Но разницы больше, чем сходства. Мы, например, вели кампанию против карательной психиатрии. Это было достаточно серьезное дело. А здесь скорее на уровне шутки, прикола. И то, что власть так всерьез это восприняла, показывает, насколько она слилась с этой самой коррумпированной церковью, насколько это одно и то же теперь – Кремль и церковь. Я почему-то вспомнил «Трех мушкетеров», слова Атоса, адресованные миледи: «С каких это пор, мадам, стало возможно оскорбить вас?» Вот это примерно то же самое, что можно сказать церкви. Как можно ее оскорбить? Она молилась за здоровье Сталина, за здоровье Хрущева, Брежнева, прекрасно зная, что нельзя молиться за царя Ирода, Богородица не велит. Это – церковь, где священник не мог стать священником, не получив одобрение КГБ. А уж епископом тем более. Они сейчас заново делают те же самые ошибки. Особенность нынешнего кремлевского режима в том, что он наступает на те же самые грабли, на которые наступал Кремль при Андропове, при Брежневе, при Горбачеве. Это поразительно. Казалось бы, такой богатый опыт, они проиграли целую страну в результате, казалось бы, сядь и анализируй, пойми, в чем дело, где ты ошибся… Ничего подобного! Они кем были, теми и остались – тащить и не пущать, вот все, что они умеют…
Убийство Бориса Немцова совершили те, кто не боялся наказания
(комментарий для издания «Гордон». 2015 г.)
Российский писатель и диссидент Владимир Буковский считает, что убитый в Москве политик Борис Немцов был последним настоящим лидером российской оппозиции, который действительно работал против режима Путина. Владимир Буковский считает, что убийство Бориса Немцова совершили те, кто совсем не боялся наказания, так как это произошло в центре Москвы под прицелами камер.
Кремль решил убрать Бориса Немцова накануне антивоенного, антикризисного марша «Весна», который планировалось провести 1 марта в Москве. Никто, кроме путинского режима, не способен на расстрел рядом с Кремлем, потому что это самое небезопасное место для преступления. Там полно камер видеонаблюдения, полно спецслужбистских штыков. То есть убили Бориса те, которые вообще не боялись наказания.
Цель одна: уничтожить последнего настоящего лидера российской оппозиции, который действительно работал против режима. Кремль ужасно боялся марша 1 марта, одним из организаторов которого был Немцов. За несколько часов до убийства Борис дал интервью радиостанции «Эхо Москвы», где выразил удивление, как нервно власть реагирует на подготовку к маршу. Режим загнал марш на самую окраину Москвы, в район Марьино, а все равно боялся. Немцов говорил: «Я поражаюсь: власть буквально трясется в истерике от нашего мероприятия».
Не сомневаюсь, что сейчас начнут активно распространять такую версию: дескать, убийство специально спровоцировали, чтобы подставить Путина. Эту теорию будет внедрять в сознание россиян КГБ, нынешнее ФСБ. Для этого у них есть специальный отдел по дезинформации – управление «А». Это огромное учреждение, которое профессионально занимается созданием и распространением ложной информации. Когда ФСБ совершает убийство, управление «А» проводит так называемую операцию «Прикрытие»: наводняет СМИ самыми циничными, дурацкими и лживыми версиями.
Приложение. Предвыборный манифест В.К. Буковского
(2007 г.)
«Россия на чекистском крюке» – этот образ, предложенный одним из идеологов нынешней чекистской власти, вопреки его намерению на редкость точно отображает состояние страны в последнее десятилетие. Да, Россия попалась на чекистский крючок и зависла на нем, точно на средневековой дыбе, истязаемая и обираемая своими палачами-правителями. Как бы ни пытались теперь чекистские идеологи и их политсантехники истолковать произошедшее, факты неоспоримы – власть в стране целиком и полностью узурпирована чекистами, которые, подобно Бурбонам периода Реставрации, ничего не поняли и ничему не научились. Объявивши крушение СССР катастрофой, они планомерно и упорно реставрируют советский режим.
Систематически уничтожаются институты демократии, выборы становятся формальностью, оппозиции не оставлено места в политике, свобода прессы, свобода собраний и демонстраций – подавляются полицейскими мерами.
Нарушена легальная основа российской государственности – суверенитет субъектов Федерации.
