Тюрьма развивает в своих обитателях не только ненависть к обществу; она не только систематически убивает в них всякое чувство самоуважение, человеческого достоинства, сострадание и любви, развивая в то же время противоположные чувства, – она прививает арестанту самые гнусные пороки. Хорошо известно, в какой ужасающей пропорции растут преступление, имеющие характер нарушение половой нравственности, как на континенте Европы, так и в Англии. Рост этого рода преступности объясняется многими причинами, но среди них одной из главных является – заразительное влияние тюрем. В этом отношении зловредное влияние тюрем на общество чувствуется с особенной силой.
При этом я имею в виду не только те несчастные создание, о которых я говорил выше, – мальчиков, которых я видел в Лионской тюрьме. Меня уверяли, что днем и ночью вся атмосфера их жизни насыщена теми же мыслями, и я глубоко убежден, что юристам, пишущим о росте так называемых «преступных классов», следовало бы заняться, прежде всего, такими рассадниками испорченности, как отделение для мальчиков в Сен-Польской тюрьме, а вовсе не законами наследственности. Но то же самое можно сказать и относительно тюрем, в которых содержатся взрослые. Факты, которые сделались нам известны во время нашего пребывание в Клэрво, превосходят все, что может себе представить самое распущенное воображение. Нужно, чтобы человек пробыл долгие годы в тюрьме, вне всяких облагораживающих влияний, предоставленный своему собственному воображению и работе воображение всех своих товарищей, тогда только может он дойти до того невероятного умственного состояние, какое приходится наблюдать у некоторых арестантов. И я думаю, что все интеллигентные и правдивые директоры тюрем будут на моей стороне, если я скажу что тюрьмы являются истинными рассадниками наиболее отвратительных видов преступлений против половой нравственности[73].
Я не могу входить в детали по этому предмету, к которому слишком поверхностно отнеслись недавно в известного рода литературе. Я только замечу, что те, кто воображает, что помехою и уздою может послужить полное разделение арестантов и одиночное заключение, впадают в очень большую ошибку. Извращенность воображение является действительной причиной всех явлений этого порядка, и заключение в одиночной камере служит самым верным средством, чтобы дать воображению болезненное направление. Как далеко может доработаться воображение в этом направлении, едва ли даже известно главным специалистам по душевным болезням: для этого необходимо пробыть несколько месяцев в одиночках и пользоваться полным доверием арестантов, соседей по камере, как это было с одним из наших товарищей.
Вообще, одиночное заключение, имеющее теперь стольких сторонников, если бы оно было введено повсеместно, было бы бесполезным мучительством и повело бы только к еще большему ослаблению телесной и умственной энергии арестантов. Опыт всей Европы и громадная пропорция случаев умственного расстройства, наблюдаемая везде, среди арестантов содержимых в одиночном заключении более или менее продолжительное время, ясно доказывает справедливость сказанного и остается только удивляться тому, как мало люди интересуются указаниеми опыта. Для человека, занятого делом, которое доставляет ему некоторое удовольствие, и ум которого сам по себе служит богатым источником впечатлений; для человека, который не тревожится о том, что происходит за стенами тюрьмы, которого семейная жизнь счастлива, которого не тревожат мысли, являющиеся источником постоянного умственного страдание, – для такого человека отлучение от общества людей может не иметь фатального исхода, если оно продолжается всего несколько месяцев. Это для людей, которые не могут жить в обществе однех собственных мыслей и особенно для тех, сношение которых с внешним миром не отличаются особенной гладкостью и которые вследствие этого постоянно обуреваемы мрачными мыслями, – даже несколько месяцев одиночного заключение являются чрезвычайно опасным испытанием.
Если мы примем во внимание все влияние, бегло указанные в предыдущей главе, то придется признать, что каждое из них в отдельности и все они взятые в совокупности, действуют в направлении, делающем людей, отбывших несколько лет тюремного заключение, все менее и менее пригодными для жизни в обществе. С другой стороны, ни одно, – буквально ни одно – из вышеуказанных влияний не ведет к росту интеллектуальных и нравственных качеств, не возвышает человека до более идеального понимание жизни и её обязанностей, не делает его лучшим, более человечным, по сравнению с тем, чем он был до входа в тюрьму.
