Ходорковского. В нем автор прямо упоминает «олигархический переворот», начав который крупный бизнес собирается вернуть себе контроль над политикой в России. Позже в одном из интервью г-н Белковский скажет:
«Я и сегодня могу подписаться под каждым словом этого доклада <…> Это не было заказом. Я был против идеи Ходорковского усилить роль парламента в России, и, я уверен, что не мой доклад оказался главной причиной разгрома ЮКОСа и ареста Ходорковского. Скорее, он сыграл психологическую роль, но отнюдь не решающую».
А еще политолог, игравший тогда на стороне власти, не раз говорил, что основной причиной ареста Ходорковского является экономический, а вовсе не политический фактор. Такая точка зрения и сегодня кажется лукавой, хотя никто не спорит с тем, что раздербанивание крупнейшей нефтяной компании очень многим оказалось на руку. Даже помимо государства и всё плотнее укоренявшихся в нем чекистов.
Запрос в Генпрокуратуру с требованием выявить нарушения, возникшие во время приватизации мурманского горно-обогатительного комбината «Апатит», отправил зампредседателя комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству Владимир Юдин. Когда позже журналисты интересовались у него, почему вдруг народного избранника от Питера заинтересовали проблемы Мурманской области, он отвечал, что, дескать, Мурманск – это Северо-Западный округ России, а Санкт-Петербург, соответственно, бизнес-столица всего региона.
Впрочем, уже тогда интерес г-на Юдина к ОАО «Апатит» многие связывали с именем новгородского предпринимателя Вячеслава Кантора. Вот что об этом рассказывает в одном из интервью топ-менеджер ЮКОСа Михаил Брудно: «С середины 90-х компания Кантора "Акрон" воюет с комбинатом "Апатит" в Мурманской области, который во время приватизации приобрела одна из структур Group Menatep. Борьба шла по всем фронтам по принципу «каждое лыко в строку». В частности, «Акрон» неоднократно просил проверить законность приватизации «Апатита». Эту ситуацию и решили использовать для атаки на ЮКОС».
Но это – формальный повод, по сути технический эпизод. Другое дело – сделка по слиянию ЮКОСа и «Сибнефти». Перспектива того, что это слияние действительно состоится, всерьез напугала Кремль. Впрочем, на самом деле речь шла о поглощении.
Сегодня уже сложно судить об этом, а сам Роман Абрамович о причинах, по которым он в начале 2003 года задумал вдруг избавиться от своего основного актива и, что называется, «окэшиться», никогда не говорил. Однако спустя семнадцать лет это решение выглядит вполне дальновидным. Как бы там ни было, факт состоит в том, что с первыми предложениями выступили именно акционеры «Сибнефти». К маю 2003 года все детали были фактически согласованы. Михаил Ходорковский рассказал в интервью газете «Ведомости»: «Фактически по цене я не торговался. Они честно сказали, сколько им предлагают за компанию, и я ответил, что меня это устраивает <…> Решение было принято очень быстро». Правда, некоторые топ-менеджеры (например, тот же Михаил Брудно) отговаривали главу ЮКОСа от этой сделки. Впрочем – тщетно. Конечные условия оказались следующими: за 92 % акций «Сибнефти» ЮКОС должен был отдать три миллиарда долларов и чуть больше 26 % акций собственной компании.
Параллельно Михаил Борисович вел переговоры с нефтяными компаниями ExxonMobil и ChevronTexaco. Речь шла о приобретении ими около 40 % новой компании «ЮкосСибнефть», главой которой предполагал стать Михаил Ходорковский. К началу октября ЮКОС фактически расплатился с крупнейшим акционером «Сибнефти» компанией Millhouse Capital. Первая неприятность случилась фактически сразу после ареста Ходорковского: оба нефтяных гиганта молниеносно объявили, что выходят из сделки. А примерно два месяца спустя о таком же решении уведомила своих партнеров и Millhouse Capital.
Произошло это на внеочередном собрании акционеров ЮКОСа, созванном как раз для подписания бумаг. Однако к тому моменту представитель Романа Абрамовича Евгений Швидлер уже сообщил Леониду Невзлину, что они расторгают все предварительные договоренности. В конце 2003 года Невзлин в интервью всё тем же «Ведомостям» расскажет, что во время телефонного разговора со Швидлером последний объяснял отказ от сделки «политическими обстоятельствами». Дескать, на них с Романом Аркадьевичем нечеловечески надавили из Кремля, потому что в преддверии выборов там все категорически против резкого усиления компании ЮКОС: глава компании уже ждет суда, находясь в заключении. Вот только в зале, где проходило собрание акционеров, о том, что расторжение сделки – вопрос решенный, еще никто не знал. Поэтому заявление «Сибнефти», последовавшее прямо в ходе заседания, вызвало у собравшихся шок.
За следующие полтора года компания Millhouse, опираясь на решения суда, вернула все свои акции «Сибнефти», которые, спустя совсем непродолжительное время, Роман Абрамович продал государственной компании «Газпром» за поразительные 13,7 миллиарда долларов. Похожа ли эта сделка на классическую коррупционную с огромным откатом, судите сами. Кстати говоря, по словам Леонида Невзлина, 3 миллиарда долларов г-н Абрамович акционерам ЮКОСа так и не вернул. И, кажется, не собирается этого делать.
Ходорковский с Невзлиным часто говорят о «комплексе причин», по которым Владимир Путин принял решение уничтожить ЮКОС и надолго изолировать от общества его лидера. Мне же представляется, что причина была одна, просто многослойная. Чекисты видят корпорацию, которая наращивает активы, декларирует – с их точки зрения – претензию на переформатирование России в парламентскую республику и к тому же ведет большое количество гуманитарных и просветительских проектов. Другими словами, фактически замахивается на всю общественно-политическую повестку. Конечно, Владимир Путин пришел в ярость. С этого момента судьба ЮКОСа и его руководителя была предрешена. Чекисты собирались строить страну, исходя из собственных представлений о добре и зле. Люди, имеющие иное мнение об «общественном, политическом и экономическом прогрессе», вставали на пути их планов, которые в то время только вырисовывались. Что у чекистов получилось в итоге, сегодня уже ни для кого не секрет.
Надо сказать, что арест Михаила Ходорковского вызвал у представителей отечественных элит настоящий шок. По тем временам это было неслыханное событие. Оно ставило под удар абсолютно всех, наглядно демонстрируя российскому истеблишменту, что неприкасаемых больше нет и если властям вдруг понадобится от кого-то избавиться, то вопиющее, для всех очевидное манипулирование законом будет легко использовано снова.
Первая реакция была соответствующей. Бюро Российского союза промышленников и предпринимателей в экстренном порядке собралось в московском отеле «Балчуг» через несколько часов после ареста Михаила Ходорковского. Оно, разумеется, было закрытым для журналистов, но, судя по всему, прошло очень бурно. Сразу важно отметить, что из двадцати семи членов бюро в «Балчуг» в тот день приехали только одиннадцать человек. Другими словами, кворума не было.
В зале присутствовали: руководитель РСПП Аркадий Вольский, члены бюро правления Олег Киселев и Александр Шохин, исполнительный секретарь РСПП Игорь Юргенс, депутат Госдумы Сергей Генералов, основатель «Вымпелкома» Дмитрий Зимин, главы компаний: РАО «ЕЭС» – Анатолий Чубайс, «Объединенные машиностроительные заводы» (ОМЗ) – Каха Бендукидзе, «ЕвразХолдинг» – Александр Абрамов, «Интеррос» – Владимир Потанин,
