Короче говоря, если в ближайшее время не будет создан прочный корпус современных патриотических изданий, то у левой оппозиции возникнут серьезные проблемы, у нее не будет опоры, она может серьезно просесть.
А.П. Оппозиция в застое. Она не выдерживает страшных темпов современной сиюминутной истории, когда события назревают даже не по неделям. Через каждые сутки меняется фон, на котором идет политическое сражение. Неспособность мобильно на них реагировать, рефлекторно отвечать на их непрерывный вызов, творить комбинации — это во многом результат отсутствия серьезной информационной структуры. Потому что не каждый раз ты пойдешь на НТВ и Миткова или Шустер дадут тебе эфир. Пусть даже дадут раз в месяц, но за это время уже пять формаций внутри страны сменится.
Если оппозиция хочет снять политический урожай, как крестьянин, она должна удобрять землю, на которой этот урожай взращивается. Эта нива — пресса. Нельзя стремиться к 100 центнерам пшеницы с одного га, не внося в суглинок удобрений. Думаю, что дряблость идеологических ответов, отсутствие живой, стремительной, рискованной идеологии, которая обновляется, повторяю, поминутно, связаны как раз с отсутствием этого общенационального патриотического форума, который невозможен без общенациональной патриотической печати. Только такая печать с привлечением интеллектуалов, философов, политических практиков, художников, священников, мистиков, метафизиков, понимающих странности и загадочности истории в целом, способна создать огненный идеологический центр.
Если бы такая реторта существовала, я думаю, сегодня оппозиция, как никто другой, сумела бы сформулировать ключевую драму нашей Родины. Это и расхищение собственности, и геополитические усекновения, и Калининградская область, которую уже, по существу, Путин сдал Германии, и Курильские острова, которые тайно уже переданы Японии.
Но главная ключевая проблема, по которой должна развиваться политика, вокруг которой должен вершиться подвиг политический, — умирание русского народа. Это огромная трагедия, небывалая в истории. Это русская трагедия, когда в год усекается по миллиону людей, и к середине века нас урезают до 60 миллионов. Наши политики молчат, в то время как об этой трагедии начинает говорить Починок в глянцевых журналах, сетуя, что нет кадров, и предлагает привозить из Азербайджана еще большее количество бакинцев и апшеронцев. Об этой проблеме вот-вот заговорит Гайдар или Немцов, криво усмехаясь, сформулирует русскую проблему. Мы же мямлим, будто боимся ее.
Ко мне недавно позвонили от Швыдкого, министра культуры. Предложили принять участие в передаче, которую он ведет на тему: русский фашизм страшнее германского. Я был взорван этим предложением, нахамил, нагрубил той даме, которая ко мне с этим предложением обратилась. Я хотел сказать: а может, еврейский фашизм еще страшнее германского или этого ужасного “русского фашизма”. Покажите мне тот русский фашизм, который засыпал пеплом сожженных в Бухенвальде. Покажите мне русские дивизии “Центр”, которые движутся на Тель-Авив или на затопленную Европу, которой мы из последних сил помогаем... Это страшная форма давления на умирающий народ. Они будут топтать великий народ, будут топтать его культуру, историю, самосознание, не слыша в ответ ничего, потому что у нас нет своих электронных пушек, которые могли бы оторвать башку любому шоумену с его омерзительной программой “Культурная революция”.
Считаю, что проблема русского выживания, русский фактор во всей его огромности должен стать центральной политической темой нашей борьбы. Со всеми вытекающими отсюда аспектами: экономическим, о чем говорит Глазьев; военными, о чем говорит генерал Ивашов; культурным, о чем пишет мой друг Бондаренко; политическими, о чем говорят пленумы компартии. Это все производные огромной национальной драмы, которую мы, конечно, должны опять поставить в центр нашей политики.
В.Ч. Действительно, это ключевая проблема всей нынешней духовной и политической жизни. Но у политиков укоренилась привычка рутинно и хладнокровно вставлять такие вопросы в текущую повестку дня. И принимаются бесцветные резолюции, которые ни на микрон не подвигают жизнь. Вроде уже говорено и о русском вопросе, а молох решает его все по-своему.
