Итак, дело сделано, урны наполнены. Теперь режиму важно не расплескать “победу”, не ввязаться в объяснение с народом. И ты посмотри, как аккуратно дистанцируются от правды. Путин ни словечка больше о “чистых и честных”, только откланивается на поздравления. Избирком, еще вчера поднимавший пыль по любой мелочи, сегодня, когда иной избиратель за слово правды о фальсификации и работы может лишиться, а то и жизни, сегодня избирком убаюкивающе бормочет: все по закону, все рассмотрим... Но на самом деле и пальцем не шевелит. Те же прорежимные СМИ, всегда охочие до сенсации, в рот воды набрали. На днях в Госдуме проходила пресс-конференция, представители левой оппозиции принесли оглушительные факты о выборных злодеяниях в Татарии и других регионах. Узнав тему, телевизионщики сразу же смотали провода и пошли слоняться по этажам... Заговор молчания! Мне представляется, если бы были обнародованы приближенные к истинным результаты голосования, если бы стали очевидны масштабы фальсификации, мир бы ахнул. Впрочем, наблюдательные люди догадываются. Тот же “Уолл-стрит джорнэл”, анализируя десятинедельную предвыборную кампанию в России, обнаруживает наличие таких глубоко укоренившихся пороков, без ликвидации которых, считает журнал, “Путин вряд ли обеспечит себе достойное место в истории”.
А. П. Народ наш сейчас гораздо в большей мере травмирован, чем в 1996 году. Я ощущаю, что народ, который вложил в эти выборы такое количество ожиданий, энергии, такого стоицизма и подвига, страшно разочарован результатами. Будто они получили пулю в живот. Это мучительно. Мы должны поговорить об этом — о психологическом состоянии нашего избирателя, наших товарищей после этих мнимых поражений.
В.Ч. О травмах. В раскаленном потоке нынешней редакционной почты, где гнев да слезы, мы выловили дагестанский конверт с пачкой бюллетеней, одной рукой помеченных — за Путина. Человека в Избербаше, видимо, понуждали к вбросу, а он отправил пачку фальшивок в редакцию — на Центризбирком не надеется. Политическое сознание людей изуверски насилуют. Одна читательница горько заметила: нынешняя безработица выгодна не левым для критики, а мафиозному режиму для нагнетания страха, для тотальной манипуляции.
Конечно, утомительно говорить о выборах, когда они уже позади и рычаги для поворота на рельсы справедливости охраняются, как кощеева игла. Но не в повороте даже дело, а в спасении народной совести, гражданского права, самой поруганной демократии. Это нужно для людей, которые будут честно жить дальше, надо спасти представление о народовластии, об элементарных человеческих правах. Поэтому мы обязаны вскрыть всю чернуху и назвать ответственных лиц. Пусть даже не удастся осудить их по свежим следам, но они останутся с клеймом. Мы проклинаем Горбачева за то, что он сотворил со страной. Мы говорим правду о Ельцине, мы видим, какие он совершил преступления. Но они не привлекаются к суду. Однако кто скажет, что это безвинные люди, что они пользуются уважением народа?.. Я бы вообще от лица оппозиции объявил о том, что мы издаем Белую книгу о преступлениях на выборах-2000. Пусть это будет вердикт от народа. Я убежден: аудитория газеты “Советская Россия” выборов не признает. А тот, кто заговорит об их признании, уронит в ее глазах свою честь.
А. П. Я с каким-то даже мистическим ужасом, с омерзением наблюдал, как разворачивалась эта потрясающая макросхема выборов. Назначение премьером Степашина после среза Примакова до последнего времени казалось мне абсурдом, казалось ненужным. Это была потеря темпа, вброс случайного человека. Степашин был тем премьером, который и на подходе к премьерству, и во время своего премьерства называл ваххабизм благородным религиозным течением. Степашин был тем премьером, который отпустил арестованного в Москве министра безопасности Ичкерии, масхадовского Берия, в нарушение действия прокуратуры. Он был тем человеком, кто после похищения Шпигуна клялся офицерской честью, что через два дня освободит своего товарища. Он был тем слабым, никчемным, говорливым, внутри трусливым человеком, который был так угоден чеченцам. При таком премьере Басаев мог вторгнуться в Дагестан, полагая, что не будет оказано никакого сопротивления. И он это сделал. После этого вторжения начал раскручиваться жесточайший кровавый сценарий.
