Ошибается тот, кто считает, что хорошее исполнение плохого приказа может исправить ситуацию. Не может. Вот и теперь, получив боевую задачу, офицеры собрались в блиндаже, чтобы хоть как-то обкатать острые углы. Решили начинать ночью, в самую темень. Маршрут выдвижения разбили на четыре участка, каждый из которых предварительно должна была обработать артиллерия. «Заходим в первый — даем координаты на второй, — говорил Яшин, — Артиллеристы обрабатыват. Пока «духи» спросонья разбираются что к чему, проходим через их позиции, сосредотачиваемся у третьего. И так далее…»
План утвердили сообща и с поправками. На «телевышку» выдвигалась основная группа, 94 человека. В случае осложнений ее должна была поддержать резервная групапа верхом на двух «бэтэрах» Понимая, что бой придется вести в окружении, брали с собой боеприпасов по максимуму — в ущерб всему остальному. Без сухпайка двое суток можно продержаться, без патронов — нет. Выступили в 0.40, осенний дождь сыпал за шкирку, ноги разъезжались в грязи. Под прикрытием артиллерии добрались до подошвы горы. Присели отдохнуть в кукурузном поле. Рассветало… Оставался последний участок, самый сложный — вверх, к высоте. Заранее договорились, что заходить будут со стороны Новолакского с деланным спокойствием и не таясь.
Хитрость сработала. Чеченцы, конечно, заметили армавирцев, но приняли их за своих, беспокойства не проявляли. Только когда раздались первые очереди, они всполошились.
Вспоминает Сергей Богданченко:
Влетаю в окоп, а спиной ко мне сидит тело в нашей форме. Голова ежиком, магазин в автомат вставляет. Я ему в спину говорю: боец, ты какого лысого тут делаешь? «Боец» встает, оборачивается, а у него — борода до пупка лопатой и зрачки от удивления больше глаз. А руки автомат так медленно дулом вверх тянут. Я его на доли секунды секунды тогда опередил…
Боевики, сбежали, не приняв боя. И тут пошли осложнения. Тремя сотнями метров западнее «телевышки» обнаружилась еще одна горка, господствовавшая над позициями спецназовцев. «Где она на бумажках этих?! — разъярился Яшин, потрясая ксерокопиями, — Почему мы ничего не знали?» Ответа, естественно, никто не дал.
В шесть утра Яшин доложил на КНП, что «телевышка» взята. Командующий, находившийся в штабе, как только поступил доклад, уехал, передав управление заместителю. Только бросил на прощанье: «Приступай к второму этапу».
На втором этапе у Черкашенко значилось выдвижение к высоте 713,5676-го полка.[46] Нефтекумские мотострелки должны были установить с армавирским спецназем взаимодействие. Черкашенко расчитывал, что отряды чеченцев на равнине, начнут отступать — вот тут-то их и накроет спецназ на горе. Но не зря говорят: гладко было на бумаге, да забыли про овраги. В данном случае забыли не про овраги, а про гору. Ту самую, несуществующую на картах.
Материализовавшаяся высота сразу дала о себе знать: боевики, окопавшиеся там, открыли огонь по «телевышке». Правда, огонь их поначалу был неплотным. Командир подозвал Сергея Богданченко и приказал идти туда и взять горку. «Иначе они нам жизни не дадут». Группа Богданченко спустилась в ложбинку, в мертвую зону. Боевики, чтобы достать их, высовывались из укрытий — и в это время снайперы с «телевышки» их снимали. Тем временем спецназовцы Богданченко выбили боевиков и начали оборудовать позиции. Однако к «чехам» быстро подошло подкрепление, они стали наседать. И тут в полной мере навалилась усталость, копившаяся в течении четырех дней. Когда пошли раненые, в тыл их пришлось таскать по двое, а от этого «обезлюживания» сильно пострадала оборона. В конце концов остались двое: сам Богданченко и старшина Евгений Лихачев. Когда патронов было уже в обрез, решили прорываться. Вытащить с той высоты удалось только Богданченкова: Лихачев погиб. Богданченко, получивший тяжелое ранение, умрет при отходе.
Пока на соседней высоте группа Богданченкова вела бой, внизу происходили не менее драматические события.
Вспоминает Альберт Кудряшов:
А на равнине в это время для развития нашего успеха в направлении горы с ретранслятором выдвинулась колонна бронетехники федеральных войск. С высоты было хорошо видно, как она выстраивалась. Но что нас просто поразило — колонна начала движение в походном порядке. Не в боевом и даже не в предбоевом, а в походном. Мы по связи выходим, говорим: там «духи», куда вы претесь? Здесь не Красная площадь, не парад. А поздно уже.