Тюрьмы не улучшают нравственности своих обитателей; они не предотвращают дальнейших преступлений. И невольно возникает вопрос: что нам делать с теми, кто нарушает не только писанный закон, – это печальное наследие печального прошлаго, – но которые нарушают принципы нравственности, написанные в сердце каждого человека? Этот вопрос занимает теперь лучшие умы нашего века.
Было время, когда все искусство медицины сводилось на прописывание некоторых, эмпирическим путем открытых, лекарств. Больные, попавшие в руки врача, могли быть отравлены этими лекарствами, или могли выздороветь, вопреки им; но доктор всегда мог сослаться на то, что он делал, как все другие врачи: он не мог перерасти своих современников.
Но наше столетие, смело поднявшее массу вопросов, едва намеченных в предыдущие века, отнеслось к медицине иным образом. Не ограничиваясь одним лечением болезней, современная медицина стремится предотвратить их, и мы знаем, какой громадный прогресс достигнут в этом отношении, благодаря современному взгляду на причины болезней. Гигиена является самой успешной областью медицины.
Таково же должно быть отношение к тому великому социальному явлению, которое теперь именуется «Преступностью», но которое наши дети будут называть «Социальною Болезнью». Предупреждение болезней – лучший из способов лечение, – к такому заключению пришла целая молодая школа писателей, растущая с каждым днем, особенно в Италии и представителями этой школы являются: Полетти[74], Ферри[75], Коладжанни[76] и, до известной степени Ломброзо; к ним же должна быть причислена великая школа психологов, во главе которых стоят Гризингер[77], Крафт-Эббинг[78]'), Дэпин[79] – на континенте и Маудсли[80] – в Англии; социологи, в роде Кэтле и его, к несчастью, малочисленных последователей; наконец современная школа психологии в её отношении к индивидууму и социальных реформаторов, рассматривающих общество. В их трудах мы находим уже готовые элементы, из которых должно создаться новое отношение к тем несчастным, которых мы теперь вешаем, обезглавливаем или посылаем в тюрьмы.
Три великие первопричины ведут к тому, что называют преступлением: социальные причины, антропологические и космические.
Влияние последней из этих причин до настоящего времени еще недостаточно обследовано, хотя его нельзя отрицать: Кетле (Quetelet) давно уже доказал её значение. Из годовых отчетов английского Генерал-Почтмейстера нам известно, например, что количество писем, в которые вложены денежные знаки и которые опущены в почтовые ящики Англии без адреса, из года в год остается почти неизменным. Если такой капризный элемент нашей жизни, как рассеянность по отношению к одному, известного рода предмету, подчинен законам, почти столь же строгим, как те, которые управляют движением небесных тел, то тем более это справедливо по отношению к правонарушением. Мы с большою точностью можем предсказать за год вперед количество убийств, которые будут совершены в каждой из стран Европы; и если мы примем во внимание некоторые побочные влияние, могущие увеличить или уменьшить число убийств в течение следующего года, то цифра нашего предсказание будет отличаться еще большей аккуратностью.
Несколько лет тому назад, в английском журнале «Nature», был помещен статистический очерк о количестве буйств и убийств, совершенных в Индии, в связи с температурой и влажностью воздуха. Всякому известно, что излишняя теплота и влажность воздуха делают людей более нервными, чем когда температура умеренна и дует сухой ветер. В Индии, – где температура иногда достигает чрезвычайной высоты, а воздух в то же самое время отличается необычайной влажностью, – расслабляющее влияние атмосферы, конечно, чувствуется в значительно большей степени, чем в наших широтах. Вследствие этого С. А. Гилл, из цифровых данных, охватывающих несколько лет, вывел формулу, которая позволяет вам, если вы знаете среднюю температуру и степень атмосферической влажности каждого месяца, предсказать с удивительным приближением к действительным цыфрам количество самоубийств и кровавых насилий, которые будут зарегистрованы в течении рассматриваемого месяца[81]. Подобные вычисление могут, конечно, показаться очень странными людям, непривыкшим рассматривать психические явление в зависимости от их физических причин; но факты указывают на эту зависимость с такой ясностью, что не остается места для сомнений. И люди, которым пришлось испытать влияние тропического жара в соединении с тропической влажностью на их нервную систему, не будут удивляться, что именно в подобные дни индусы склонны хвататься за нож для разрешение споров, и что люди, разочаровавшиеся в благах жизни, в такие дни охотнее решаются на самоубийство[82].
