После ухода Энглтона ведущим Калугина стал, вероятно, директор ЦРУ Уильям Колби, с которым у него сложились близкие отношения, ставшие широко известными лишь после 1994 года. Уже находясь на пенсии, Колби совместно с Калугиным, применив свой профессиональный опыт, создали в 1996 году увлекательную компьютерную игру “Спай крафт” на трех компакт-дисках, написали книгу по истории разведок. Неожиданная смерть Колби в 1997 году прекратила их дружбу.
Из всего сказанного по Энглтону можно выдвинуть интересную версию его “мягкого” увольнения из ЦРУ. Нет сомнений в том, что Энглтон верил агентурным материалам Калугина. Но лишь после декабря 1973 года, возглавив внешнюю контрразведку, Калугин смог убежденно и ответственно утверждать, что у ПГУ нет “крота” в ЦРУ.
Энглтон не мог остановить запущенный много лет назад маховик поиска “кротов”, не мог отказаться от сложившегося стереотипа шпиона в ЦРУ, хотя, может быть, и сомневался, как во многих других случаях, в честности Калугина (и не напрасно). Скорее всего, руководство ЦРУ разделилось на сторонников и противников продолжения ловли “крота”, нанесшей действительно большой ущерб оперативной работе. Верх взяла группа Колби и главного контрразведчика ЦРУ убрали ровно через год после назначения Калугина таким же контрразведчиком в ПГУ. Случайное ли это совпадение? Мне кажется, что нет.
С Ларком и Кочновым вопрос решается проще. На первом этапе Кочнов встречался только с работниками ЦРУ, но затем на короткое время к нему подключили ведущего от ФБР Элберта Тэрнера. С Ларком как своим агентом все время работало управление контрразведки ЦРУ — операцией по подставе вплоть до его гибели в 1975 году руководило оно.
В деле Ларка, Китти Хока и Кука можно ставить точку. Остается еще один персонаж в этой сложной, противоречивой и, как всегда, трагической истории предателей — Олег Калугин, агент ЦРУ с 1959 года. О нем я продолжаю свое повествование.
Среда позволяет тебе сменить облицовку — но не более.
То, что в человеке заложено, все равно остается при нем,
и никуда от этого не деться.
Агата Кристи.
Конец карьеры генерала
1979 год для Калугина оказался крайне неудачным. Где-то летом он попал в скандальную историю, которая могла быть организована и контрразведкой, но, скорее всего, оказалась случайностью. Во всяком случае, подобное могло произойти с ним в любое время. Калугин имел репутацию страстного любителя женщин, не пропускающего «любую юбку». Понятно, что каждый мужчина имеет свою «любовную карту», отличается индивидуальным подходом к женщинам. Калугин сближался с ними, пытаясь, как правило, заверить их в своей искренности, а подчас и в любви, говорил немало красивых и ласкающих женское ухо слов. Одно это потенциально грозило излишним углублением отношений и иногда приводило к неприятным историям. Не могу называть имя женщины, жены сотрудника ГРУ, но она, случайно встретив его на филевской линии московского метро в начале 90-х годов, на виду у незнакомых людей плюнула ему в лицо за обман и лживые уверения в любви.
И еще одной особенностью отличался Калугин в любовных похождениях. Он обхаживал женщин значительно моложе себя, не имевших жизненного опыта. Это опасное занятие для женатых мужчин, всегда грозящее привести к любовному скандалу, его не останавливало. Но бывало и другое. Так, в 1960 году по завершении учебы в Колумбийском университете для советских стажеров была организована поездка по стране. В группе вместе с Калугиным и другими стажерами колумбийского университета находился упоминавшийся выше стажер из бостонского Гарварда Олег Брыкин, также молодой сотрудник разведки, знавший Калугина по Ленинградскому институту КГБ. Вот еще несколько строк из его книги «Исповедь офицера разведки»:
— Вдова очень богатого американца побывала в СССР. Там ей понравилось и она решила пригласить нескольких наших студентов погостить у нее на ранчо где-то под Вашингтоном. Нас было пятеро, в группу входил и Олег Калугин. За все было уплачено. Поместье поражало обширностью, программа насыщенностью… Вдова не жалела денег. Мы в шутку бросили жребий, кто из нас будет ее любовником. Жребий пал на одного из нас, большого любителя по этой части. Не знаю, что там происходило, но, когда Олег Калугин разбил дорогой автомобиль хозяйки, та и бровью не повела.
