Ознакомительная версия.
Как их назвать? Сами себя они называют людьми, но надо ли остальным их так называть? Ведь это вносит путаницу и не дает возможности понять происходящее.
Назвать их животными? Но ведь настоящие животные далеко не такие. Может быть, из-за их стремления взять, но ничего не дать, назвать их халявщиками? Но халявщик не обязательно имеет цели людей третьего класса.
И я решил назвать их человекообразными животными, аббревиатурой — ЧЖ, или сокращенно чижи. Понятно, что я незаслуженно обижаю эту симпатичную птичку, но нужен термин, и птичке придется потерпеть.
В общем, можно дать такое определение: быть чижом — это стремиться паразитировать,
стремиться получать с других то, что ты не заработал, при этом паразитировать требуется с видом порядочного человека. Последнее условие обязательно, поскольку если вы просто воруете и не выказываете претензий, чтобы вас именовали достойным человеком, то вы не чиж, а вор; если вы открыто выпрашиваете милостыню, то вы не чиж, а нищий. А если делаете то же самое, но требуете, чтобы вас прекратили оскорблять антисемиты или коммунисты, то вы — чиж. Заметьте, быть чижом — это стремиться паразитировать, а не действительно паразитировать. Это моральный облик человека, а не конкретный поступок. Вот человек стремится паразитировать, да не получается у него — другие чижи не дают, либо общество начеку. Но он все равно чиж!
Чиж стремится паразитировать не из любви к искусству, а, повторю, чтобы удовлетворить инстинкты — быть в лени, быть в безопасности, жрать и сношаться. Более высоких целей у него нет, слава, если она не дает материальных благ, скажем, посмертная, ему тоже, естественно, не нужна. Но в чистом виде, тем более в СССР, паразитировать было трудно, поэтому-то к развалу страны в быт вошло альтернативное «паразитированию» слово — «устроиться». Не завоевать себе место в жизни, не заработать его, а «устроиться» в жизни, т. е. как можно меньше другим отдать и как можно больше от общества взять.
В плане влияния на обывателя чижи имеют огромное преимущество перед людьми — для того, чтобы следовать примеру людей, нужно держать в узде свои животные инстинкты, а для того, чтобы следовать примеру чижей, эти инстинкты нужно распустить, что гораздо легче и доступно каждому. Пока в органах власти СССР и, соответственно, в органах формирования общественного мнения Советского Союза были люди, а чижи маскировались под людей, то и обыватель строил и защищал свою Родину. Но как только чижи подавили людей в умах обывателя своими убогими идеями, обыватель хлынул вслед за чижами и СССР рухнул.
Понимали ли чижи, что именно они делают? Это вряд ли, и в предисловии я уже начал об этом говорить. Дело в том, что чижи от природы не глупы, но весь их интеллект озабочен реализацией их алчных целей. В связи с этим они просто не знают ничего из реальной жизни — из того, что нужно гражданам страны для своего существования. Чижи абсолютные эгоисты и не имеют никакого понятия о чувстве долга ни перед кем, и меньше всего — перед своим народом или Родиной.
Они, повторю, не глупы, часто бывают очень начитанными и знают множество слов, посему успешно устраиваются писателями, журналистами, учеными и на любой профессии, на которой требуется память. Но чижи редко понимают смысл употребляемых слов, если эти слова не описывают их интересы, поэтому редко понимают, о чем они пишут и к чему призывают.
Русские нерусскими глазами
У меня есть приятель, совсем нерусский, даже не славянин. Никак не могу заставить его начать писать, а собеседник он интереснейший из-за своих парадоксальных взглядов и выводов.
Он большой любитель кино, недавно мы встречались, и приятель заговорил о вновь просмотренном по телевизору «Собачьем сердце» по мотивам повести Булгакова.
— Раньше я думал, что это просто антикоммунистический фильм, а теперь понял, что это глубоко антирусский фильм. В нем показаны две расы, причем именно русские показаны в унизительном виде, — начал он.
Я этот фильм смотрел по его выходе на экраны, самой повести потом, естественно, не читал, но по оставшимся от фильма обрывкам воспоминаний с приятелем не согласился.
— В фильме показаны интеллигенция и простой народ, а они, действительно, как два народа, но это обычный взгляд «творческой интеллигенции» — Булгакова и создателей фильма — на «быдло».
