Все прекрасно понимают, что есть законы, по которым нужно жить и действовать. Закон бить противника - раз. Второе - не подводить товарища, даже если это подразделение тех, кто тебе не сильно симпатичен. В этой ситуации свои доминирующие правила. Все жили по этим правилам.
Александр ПРОХАНОВ. Александр Сергеевич, расскажите об операциях, в которых вы участвовали, чтобы можно было понять характер войны, которую вы ведёте.
Александр ХОДАКОВСКИЙ. На этих операциях как раз строилась эволюция ополченческого движения. Есть пара операций, которые мне до сих пор ставят в вину, говорят, что было проявлено отсутствие компетенции военной. А я же спецназовец, знаю, как штурмовать здания. Но у меня не было опыта ведения общевойсковых операций. Тогда мы только учились воевать.
Самая первая наша операция - отпор попытке прорыва националистического батальона "Донбасс" на подконтрольную нам территорию в районе населённого пункта Карловка. Там мы спешным порядком подняли свои подразделения, выдвинулись туда. Был бой с нацистским подразделением: когда мы вытаскивали трупы, обнаруживали на них наколки - свастику. Мы тогда потеряли несколько человек, но уничтожили до 30 противников.
Это был первый бой. Мы тогда получили информацию от нашего блокпоста, который в составе 12 человек три часа удерживал группу порядка 200 человек. Те шли не в открытую, а использовали условия местности, чтобы скрытно подобраться к нашим позициям и уничтожить блокпост. Он в частном секторе располагался: там и строения были, и лощины, лесонасаждения. Противник всё это использовал. Накапливались они, окружали наших, но были обнаружены.
Их сдерживали на этих позициях. Потом подоспело наше подкрепление, около 80 человек, и мы вступили с ними в первый бой. Первый наш состав был порядка 140 человек, размещённых на двух базах - местах дислокации.
У нас не было никакой военной техники, было два Камаза-длинномера, с открытыми кузовами, которые мы использовали для перемещения личного состава.
Потом начался прирост техники. На 9 мая мы решили поддержать моральный дух населения, организовали военный парад. Проехали на технике. Это взбодрило людей. И именно в тот момент, когда в Мариуполе разворачивались военные действия, мы здесь провели парад.
И по прошествии времени уже можно говорить, что штурм здания городского УВД в Мариуполе осуществляло наше подразделение. Я вам это первому говорю, потому что мы всех людей уже вывели оттуда. Последнюю группу, в составе 4 человек, вывели несколько дней назад, там никого не осталось, никого риску мы не подвергаем.
9 мая, пока мы организовывали парад, другое наше подразделение работало в Мариуполе. У них задача была политическая: взять под контроль областное УВД.
Это были первые наши шаги.
Я брал аэропорт. Были в этом практические соображения. Потому что на Донецкий аэродром садились самолёты, которые доставляли груз военного назначения из Харькова, Днепропетровска. Потом его везли, например, в Славянск. Мы не единожды выезжали к аэропорту, блокировали грузовые выезды.
И правильно было бы взять под контроль сам аэропорт, по крайней мере диспетчерскую, чтобы самолёты не садились. Но сил, чтобы брать аэропорт, не было. Я же специализировался на взятии под контроль зданий и сооружений и понимал, что ополченческих сил не хватит, чтобы штурмовать подразделение, паритетное по численному составу, но при этом настоящих спецназовцев.
Мы заполучили карточку, с помощью которой открыли все двери нового терминала и накопились на крыше аэропорта. Это не была войсковая операция, не был штурм. Мы спокойно зашли, поставили перед фактом украинскую сторону, что мы здесь, мы контролируем взлётно-посадочную полосу, у нас для этого есть все силы и средства. Смиритесь с фактом. Мы понимали, что выдворить их за пределы города можно будет только измором, когда они поймут бессмысленность и нецелесообразность их нахождения в аэропорту, потому что они свои функции не выполняют.
Эта ситуация сама по себе ничего не представляет как военная или спецоперация. Но она открыла новую страницу: Украина начала применять авиацию. И первыми подверглись ударам авиации именно наши ребята, которые находились на крыше аэропорта. Даже Славянск не подвергался бомбардировкам. А аэропорт первым подвергся бомбардировке, и с нас началась эпоха применения авиации.