Ради самоутверждения чекистской власти уничтожается маленькая кавказская нация, что привело к распространению войны на весь Северный Кавказ. Задуманная чекистами как «маленькая победоносная война», как средство для узурпации власти а России, она превратилась в гнойную рану на теле страны.
Путем угроз и шантажа, а то и прямого вмешательства во внутренние дела соседних государств восстанавливается былая «сфера советского влияния». Нефтяные и газовые богатства страны используются как стратегическое оружие в борьбе за мировое господство вместо того, чтобы служить источником благосостояния народа.
Снова появилось «враждебное окружение», стремление навязать Западу гонку вооружений, которая однажды привела к банкротству нашей страны. Упорно насаждается ксенофобия, шпиономания, поощряются ультранационалистические и просто фашистские движения.
Опять появились политзаключенные, что для России с ее историей равносильно симптомам смертельной болезни. Задыхается в своей камере астматик Михаил Трепашкин. Этапирован в лагерь искалеченный Борис Стомахин. Осужден целый ряд ученых, вся вина которых состояла в их контактах с западными коллегами. Непокорные бизнесмены сосланы в каторгу.
Политическое убийство стало нормой.
Возвращается военно-патриотическое воспитание в школы. Опять заново переписывается российская история, из которой приказано удалить любые упоминания преступлений советского режима, а палач нашего народа, истребивший десятки миллионов наших соотечественников, именуется «мудрым руководителем».
Экономика, поделенная чекистскими мафиями, лишена возможности развиваться. Фактически проведена ренационализация наиболее важных отраслей промышленности. Мелкий и средний бизнес удушен поборами.
Сегодня, когда любой гражданин России в любой момент может произвольно подвергнуться преследованиям, оказаться жертвой «заказного» дела или даже оказаться в психиатрической больнице безо всяких на то медицинских оснований, когда даже по опросам до 4 процентов граждан в год подвергается пыткам или жестокому обращению со стороны правоохранительных органов, а суды перестали выполнять свою функцию беспристрастных и объективных блюстителей законности, нормальный политический процесс стал просто невозможен. В стране царит произвол такого масштаба, что ни один человек не может себя чувствовать в безопасности. В результате сотни тысяч наших соотечественников ежегодно «голосуют ногами» – бегут из страны в поисках более пристойной жизни.
В России опять нет правительства, а есть Власть. Нет граждан, а есть подданные. Общественная жизнь как таковая кончилась, остались лишь склоки между различными кланами чекистов. В сущности, даже эти подданные им не слишком нужны, ну разве что миллионов 15–20 – обслуживать трубу да их собственные нужды. Остальные – чем скорее перемрут, тем лучше для власти. Меньше проблем.
Таковы результаты восьми лет правления чекистской корпорации. И это «стабильность», которой так гордятся в Кремле? Нетрудно догадаться, что произойдет с ней, как только упадут цены на нефть, – страна расколется на десятки фрагментов.
Это «Великая Держава», которой нам всем предписано гордиться? «Нас опять боятся в мире!» – радостно сообщают кремлевские политсантехники. Так ведь и сумасшедших тоже боятся, чему ж тут радоваться?..
Результаты эти были вполне предсказуемы 15 лет назад (по крайней мере я их предсказываю с 1993 года). Грубо говоря, в политике – как на войне: если нет мужества (или ресурсов) наступать, то неизбежно отступление. Я потратил много часов в 1991 году, уговаривая ельцинское руководство организовать суд над коммунистическим режимом, желательно по Нюрнбергским статутам. Ну, хорошо, если не суд (идея суда им не нравилась), то хотя бы международную комиссию историков, но открыто, под телевизионными камерами и со вскрытием всех преступлений режима. Уговорил всех (даже Бакатина – тогдашнего главу КГБ), но уперся Ельцин. То ли он боялся за свое положение (все-таки бывший кандидат в члены Политбюро), то ли действительно не хотел «раскачивать лодку» (как он сказал помощникам), но дело было заблокировано. И я уехал, отлично понимая, что грядет реставрация советского режима. Через год Ельцин уже оборонялся (и я даже поехал помочь ему в Конституционном суде), а через пару лет сдал все – и свою команду, и свою политику. Я больше не ездил – не было сил смотреть на это безобразие. А вскоре мне заблокировали въезд, перестали давать визу. После 1993 года он был уже не хозяин, оказавшись заложником «силовиков», и мне там делать было нечего. Реставрация была неизбежна.
