С памятниками старины в Соликамске дело обстоит хорошо. Ландшафтные красоты тоже под рукой – город окружён лесами, полями, реками. Этот район – мечта каждого уважающего себя рыболова и охотника. В каком направлении ни поедешь, видишь места одно красивее другого. Следующим пунктом нового экскурсионного маршрута является Красновишерск. И неслучайно организаторы предусмотрели здесь так называемую зелёную стоянку, чтобы экскурсанты могли полюбоваться на растительные диковинки типа белого мха.
Если уж любоваться природными красотами, то по дороге в самую северную точку маршрута. На обратном пути у туристов, как правило, удручённое настроение. Тень прошлого, витающая в этих местах, заставляет призадуматься о гримасах отечественной истории. Ведь именно здесь в 30-е годы возник тип лагеря, который позднее установился как норма ГУЛАГа. Здесь начинался скорбный путь писателя Варлама Шаламова. Правда, материальных свидетельств лагерного прошлого в Красновишерске почти не осталось. Не сохранили, на каком-то этапе не посчитали нужным оставить в назидание потомкам. Лишь позже установили мемориальный знак, посвящённый жертвам репрессий.
Здесь начинается территория одного из крупнейших резерватов Европы – заповедника «Вишерский». Удалённость от промышленных центров позволила сохранить большие участки природы в первозданном состоянии. Для любителей активного отдыха, пешего и водного туризма лучшее место представить трудно. Так что Север зовёт в дорогу.
Александр ХОРТ, МОСКВА–ПЕРМЬ–СОЛИКАМСК
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,3 Проголосовало: 3 чел. 12345
Комментарии:
Геннадий ПОЛОКА, кинорежиссёр: «Белые в чём-то красные. И наоборот»
Персона
Геннадий ПОЛОКА, кинорежиссёр: «Белые в чём-то красные. И наоборот»
Первые годы после Революции октября 1917 года, время Гражданской войны… Как давно это было. Даже о Великой Отечественной войне не всем всё понятно. Недавно опрос проводился и выявил, что половина московских школьников не знает, с кем мы тогда воевали. А тут чуть ли не век прошёл! Между тем корни многого с нами происходившего и происходящего сокрыты там, в двух первых десятилетиях ХХ века. Часто ли обращается к тому времени наш кинематограф? Не интересно, не важно, не нужно?
В минувшем году известный кинорежиссёр Геннадий Полока снял с помощью «Беларусьфильма» кинокартину «Око за око» по повести Бориса Лавренёва «Седьмой спутник», возвращающую нас в годы Гражданской войны. На экраны фильм пока не вышел, хотя успел под овации зрителей получить на недавнем фестивале актёров кино «Созвездие-2010» специальный редкий приз «За лучший актёрский ансамбль». Благодаря диску с записью фильма, который режиссёр подарил «ЛГ», картину удалось посмотреть. И встретиться с режиссёром.
– Уважаемый Геннадий Иванович, ваши фильмы «Республика ШКИД» и «Интервенция» созданы более сорока лет назад. Они тоже о событиях в стране после Великой Октябрьской социалистической революции, или октябрьского переворота, как её ещё называют. Что-то было недосказано? Почему взяли за основу своего сценария повесть Бориса Лавренёва?
– Я испытываю к этому писателю доверие. Ещё в 50-е годы как артист сыграл в знаменитой тогда его пьесе «Гибель эскадры». Это позволило с ним познакомиться. Ведь он сам был в белом лагере офицером, потом перешёл к красным – по соображениям идейным. Кроме того, фильм я хотел посвятить двум братьям моего деда, которые служили некогда в лейб-гвардии младшими офицерами. Один потом оказался в белой армии, второй – в красной. А после Гражданской войны оба работали мелкими чиновниками, и никто с ними ничего не сделал, дожили до глубокой старости. Были при этом любящими друг друга братьями.
Меня всегда настораживали картины, где однозначно оценивались белые или красные. Скажем, я люблю «Чапаева», потому что там есть две фигуры – Чапаев и Бородин, белый полковник, которого играет Илларион Певцов. Они сделаны с одинаковым уважением и одинаковой глубиной как два принципиальных противника. Однако недавно прошёл целый период, когда всех представителей красного лагеря стали обмазывать чёрной краской. Чапаева, например, в отдельных документальных фильмах изображают как патологического бабника, дурака, пьяницу. На самом деле он был талантливый человек.