Окопы, вырытые боевиками, образовывали вокруг дороги своеобразный мешок, куда и вошла эта колонна. А кустарник вокруг дороги плотной стеной стоял, за ним ничего не было видно. Когда до подножия горы оставалось километр-полтора и ленточка из машин полностью вошла в этот мешок, «духи» начали ее расстрел. Сначала сожгли БМПэшки. Они там четырьмя факелами загорелись. А потом боевики и до грузовых машин с БТРами добрались. Раздолбили на удивление быстро. Мы уж и вертолеты наводили дымами, обозначали позиции «духов» трассерами. Ничего не помогало. В результате — два километра сплошного факела вместо обещанной помощи. Сколько людей там полегло!
Колонной командовал начальник разведки полковник Григорий Терентьев.
Начальник авиации Северо-Кавказского военного округа генерал-майор Алексей Базаров:
Я веду свой журнал боевых действий. Фиксирую замыслы, решения, планирую нанесение ударов. 10 сентября, получив данные об отходе боевиков, я, находясь на КП, вызвал группу вертолетов внутренних войск.
В 7.40 утра три боевых вертолета и корректировщик начали боевую работу, но не по армавирским спецназовцам, а по колонне автомобилей с отступающими боевиками, которая находилась в семи километрах севернее высоты 715,3. В 8.10 вертолеты вернулись на базу. Ответным огнем боевиков один из летчиков получил ранение в ногу.
Парадокс. Базаров на пресс-конференции говорил так, чтобы снять с себя и с подчиненных обвинения в расстреле армавирских спецназовцев. Однако группа майора Яшина попала под огонь не вертолетов, а «грачей» — после 15.00. Базаров же говорит о штурмовке, начавшейся в 7.40 утра. И что же это за «колонна автомобилей с отступающими боевиками»? Никакой колонны с боевиками не было. Была объединенная колонна 59-го и 676-го полков оперативного назначения. Поневоле задумаешься. Похоже, вертолетчики в тот злополучный день отработали не только по армавирцам, но и по нефтекумцам, довершив начатое боевиками.[47]
Из интервью сержанта Дмитрия Кашиева:
— Попали в засаду. С обоих сторон стали снайперы стрелять. Много погибло.
— Твои друзья погибли?
— Да.
— Кто?
— Такие же солдаты как и я. Подняться не давали. Если стреляешь, считай труп. Надо отползать или молчать. Потом авиация подошла. Дали возможность отойти.
Грунтовая дорога, по которой выдвигались нефтекумцы и зеленокумцы, петляла среди посадок кукурузы. В этих «джунглях» можно было спрятать сотни человек. Разведвзвод лейтенанта Алексея Палатиди шел в боевом охранении впереди колонны. Автоматы ударили неожиданно. Бойцы попадали там, где стояли и принялись лихорадочно опустошать магазины. Но враг был невидим. Еще несколько минут такого боя — и от взвода останутся рожки да ножки. Палатиди приказал бойцам отходить. Сам остался.
Из наградного листа:
…В сложившейся обстановке командир взвода не растерялся, своевременно дал взводу команду занять выгодную позицию для отражения внезапного нападения боевиков.
А сам, отвлекая огонь противника на себя, быстро сменил позицию. Завязался бой, который был коротким, но ожесточенным. Точными и прицельными выстрелами разведчик уничтожил трех боевиков, при этом получив множественные огнестрельные ранения. Будучи тяжело раненным, не покинул поле боя, и только после того как лейтенант Палатиди потерял сознание от потери крови, боевики смогли захватить еще живого офицера в плен.
Мстя за гибель боевиков, чеченские бандиты пытали мужественного офицера. Не добившись от него никаких сведений, бандиты убили Алексея Палатиди, но и этого им показалось мало, они обезобразили тело и лицо офицера до неузнаваемости. А после этого бросили тело на окраине населенного пункта Новолакское. Товарищи Алексея после боя смогли опознать мужественного офицера только по его личному номеру…»
Лейтенант Алексей Палатиди был посмертно удостоен звания «Герой Российской Федерации».
В числе прочих в автоколонне шел грузовик рядового Андрея Зайцева и старшего сержанта Гриневского. Когда началась стрельба, Гриневский был ранен одним из первых. Колонна встала: впереди в ста метрах пылал БМП, из него выскакивали и разбегались солдаты. Зайцев, обливаясь липким потом, выпрыгнул из машины, помог выбраться раненому и на полусогнутых потащил его в тыл. Гриневскому от кровопотери все виделось как сквозь туман. Зайцев уложил его на обочине, где поменьше стреляли, вколол промедол и перевязал. Подхватил автомат. «Куда ты?» — вяло спросил Гриневский. «Я щас! Погоди, я приду, десять минут!» — крикнул Андрей. Гриневский проводил его глазами и потерял сознание.