Вспомни историю, когда мы были пацанами. После войны, когда Советский Союз разгромил фашизм и весь мир его приветствует, во главе государства стоит сильный, мудрый, энергичный, хотя и стареющий вождь, преклоняющийся перед русским народом. Казалось, какие проблемы у русских? Но уже тогда общественность понимала, что ключевая проблема будущей цивилизации — это русский вопрос. Даже симоновская пьеса того времени называлась “Русский вопрос”. При той-то системе всяких там идеологических контролеров...
Недавно в газете мы отметили одну очень необычную августовскую дату — в 1947 году в “Правде” была напечатана статья ее главного редактора Д.Шепилова “Советский патриотизм”. Многомерно содержательная, логически четкая статья, весьма злободневная для нашего времени. Мы ее перепечатали целиком. Хулителям назло, единоверцам для просвещения. Не могу удержаться хотя бы от одной цитаты. Речь идет о правящих классах царской эпохи, не верящих в творческие силы русского народа и обрекающих его на вечную кабальную зависимость от заграницы.
“Неистовый Виссарион” — Белинский с глубокой скорбью в сердце писал: “Горе государству, которое в руках капиталистов, это люди без патриотизма, без всякой возвышенности в чувствах”. Но эти “люди без патриотизма” вершили делами колоссальной державы. Лишенные национального достоинства и гордости, рассматривая народ, как “быдло” и “чернь”, они культивировали среди русской интеллигенции взгляды о неполноценности нашего народа, о способности России лишь волочиться за буржуазным Западом, слепо подражать западноевропейским образцам.
В холуйском раболепии перед иностранщиной правящие классы царской России широко открыли двери иностранному капиталу. Известно, что еще начиная с XVIII века в страну мутным потоком хлынули из-за границы всякого рода иноземные стяжатели и авантюристы. Они рядились в тогу представителей высшей расы и высшей культуры. Гипертрофированное самомнение и глубокое презрение к русскому народу были символом веры этих “культуртрегеров”. И немудрено, ибо в то время даже такой крупный представитель французской просветительной философии, как Вольтер, с которым заигрывала Екатерина II, писал: “Народ — это рабочий скот, ему нужен кнут, ярмо и корм”.
...Теперь, в новые капиталистические времена, правители, зараженные дурной дворянской болезнью пресмыкательства, неверия в силы своего народа, даже про “корм” не думают.
“Русское дело” неисчерпаемо, плодотворно, несет в себе великое прошлое, драму настоящего, победу будущего. Оно, как ковчег, хранит самый смысл нашей великой страны.
Нам крайне не хватает прорывной энергетики в нашем левом движении. Если говорить о нынешнем времени, об этой осени, то, может быть, нам не заниматься перекраиванием очередных программ, а бросить силы на то, чтобы созвать Русский конгресс в Москве и провести его манифестально, обязать всю нашу оппозицию решительно добиваться перелома антинародной политики.
Нужно еще и пробудить народ, поскольку люди, вроде бы понимая происходящее, в то же время не чувствуют всей опасности создавшегося положения. Я даже по почте сужу. Один из ста эту тему ставит навзрыд, в остальном — лишь констатация. Один читатель (А.Марюхин из Кропоткина) образно передал свои наблюдения: действует инерция мышления советского благополучия: “Государство о нас позаботится, не даст в обиду!”. Когда же сталкиваются с бедой и проблемами — шок и полная апатия. То бишь, сначала: “Пока не горит!”, а потом: “Гори все огнем!”...
Мы должны вывести всех из состояния равнодушия.
А.П. Да, если будет конгресс, а потом немота, то мы опять будем повторять наши манифестальные отжившие формы пышного, одноразового действия, как цветок, который расцветает и опадает.
Я импровизирую... Вот сейчас идут губернаторские выборы. Глазьев борется в Красноярске. Это же прекрасная площадка. Схлестнулись интересы олигархов, западных монополий, администрации президента, патриотов, сибиряков, бандитов. Я бы уже сейчас собрал группу наших ведущих политиков, включил бы туда в первую очередь тебя и себя, прости за нескромность, и эту группу возглавил бы наш друг Зюганов, который бы аранжировал себя, наконец, Ивашовым, Кондратенко, Стародубцевым. И чтобы в эту группу вошел, как я его называю, исламский фундаменталист Гейдар Джемаль, который на наших красных митингах кричал: “Да здравствует коммунизм!” и “Аллах акбар!” одновременно. И мы со всей этой когортой присоединились бы к Глазьеву, присоединились к нашим красноярским коммунистам, и там начали бы этот конгресс.
