всё будет иное.
Так люблю,
что не могу жить.
Н.
***
О совершенстве
Нет предела совершенству.
(Древнее изречение)
Действительно,
путь к совершенству не близок.
Стать интеллектуальным –
совершенным,
Возможно, не хватит
всей жизни.
А быть невежественным – даже учиться не надо.
Если для тебя вопросы
о быте превыше духовных,
То и не думай о том,
что когда-то достигнешь совершенства.
И чем дольше занимаешься бытовыми проблемами,
Тем более занимайся
своим интеллектом.
Ведь можно и бытовые
занятия
возвести до уровня
Прекрасного.
Вэлла
***
Унылая грязь
и путник усталый.
Только щегол веселится на сумрачно-влажных ветвях.
Плачут деревья.
Н.
***
Последний осенний дождь.
Действительно
деревья плачут.
Олени так уныло
смотрят на меня.
Как будто просят:
«Оставь нас,
Не гони на стойбище
в кораль-ограду.
Подсохнет снег, мы сами
с радостью примчимся…»
Вэлла
***
Слепая пряха – моя судьба…
Н.
***
Сегодня пёс валялся на снегу.
Говорят,
Это к метели…
Ноет кисть
У основания среднего
пальца –
Просто долго сидел
за компьютером.
Вэлла
***
Так день прощается с землёй.
Так дети растут во сне.
Радость покидает
моё сердце, но любовь
забрала его себе…
Н.
Монастырь-на-Волге –
Стойбище-на-Тюйтяхе
2005–2009
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Крути педали, велосипедист
Многоязыкая лира России
Крути педали, велосипедист
ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА
Народный писатель Удмуртии Вячеслав Ар-Серги – поэт билингвальный. Его называют то «русско-удмуртским», то «удмуртско-русским».
– Вячеслав, вы русский поэт или удмуртский?
– Разделите меня на две половинки и каждую из них назовите так, как вам заблагорассудится, – русским или удмуртским, но тогда меня уже не будет ни как русского, ни как удмуртского поэта. Я полноценно живу в стихиях этих двух языков. И постоянно веду с ними диалог. Русский вопрос ожидает ответа русского, удмуртский – удмуртского... Для переводов на другие языки я предлагаю не подстрочники, а оригиналы. Так уж выходит, что русские мои стихи получили более широкий отклик, нежели удмуртские. И это совершенно нормально. Ведь я остаюсь тем же – создателем именно этих стихов, волей доброго случая вызвавших интерес определённого переводчика.
– Но, насколько я знаю, вы владеете и некоторыми другими языками... Они вас не вызывают, не приглашают на диалог?
– Честно говоря, нет. И огорчения от этого я не испытываю. У птицы же ведь тоже не бывает трёх или более крыльев, хватает двух...
– А сердце – одно.
– Да. И именно оно, как бы это странно ни прозвучало, основа билингвальности. Когда ко мне приходит, совершенно без спроса, идея русского стихотворения, то оно пишется мною на русском языке, а когда приходит идея удмуртского – творю на удмуртском. Стихотворение просто приходит ко мне, закидывает ногу на ногу и выжидательно смотрит на меня – мол, пиши уже. И я – пишу. Вот и всё.
– Но в своих последних книгах вы отзываетесь в основном на идею русского стиха...
– Возможно... Но это вполне естественно, ведь русский – язык более коммуникативный.
Что представляет сегодня наш так называемый национальный автор в современной российской литературе? На Кавказе, в Поволжье, на Урале, в Сибири... Возьмём, к примеру, типичный портрет автора, работающего в литературе на каком-то национальном языке России. Таких типов, на мой взгляд, вырисовывается два. Первый – это писатели, создающие свои произведения на национальном языке и вошедшие в обойму надёжной для местных властей так называемой национально-бюджетной интеллигенции. Среди них встречаются и талантливые имена, хотя, может быть, и уступающие Расулу Гамзатову, Мустаю Кариму, Давиду Кугультинову, Хасану Туфану, Флору Васильеву и другим. Их книги печатаются при поддержке местных бюджетов, а сами авторы занимают хорошие должности, имеют звания, регалии и т.п. Читают ли их? Наверное. Ведь они плотно публикуются во всех редких национальных изданиях, их произведения находят непременные места в хрестоматиях по родной литературе, редко переиздаваемых. Основная тема у этих авторов – спасение родного языка и возвращение к своим корням. А о том, куда идти дальше, они деликатно умалчивают. И как сохранить эти самые корни в условиях глобализации?..
– На сегодняшний день опубликовано более сорока ваших книг поэзии и прозы, вы работаете также и в области драматургии, пишете киносценарии, регулярно выступаете в периодике со статьями, эссе. Весьма солидный творческий багаж...
– Ну вот и шагаю со своим скарбом за плечами... Профессиональный писатель, мне кажется, подобен велосипедисту, которому, чтобы не упасть, надо постоянно крутить педали. А упадёт – «отряд и не заметит потери бойца».
– А каким, на ваш взгляд, представляется вам второй тип национального российского автора?
– Довольно печальным. Многие из этих авторов сегодня уже отошли от литературы. Проявляют себя в иных ипостасях – в основном просто зарабатывают на жизнь. Кто-то пишет «в стол». Понятно, что отклика не будет.
– Но ведь всё же на местах издаётся немало книг на родных языках...
– Увы, то, что издаётся, зачастую не имеет никакого отношения к художественной словесности. Свои опусы издают пробивные авторы, имеющие несколько тузов в рукаве: нацпринадлежность, личные связи с богатыми спонсорами и т.д.
– И что в итоге?
– По крайней мере то, что оба характерных типовых портрета – не мои. Книги, по-моему, должны быть оправданием перед самим собой, честными размышлениями о нашем житье-бытье. Я приглашаю к мысленному диалогу всех читателей, независимо от их происхождения, всех, кому такая беседа может быть интересной и полезной. А в продолжение грустной темы о востребованности национальных писателей скажу, что профессиональная литература в республиках сегодня практически невозможна. С её мизерными тиражами она не может быть ни материально, ни духовно рентабельной. Но дело даже не в этом, а в читателе. От которого возможна зарядка писательской «батареи». А такой читатель, к сожалению, редок. Получается замкнутый круг. Авторов – мало, читателей – по пальцам пересчитать.
Если же говорить о переводческой школе – она в полном упадке. И ещё: в последние годы под вывеской демократии идёт тотальное сокращение часов преподавания родных языков в российских школах. Сокращение идёт почти безостановочно, 20–30% ежегодно. Тысячи людей отсекаются от лексического наследия своих родителей.
– Можно ли сказать, что вы со своими читателями говорите по-удмуртски на русском языке?
– Пожалуй. Ведь он становится слышимым и для других, неизмеримо больших аудиторий. Отказаться от этого я не могу и не хочу. Предполагаю, что в русскоязычной литературе доля нерусских по происхождению авторов будет неуклонно расти. Потому что наша система также неуклонно выталкивает их из корневой языковой среды. Что им остаётся? Молчать и ждать? Вот и используют любую возможность публикации.
– Ваши книги издаются и за рубежом. Вот, например, совсем недавно в Подгорице вышла книга в переводе на черногорский «Сухопутный моряк». Трудно ли стать известным за пределами России?
– А что есть в нашем деле лёгкого? Самое трудное – написать само произведение и опубликовать его на родине, а ответить согласием на перевод и печатание его за околицами гораздо проще. А известность – не главное. Главное – остаться в сердечной благодарности коллегам, переводчикам. И вообще – переводиться по возможности, конечно, нужно. Ведь стихи не должны сидеть дома, они должны летать высоко и далеко...
