Буржуазные демократы мечтали в свое время о соединенных штатах Европы. Эти мечты нашли лицемерно-запоздалый отзвук в речах французских социал-патриотов в первую эпоху последней войны. Объединить Европу буржуазия не смогла, ибо объединяющим тенденциям хозяйственного развития она противопоставляла разделяющую волю национального империализма. Чтобы объединить народы, нужно освободить хозяйство от оков частной собственности. Только диктатура пролетариата способна ввести потребности национального развития в их естественные и законные границы и соподчинить нации в единстве трудового сотрудничества: это и будет федерация советских республик Европы на основе свободного самоопределения населяющих ее народов. Другого решения нет. Этот союз будет направлен против Англии, если она отстанет в своем революционном развитии от континента. Вместе с советской Англией европейская федерация будет направлять свои удары против империалистической диктатуры Северной Америки до тех пор, пока заокеанская республика останется республикой доллара, – пока торжествующее хрюканье нью-йоркской биржи не перейдет в ее предсмертный хрип.
Еще кровавый хаос стоит над Европой. Старое сочетается с новым. События нагромождаются на события, и кровь наслояется на кровь. Но из этого хаоса все решительнее и смелее выступает идея коммунистического порядка, от которой не спасут буржуазию ни ее версальские заговоры, ни ее наемные банды, ни добровольные лакеи соглашательства и социал-патриотизма, ни великий заокеанский покровитель всех душегубов капитализма.
Уже не призрак коммунизма ходит по Европе, как 72 года назад, когда писался «Коммунистический манифест», – в призрак превращаются идеи и надежды буржуазии, – коммунизм шествует по Европе во плоти и крови.
Л. Троцкий. МЫСЛИ О ХОДЕ ПРОЛЕТАРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
(В пути)
Когда-то церковь говорила: «Свет с востока». В нашу эпоху с востока началась революция. Из России она перешла в Венгрию[16], из Венгрии в Баварию[17] и, нет сомнения, пойдет дальше на запад Европы. Этот ход событий совершается наперекор довольно широко распространенным, будто бы марксистским предрассудкам широких кругов интеллигенции, и не только русской.
Революция, которую мы переживаем, является пролетарской, а пролетариат сильнее в старых капиталистических странах, многочисленнее, организованнее, сознательнее. Естественно было бы, как будто, ожидать, что революция в Европе будет развиваться приблизительно по такому же пути, по которому шло развитие капитализма: Англия – перворожденная капиталистическая страна, за ней Франция, потом Германия, Австрия и, наконец, в последнем счете – Россия.
Это представление составляло, можно сказать, исходную ошибку меньшевизма, теоретическую основу всего его дальнейшего падения. Согласно этому «марксизму», приспособленному для мелкобуржуазного кругозора, все страны Европы должны в непреодолимой последовательности пройти две стадии: феодально-крепостническую и буржуазно-демократическую, чтобы дойти до социалистической. По Дану и Потресову, Германия 1910 года только что приступала к совершению своей буржуазно-демократической революции, чтобы затем, на основе ее, подготовлять социалистическую революцию. Что собственно эти господа понимали под «социалистической революцией», этого они никогда объяснить не могли бы. Они, впрочем, и не чувствовали потребности в подобном объяснении, так как социалистическая революция относилась для них к потустороннему миру. Неудивительно, что она показалась им... большевистским озорством, когда они встретились с ней на исторической дороге. С точки зрения этой плоской исторической постепеновщины чудовищной казалась самая мысль о том, что русская революция, придя к победе, поставит у власти пролетариат; что победоносный пролетариат, если бы и хотел, – а он не хотел, – не смог бы удержать революцию в рамках буржуазной демократии. Несмотря на то, что этот исторический прогноз был развит почти за полтора десятилетия до Октябрьской революции 1917 года, меньшевики искренно, в своем роде, считали завоевание пролетариатом политической власти случайностью и «авантюрой». Столь же искренно считали они советский режим продуктом отсталости и варварства русских условий. Механизм буржуазной демократии считался этими самовлюбленными идеологами полупросвещенного мещанства высшим выражением человеческой цивилизации: учредительное собрание они противопоставляли советам приблизительно так же, как можно бы противопоставить автомобиль крестьянской телеге.