Разгром чеченской группировки стоил Российской армии море крови. Последовавшие за ним загадочные взрывы в Москве, которые часть общественности, не привыкшая верить режиму ни в чем, отнесла на счет власти. Помнишь, Шапошников вознамеривался бомбить Успенский собор Кремля? Почему они не смогли разбомбить жилой дом в Печатниках? Подозрение это остается и не снимается ничем. Вполне возможно, что эти гексогенные взрывы легли в концепцию будущих выборов, о которой мы еще даже не догадываемся.
Вторжение в Чечню, наконец, было воспринято нацией как возможное освобождение от ужаса ельцинизма. И, конечно, сориентировало в сторону Путина, в сторону армии повернулись все головы, включая отчасти твою и мою. Это была, повторяю, огромная макроловушка, которую пытались использовать для поднятия путинского рейтинга.
Далее, после победы над Грозным, в Аргунском ущелье, расположив в сторону Путина множество избирателей, как блестяще они расправились с конкурентами! Какими жалкими оказались Лужков, Примаков! А ведь мы, полагая, что выборы будут проходить в треугольнике Путин — Примаков — Зюганов, строили совершенно другую стратегию. А выборы проходили не в треугольнике, они проходили между двумя полюсами. Примаков, Лужков — жалкие советские номенклатурщики — не выдержали четырех передач Доренко, легли, по существу, пластом. Это было ужасное, ошеломляющее зрелище.
Далее, как они быстро и мощно с помощью губернаторов и номенклатуры Шойгу создали думскую фракцию “Медведь”! Это тоже входило в алгоритм их выборной победы и в алгоритм будущей мафиозной демократической победы на выборах.
Как ловко они закрутили контроль над губернаторами и над теми, которые верно им служили и были их сатрапами, и над теми, кто находился с ними в конфронтации! С либерально настроенными губернаторами, такими, как Титов, например, и, увы, с красными губернаторами, которых тоже им удалось прижать траншами, возможным компроматом.
Как они умело манипулировали лидерами — рассекли союз Явлинского с Кириенко, наших вчерашних соратников превратили в раскольников и злейших врагов. Как они с помощью телевидения, о котором ты говоришь, в совершенно новом ключе, новыми методиками создали переводную картинку Путина, тихо говорящего, почти милого. Он появляется везде и каждый раз говорит правильные вещи. В детском саду: в нашей стране дети должны получать качественное детское питание. В войсках: у солдат должны быть хорошие портянки и очень меткие пули... И после всего этого как страшно и мощно они расправились в дни выборов со своими противниками. Вбросы, подкупы старух, запугивания обездоленных, понуждения заключенными и душевнобольными, управление армейскими гарнизонами, угрозы смелым, террор и насилие.
И, наконец, скажу тебе, не надо сбрасывать того, что наш противник, который олицетворен загадочными параструктурами в управлениях президента, разведки, спецслужб, он, этот противник, по-видимому, прекрасно знает общество в целом, его параметры, его слои, его психологический настрой, работает послойно, почти на индивидуальном уровне. Все это вместе взятое при всей плосковатости, о которой ты говоришь, позволило им, повторяю, без танковых выстрелов вести народ в нужном направлении, получить необходимые результаты уже в первом туре и сказать всем нам: “Господа, вы имеете дело не с отдельно взятым президентом, а со сложнейшим механизмом, мегамашиной”.
И Зюганов сражался не с Путиным. На самом деле Путин — условная единица. Он сражался с гигантской мегамашиной, часть которой я сейчас пытался обозначить, а другая часть уходит туда, в НАТО, в Штаты, в суперразведки, параструктуры мировые.
В.Ч. Да, были задействованы гигантские мощности. Они никак не сопоставимы с тем, что имел российский народ во главе с оппозицией. И удивляться как бы нечему. Но есть одно удивительное своеобразие именно этой кампании — предвыборный образ Путина. Если из Ельцина в свое время лепили образ могильщика коммунизма, то из Путина эта твоя мегамашина изобразила очень правильного советского человека. Скромный, деятельный, заботливый, патриотичный, словом — чекист. А чекист, само собой, коммунист, пусть без партбилета: пошел на задание — оставил в надежном месте. Он как бы само олицетворение тех коммунистическо-патриотических ценностей, которые прописаны в зюгановских программах. Олигархам нет пощады... Бандитов мочить в сортире... Кто страну обидит — двух дней не проживет... Доверчивых людей это подсознательно располагало. И если вдруг накачанный образ сходил с монорельса: пересмотра приватизации не будет... А почему бы не вступить в НАТО — это вызывало волну разочарований, и следовала корректировка — где прояснением, где умолчанием.