Потом была неудачная попытка взятия марьинского КПП на границе. Мы были ещё несколько наивные и уверенные в том, что никто сопротивления особого оказывать не будет. Мы приехали принять от них ключи от КПП, а попали в жёсткую перестрелку. И опять украинской стороной была применена авиация. Нас разделили на две группы. Одна группа - на украинской стороне, другая группа оказалась отрезанной на российской стороне - нас вытеснили туда.
Это были первые этапы нашего приспособления к ситуации.
Александр ПРОХАНОВ. Это были неизбежные ошибки.
Александр ХОДАКОВСКИЙ. . Мы поняли окончательно, что началась настоящая война и миндальничать нельзя. Мы не хотели в аэропорту уничтожать украинский гарнизон. Мы вдвоём зашли к ним в расположение, объяснили ситуацию, потребовали от них снизить свою активность на территории аэропорта.
Мы разрешили им выходить за продуктами: никто вас не выгоняет, оружие не отбирает. Потому что мы понимали - это проблематично сделать. Но смерти и крови никто не желал на тот момент. А потом началась война. Начались войсковые операции, мы более-менее научились их планировать, научились эффективно сочетать артиллерию с действиями мотострелковых подразделений, батальонами тактических групп, учились заново руководить подразделениями, потому что собрали достаточно мощный костяк бывших кадровых офицеров, которые восстанавливали свои навыки командной работы непосредственно на местах.
В некоторых ситуациях мы эффективно сработали. У нас было два напряжённых участка. Саур-Могила. С самого начала военных действий мы её удерживали на протяжении не одного месяца. И, собственно, "сдали" её. Но это не корректное выражение, потому что сдали каким образом? Там никого не осталось. Последних - шестерых бойцов нашего подразделения - укры закатали в грунт: они оказались в полуподвальчике - те поставили над ними танк и травили газом.
Мы артиллерией отогнали технику, которая над ними стояла. Эти шестеро не погибли: труба вентиляционная была, и они дышали. Отогнав технику, мы разведгруппой эвакуировали этих шестерых. А через неделю мы восстановили статус-кво: отогнали противника по линии до Мариуполя, до Волновахи. Это когда началось активное наступление. То есть за неделю до наступления мы утратили контроль над Саур-Могилой. Противник поставил для себя вопрос принципиально: взять под контроль Саур-Могилу.
Это был политический момент - борьба за символ. Они часто выбрасывали информацию о взятии Саур-Могилы. А оказывалось, что она сопротивляется. Они долго памятник там уничтожали. В конце концов он рухнул: и солдат с автоматом, и штык, который тянулся в небо на десятки метров.
Второй очень острый участок - направление на Днепропетровск. Пески граничат с аэропортом. И там были неоднократные попытки танкового прорыва противника в город. Одна удалась - мы уже в городе уничтожали танки. Это направление неблагоприятное для нас, потому что прорыв в него обеспечивает украинцам попадание в центральные районы города - там очень короткое плечо. Мы сейчас там эшелонированно находимся, уделяем этому особое внимание.
Это направление тоже было для нас знаковым, потому что противник понял наш замысел - постепенно отрезать аэропорт от снабжения. Мы выдвинули свои позиции на 40 километров в сторону населённого пункта Карловка и там соорудили в три эшелона оборону, начали уходить вправо, отрезая аэропорт. А с другой стороны аэропорта был под нашим контролем (не нашего подразделения, но смежников - наших людей) населённый пункт Авдеевка. И мы оттуда начинали создавать клещи, чтобы отрезать аэропорт.
И так получилось, что противник занял Ясиноватую. И в течение 8-часового боя мы тогда продемонстрировали все отработанные навыки, которые накопили. Сочетание правильной работы артиллерии, действий мотострелковых подразделений, бронетанковой группы. В течение 8 часов без единой потери со своей стороны очистили Ясиноватую.
Ясиноватая очень сильно пострадала, потому что противник считал это для себя стратегическим пунктом. Если бы они забрали Ясиноватую, то это открытый доступ для всех диверсионно-разведывательных групп. Потому что широта порядка 20 километров открывалась. Мы бы просто не смогли такую сплошную оборонительную линию выстроить. Потому что если линия - это дом-позиция-дом-позиция, то у нас меньше расход личного состава. А тут сплошная позиция в поле на 20 километров - у нас сил и средств не было удерживать такой участок. И для нас это было бы серьёзное поражение, мы бы тогда вели бои в условиях города, и они бы находились уже в Донецке.
