одобрение КГБ. А уж епископом тем более. Они сейчас заново делают те же самые ошибки. Особенность нынешнего кремлевского режима в том, что он наступает на те же самые грабли, на которые наступал Кремль при Андропове, при Брежневе, при Горбачеве. Это поразительно. Казалось бы, такой богатый опыт, они проиграли целую страну в результате, казалось бы, сядь и анализируй, пойми, в чем дело, где ты ошибся… Ничего подобного! Они кем были, теми и остались – тащить и не пущать, вот все, что они умеют…