— Нет, — не согласился приятель, — это не внутривидовая борьба, это межвидовая борьба, и если бы в ролях профессора Преображенского и доктора Борменталя в фильме снялись японцы, это было бы хорошо видно. Вы же посмотрите, насколько разное отношение к людям: со стороны Преображенского и Борменталя презрение и безжалостность к русским, а со стороны русских сострадание даже к врагам. Шариков издевается над кухарками, они имеют основание его ненавидеть, но когда Борменталь начал его душить, они стали Шарикова защищать — чисто по-русски. И то, что, по Булгакову, из бродячей собаки вырастает русский и у русского сердце собачье, имеет глубоко оскорбительный смысл.
— Ну, — не согласился я, — строго говоря, Шариков воспитан евреем Швондером, сказать, что он русский, трудно, коммунист — да.
— Нет, именно русский, это сразу узнается. Смотрите, какие Шариков сделал выводы после попытки прочесть переписку Маркса с Каутским — «нужно все взять и поделить». Как русский!
— Ты тут себе противоречишь, «взять и поделить» — это все же скорее по-коммунистически. — Приятель задумался, не находя доводов, но и я тоже заколебался: — Хотя, конечно, делить поровну — это по-русски.
Мне как-то серб еще в СССР рассказал анекдот, который он, западноевропеец, считал смешным. Русский и поляк нашли кошелек. Русский предлагает поделить по-братски, а поляк предлагает поделить поровну. Тут надо смеяться, но я не понял, в чем юмор или сатира этого анекдота. И серб победно подытожил, что мы, русские, этот анекдот в принципе понять не можем, поскольку у нас в России никогда не было майоратного права. У русских отец не мог выгнать сына из семьи, а мог его только отделить, причем наделив равной со всеми мужчинами долей своей собственности. Для русских «по-братски» — это только поровну, других вариантов нет. А на Западе было майоратное право, по которому вся собственность отходила только старшему сыну. А остальным не доставалось ничего, как в сказке «Кот в сапогах»: «Старшему досталась мельница, среднему — осел, а младшему — кот».
— Точно, — засмеялся приятель, — крестовые походы совершали младшие братья. И вот, смотрите, фильм «Золотой теленок», — вспомнил он. — Роман написали русский и еврей, так что образы должны быть точными с точки зрения расовых особенностей. В фильме четыре проходимца — непонятной национальности, поляк, еврей и русский. Вспомните, как Шура Балаганов и Паниковский деньги делили…
Прерву приятеля и лучше приведу этот эпизод прямо из книги, напомнив, что предшествует ему рассказ о том, как Шура и Паниковский ограбили Корейко.
«Когда Остап вернулся в гостиницу «Карлсбад» и, отразившись несчетное число раз в вестибюльных, лестничных и коридорных зеркалах, которыми так любят украшаться подобного рода учреждения, вошел к себе, его смутил господствующий в номере беспорядок. Красное плюшевое кресло лежало кверху куцыми ножками, обнаруживая непривлекательную джутовую изнанку. Бархатная скатерть с позументами съехала со стола. Даже картина «Явление Христа народу» и та покосилась набок, потерявши в этом виде большую часть поучительности, которую вложил в нее художник. С балкона дул свежий пароходный ветер, передвигая разбросанные по кровати денежные знаки. Между ними валялась железная коробка от папирос «Кавказ». На ковре, сцепившись и выбрасывая ноги, молча катались Паниковский и Балаганов.
Великий комбинатор брезгливо перешагнул через дерущихся и вышел на балкон. Внизу, на бульваре, лепетали гуляющие, перемалывался под ногами гравий, реяло над черными кленами слитное дыхание симфонического оркестра. В темной глубине порта кичился огнями и гремел железом строящийся холодильник. За брекватером ревел и чего-то требовал невидимый пароход, вероятно, просился в гавань.
Возвратившись в номер, Остап увидел, что молочные братья уже сидят друг против друга на полу и, устало отпихиваясь ладонями, бормочут: «А ты кто такой?»
— Не поделились? — спросил Бендер, задергивая портьеру.
Паниковский и Балаганов быстро вскочили на ноги и принялись рассказывать. Каждый из них приписывал весь успех себе и чернил действия другого. Обидные для себя подробности они, не сговариваясь, опускали, приводя взамен их большое количество деталей, рисующих в выгодном свете их молодечество и расторопность.
— Ну, довольно? — молвил Остап. — Не стучите лысиной по паркету. Картина битвы мне ясна. Так вы говорите, с ним была девушка? Это хорошо. Итак, маленький служащий запросто носит в кармане… вы, кажется, уже посчитали? Сколько там? Ого! Десять тысяч! Жалованье господина Корейко за двадцать лет беспорочной службы. Зрелище для богов, как пишут наиболее умные передовики. Но не помешал ли я вам? Вы что-то делали тут на полу? Вы делили деньги? Продолжайте, продолжайте, я посмотрю.
Ознакомительная версия.