Трудно сказать каковы были истинные отношения у Калугина в семье, но его отношения с женой на людях выглядели безукоризненно.
СаунаДолгое время судьба хранила его, но, вероятно, молитвы брошенных и обманутых дошли до Того, кому они возносились. Где-то в середине 1979 года в Москве он и его друзья организовали модную и интригующую не только генералов разведки сауну с участием симпатичных молодых женщин. Нет, они не были проститутками, они честно трудились на московских предприятиях. Отлично прошел затянувшийся вечер с великолепной закуской и приятной выпивкой, что служило, и вполне в те времена оправданно, не только хорошей платой за услуги, но и проявлением особой доброжелательности и легкого уважения.
В сауне лишнего пространства не бывает, и поэтому все по-дружески парились и отдыхали вместе. Конечно, не обошлось и без приятного массажа. Советским разведчикам, как и всем советским гражданам, заниматься любовью «на стороне» категорически воспрещалось. Парткому ПГУ известно было немало разведчиков, «погоревших» в обыденной жизни на любовных похождениях. Не могу сказать, что многие отличались этим «грехом», знаю значительно больше других, остававшихся верными женам до конца своих дней.
Вероятно, волею случая можно объяснить, что среди отдыхавшей в сауне компании оказался один из числа так называемых диссидентов, который находился под наблюдением КГБ. Все происходившее в сауне негласно было снято на кинопленку, а разговоры записаны. Более того, Калугин, находясь в легком подпитии, хвалился своими знаниями кремлевской жизни и политики, и, как многие в те годы, критически отзывался о Брежневе и других тогдашних «старцах». Материал попал на самый верх — Председателю Андропову. В подавляющем большинстве участников таких происшествий, что время от времени случались с рядовыми и руководящими сотрудниками, из органов госбезопасности увольняли или в лучшем случае понижали в должности. С Калугиным случай был особый — он уже находился под подозрением в шпионаже, и организовывалась его агентурная разработка. Уволить — означало начинать все заново, потерять время, затянуть разоблачение. Новая обстановка после увольнения потребовала бы организации разработки в новой среде общения. И оставлять на работе в центральном аппарате в Москве, переведя на другой участок вне разведки на генеральскую должность, также нельзя, это не было бы понято ни самим Калугиным, ни другими. Председатель нашел правильное решение. Случай с сауной пришелся ко времени.
В сентябре 1979 года в день его сорокапятилетия Калугин был приглашен Крючковым в здание КГБ на площади Дзержинского на комиссию, созданную для разбора «сауны» под председательством заместителя Андропова по кадрам Василия Лежепекова. По дороге из Ясенева в Москву в служебной черной «Волге» с радиотелефоном он с беспокойством просчитывал возможные варианты в своей судьбе, предполагая, что будет обсуждаться вопрос о сауне и решаться его дальнейшая карьера. Не исключал он и обсуждения дела Кука — мысли о провале и аресте постоянно крутились в голове. Невольно накатывалось отчетливое ощущение опасности и, как всегда, по его же словам, в ее предчувствии поднывало под ложечкой справа.
Войдя в большой кабинет Лежепекова, он с удивлением для себя увидел сидевших за длинным столом основных руководителей КГБ, членов коллегии — своего друга начальника Второго главного управления Григория Григоренко, начальника Следственного управления Александра Волкова, главу Московского УКГБ Виктора Алидина и своего шефа Владимира Крючкова. Стало понятно, что его вызвали сюда для серьезного и основательного разговора. Присутствие руководителя московских чекистов Алидина указывало на то, что будет поставлен вопрос и о Куке.
Лежепеков начал с сауны. Все резко осудили его поведение как аморальное, чуждое руководителю такого ранга и недопустимое для члена партии и чекиста. Он признал свои ошибки, просил простить его, пытался заверить присутствующих, что предан своей семье и говорил много других слов, которые произносятся в оправдание в таких случаях. В итоге он понял, что серьезных мер принято не будет и все закончится лишь обсуждением. Так оно и получилось. Настоящие неприятности начались, когда Лежепеков стал задавать вопросы по Куку:
— Что заставило вас заниматься делом Кука и тем более его защищать? Вам известно, что он подозревается в шпионаже? Какие основания имелись у вас интересоваться ходом следствия по человеку, которого не видели двадцать лет? Считаете ли его двойным агентом ЦРУ? Мог ли быть он подставой ФБР?