Возвращение к «Седьмому спутнику» – возвращение к старому замыслу. Его постановку в шестидесятые годы я выбрал как режиссёрский дебют, хотя руководство «Ленфильма» было против, мол, про красный террор нельзя. Но я поехал в Москву, ворвался в кабинет Баскакова, первого зама председателя Госкино, проиграл с отчаяния всю картину. Как ни странно, он, человек жёсткий, написал: «Включить в план». На «Ленфильме» обрадовались, назначили других режиссёров – Григория Аронова и Алексея Германа. Они сняли фильм «Седьмой спутник», который особого успеха не имел, хотя генерала Адамова играл прекрасный артист Андрей Попов.
– Громадный такой, крупный?
– Да, он самый. Но это не его роль. Они вообще, как мне кажется, не разобрались до конца в произведении. Ведь генерал Адамов, если иносказательно, это князь Мышкин в генеральской шинели и постаревший. Это продолжение традиции русского характера, который есть в толстовском Пьере Безухове, в «Идиоте» Достоевского. Есть и в «Седьмом спутнике». А я по убеждениям, можно сказать, толстовец. К Толстому пришёл, увлекаясь Чеховым, другими классиками. Может, исходя в том числе и из этого я решил сделать картину, в которой, во-первых, в центре был бы человек, способный в крайне обострённых обстоятельствах найти что-то объединяющее людей, а не стравливающее их. Во-вторых, я решил нравственно оправдать почти всех. Мне жалко всех персонажей картины.
– Это заметно, я это ощутил и сразу не мог разобраться, почему так, зачем, был в недоумении.
– Вот, казалось бы, хамоватый статский советник, которого сыграл Александр Семчев. Но когда его волокут на расстрел, он для меня как ребёнок.
– Кричит: «Мама! Мама!»
– Да, как ребёнок. В каждом человеке есть человеческое. Или вот актёр Владимир Гостюхин. Чем потрясает созданный им характер большевистского коменданта? Тем, что он, вроде бы грубый и жестокий, по существу очень добрый, а криком, внешней суровостью старается скрыть всё это. Понимаете?
– Да, прекрасный образ создан.
– Его позиция – это позиция нравственная. Его назначили белых охранять и на расстрел отправлять, а он о графиньке белолицей мечтает и о детях от неё, чтобы они были культурными, языки знали. Или вот солдаты-охранники. Назначили стеречь белых – вот и стерегут. Что они, палачи? Да нет! Как они сочувствуют генералу, когда он уезжает!
– О названии. Почему ушли от «Седьмого спутника»?
– Сегодня такое название мне кажется более точным. Ведь я показываю социальную ситуацию после покушения на Ленина. Ситуация – око за око. Объявление ВЦИКа, которое оканчивается этой фразой, по сути, развязывает войну. Но итог…
Я специально беру острые ситуации в начале, чтобы ярче выявить закономерность финала. Это не только определение смысла картины, это завязка конфликта, который кончается обратным результатом. В стремлении человека к человеку и есть путь к счастью. В чём оно? Это когда человеку кажется, что все его любят. На какое-то мгновение наступает ослепление. Потом проходит. Но ничего прекраснее этого ослепления нет. Старик и мальчик умирают просветлёнными: они в таком опьянении от любви, от какого-то морального удовлетворения, что даже смерть является естественным концом.
– Это всё хорошо выявлено, Михаил Пахоменко в роли Адамова очень тонок на фоне других работ, ярких, подчас на грани гротеска. Неслучайно получил на «Созвездии-2010» награду за лучшую мужскую роль. Думаю, зрители давно не видели Ростислава Янковского, который играет друга Адамова Андрея. Он в хорошей форме!
– Согласен. Да все превосходно играют! Вот маленькая роль старого солдата. Его Геннадий Гарбук играет. Это грандиозно! Он из белорусского Театра имени Купалы. Вообще эти пятеро солдат – они все замечательные артисты.
– Вы пошли на резкие мазки в манере игры, задаваемой актёрам.
– Почти во всех моих картинах есть актёрские победы. В «Республике ШКИД» Сергей Юрский. Сказать, что он там ползучий реалист, – нет. Возьмите «Один из нас» – как играет Георгий Юматов. Я всегда стремился подвести актёров не просто к характеру, а к собирательному об-ра-зу! К яркости, иногда даже гипертрофированной. В нашем кинематографе, особенно после смерти Сталина, в середине 50-х, воцарился докатившийся с Запада такой советский неореализм. Что стали говорить режиссёры актёрам? «Ничего не играй. И не надо плакать!» Там по роли герой рыдает над гробом, а тут вроде как дайте вазелинчику. И всё. «Ничего не играй, только слова произноси». Это привело к тому, что, да, артисты вроде не наигрывают, вроде всё правдоподобно, но ничего не потрясает. То, как вжился в образ Гостюхин, – удивительно. Он только руками играет так, что вы видите в этих руках его прошлое, его жизнь, как в жизни, может быть, и не бывает, зато ярко и трогательно.