Однако, дальнейший ход событий продолжал идти наперекор этим «здравым» общественно-необходимым предрассудкам среднего пошляка. Прежде всего в Германии, несмотря на наличность скрывающегося в Веймаре учредительного собрания[18] со всеми его демократическими дарами, возникла все более крепнущая партия, сразу всосавшая в себя наиболее героические элементы пролетариата, партия, которая на своем знамени написала «власть советам». Творческой работы шейдемановского учредительного собрания никто не замечает, ею никто во всем мире не интересуется. Все внимание не только немецкого народа, но и всего человечества, сосредоточено на гигантской борьбе между правящей кликой учредительного собрания и революционным пролетариатом, сразу оказавшимся вне рамок легальной учредиловской «демократии».
В Венгрии и в Баварии процесс уже сейчас зашел дальше: на смену формальной демократии, которая запоздалый отпечаток вчерашнего дня превращает в тормоз для завтрашнего дня революции, там установилась подлинная, реальная демократия в виде господства победоносного пролетариата.
Но если ход событий идет совершенно не по маршруту мещанских постепеновцев, которые не только перед другими, но и перед собой долго притворялись марксистами, то, с другой стороны, самый ход революционного развития требует объяснения. Факт таков, что революция началась и привела к победе пролетариата в самой отсталой из больших стран Европы, в России. Венгрия являлась, несомненно, более отсталой половиной бывшей австро-венгерской монархии, которая в целом, в смысле капиталистического, да и культурно-политического развития, стояла между Россией и Германией. Бавария, где, вслед за Венгрией, установилась Советская власть, представляет собой не передовую, а, наоборот, отсталую в отношении капиталистического развития часть Германии. Таким образом, пролетарская революция начала с наиболее отсталой страны Европы и затем подвигается со ступеньки на ступеньку вверх по направлению к странам, экономически наиболее высоко развитым.
Чем объясняется это «несоответствие»?
Старейшей страной капиталистической Европы и всего мира является Англия. Между тем Англия, особенно за последнее полустолетие, являлась, под углом зрения пролетарской революции, самой консервативной страной. Последовательные социал-реформисты, т.-е. такие, которые пытались сводить концы с концами, делали отсюда нужные для них выводы и утверждали, что именно Англия предуказывает путь политического развития другим странам и что в будущем весь европейский пролетариат откажется от программы социальной революции. Для марксистов же «несоответствие» между капиталистическим развитием и социалистическим движением Англии, как обусловленное временным сочетанием исторических причин, не заключало в себе ничего обескураживающего. Именно раннее выступление Англии на путь капиталистического развития и мирового хищничества создало не только для ее буржуазии, но и для части рабочего класса привилегированное положение. Островное положение Англии освобождало ее от непосредственных тягот сухопутного милитаризма. Могущественный морской милитаризм, хотя и требовал огромных расходов, но держался на немногочисленных кадрах наемников и не требовал перехода к всеобщей воинской повинности. Буржуазия искусно воспользовалась этими условиями для того, чтобы, отделив верхи рабочего класса от низов, создать аристократию «квалифицированных» и пропитать ее кастовым тред-юнионизмом. Гибкий при всем своем консерватизме, парламентарный механизм Великобритании, постоянная борьба двух исторических партий, либеральной и консервативной, – борьба временами крайне напряженная по форме, хотя и достаточно плоская по содержанию, – создавали всегда в нужный момент искусственную политическую отдушину для недовольства рабочих масс. Это довершалось дьявольской ловкостью правящей буржуазной клики в деле духовной обработки и подкупа, иногда очень «утонченного», вождей рабочего класса. Таким образом, благодаря раннему капиталистическому развитию Англии, буржуазия ее получила в свое распоряжение такие средства, которые позволяли ей систематически противодействовать пролетарской революции. В самом пролетариате, точнее – в верхнем его слое, выработались в силу тех же условий в высшей степени консервативные тенденции, которые сказывались в течение десятилетий, предшествовавших мировой войне... Если марксизм учит, что классовые отношения слагаются в процессе производства и отвечают известному состоянию производственных сил; что все формы идеологии и в первую голову политика отвечают классовым отношениям, то это вовсе не значит, что между политикой, классовыми группировками и производством существуют простые механические отношения, которые измеряются четырьмя правилами арифметики. Взаимоотношения, наоборот, крайне сложны. Диалектически истолковывать ход развития страны, в том числе и ее революционного развития, можно лишь из взаимодействия всех материальных и надстроечных факторов, национальных и мировых, а не путем внешних сопоставлений и формальных аналогий.
