Когда в 1478 году был разоблачен заговор Пацци, сотни заговорщиков и их родственники были преданы смерти, так что улицы покрылись кусками человеческих тел. Многих вешали на окнах монастыря. Тело Якопо Пацци было вырыто из могилы, уже разлагающийся труп с песнями волочили по улицам и бросили в реку».
Сын Лоренцо — Пьетро — не сумел продолжить дело отца. Он был изгнан из Флоренции, и в городе на четыре года установилась власть Джироламо Савонароллы — фанатичного монаха. Пытаясь бороться с «развратом», он вместе с водой выплескивал из купели и ребенка, сжигая книги, картины, уничтожая прекрасные статуи. В своем неистовстве он дошел до того, что призвал к свержению самого Римского понтифика. В 1498 году он был схвачен, обвинен в ереси, подвергнут пыткам и сожжен на костре при огромном стечении народа.
К семейству Медичи принадлежал и знаменитый кондотьер Джованни дель Банде Нере — Джованни с Черными Лентами (1498–1526). Прозвали его так из-за черных полос, которые он изобразил на своем гербе вместо традиционных фиолетовых в знак траура после смерти Льва Х. Соответственно, его вооруженные формирования получили название «Bande Nere» — что, по созвучию с итальянским словом Banda («банда»), звучало впечатляюще, почти как «черные отряды». Он считается последним из великих итальянских кондотьеров.
Джованни был сыном Катерины Сфорца и ее третьего мужа Джованни де Медичи Иль Попполано — потомка младшего сына Джованни ди Бичи. Отец его умер, когда ребенку едва было два года. Своего сына, названного в честь его дяди, Лодовико Моро, после смерти мужа Катерина перекрестила из Людовика в Джованни — в честь умершего супруга. В три года от роду Джованни лишился своего наследственного владения и матери. Город Форли был взят Чезаре Борджа и стал папским владением, а плененную Катерину силой удерживали в Риме.
Джованни вместе с сестрами и старшим братом воспитывался дядей — Лоренцо Медичи. Позднее, обретя свободу, Катерина поселилась с сыном на вилле Кастелло.
С раннего возраста Джованни проявил способности и большой интерес к физическим упражнениям и военному искусству — верховой езде, фехтованию. В двенадцать лет он совершил свое первое убийство: флорентийские подростки разбивались на банды, делившие «сферы влияния». Часто между ними возникали столкновения, и вот в одной из таких драк Джованни и заколол сверстника. За это он был изгнан из Флоренции. Джованни поступил на службу к папе Льву Х (Джованни Медичи) и в восемнадцать лет получил крещение огнем, проявив немалое мужество. Не достигнув и двадцати лет, Джованни стал кондотьером — наемником, и вскоре приобрел немалую славу.
Пьетро Аретино:
«Никогда он не оставлял для себя большей части в жалованье и добыче, чем отпускал своим солдатам. Тяготы и лишения терпел с величайшим спокойствием. В деле не носил никаких знаков отличия, и от соратников можно было отличить его только по сразу приметной доблести. В седле он всегда был первым, из пеших последним. Людей же ценил только по достоинству, не глядя на богатство или сан. Дела его всегда были лучше его слов, но и в совете он не пожинал всуе плодов своей славы. Он поистине удивительно умел управлять своими воинами, когда надо — лаской, когда — гневом. Праздность была ему ненавистнее всего на свете. Его добродетель была, без сомнения, природной, а других грехов, кроме свойственных юности, не было; будь то угодно Господу и проживи он дольше, всякому его доблесть была столь же явной, сколь и мне ныне. Сердцем он был поистине благосклоннейшим из людей. Кратко скажу, что многие будут ему завидовать, но никому не будет дано подражать ему».
В августе 1523 года еще один Медичи — Джулио (внебрачный сын убитого Джулиано), под именем Климент VII, стал римским папой. Новый папа выплатил Джованни все долги и обещал вернуть материнские земли — Форли и Имолу, с одним условием: прославленный кондотьер должен был перейти на сторону «Коньякской лиги» — союза, который Рим заключил с французами против испанцев.
Джованни согласился. Он одержал несколько побед, был ранен, вылечился, снова участвовал в сражениях…
В одном из сражений Джованни был ранен в ногу из артиллерийского орудия. Ранение было очень тяжелым. Его перевезли в Мантую, где он умер от заражения крови. Пытаясь спасти Джованни, врачи решились на ампутацию, но сделано это было слишком поздно. Джованни было двадцать восемь лет.
Пьетро Аретино:
«Джованни согласился на ампутацию ноги лишь после того, как, придя в полное сознание, увидел собственными глазами свою гниющую конечность. „Отрежьте немедленно!“ — вскричал он. Хирурги запалили факелы, расстелили белые простыни и привели восьмерых мужчин, чтобы держали пациента. Вооружившись пилой, они приготовились ампутировать ногу ниже колена, когда Джованни вдруг заявил, что и двадцати солдат не хватит, чтобы удержать его. Еще он потребовал, чтобы принесли свечу и чтобы ему было видно, как режут ногу. (Он держал эту свечу сам.) Я бежал от этой сцены, рассказывал Аретино, как вдруг слышу — меня зовут. „Я исцелен“, — проговорил Джованни и указал на отрезанную ногу».
Но это было не так: гангрена распространилась, его состояние продолжало ухудшаться. Джованни то засыпал, то пробуждался, его лихорадило. «За два часа до рассвета, терзаемый угрызениями совести, он стал кричать, что более чем смерть, его мучает мысль о том, какими болванами показали себя его солдаты», — вспоминал Аретино. Он приказал привести своего восьмилетнего сына Козимо, обнял его и попросил герцога Урбинского позаботиться о мальчике, научить его быть смелым и справедливым. «Прошу одного: любите меня после моей смерти», — произнес он.
Пьетро Аретино:
«Наступила ночь, и ночью я читал вслух стихи: ему хотелось забыться в поэзии. Он попросил о соборовании, потом сказал: „Не хочу умирать в этих тесных стенах, весь в повязках и крови. Вынесите меня на улицу“. Тут же приготовили походную лежанку на траве, и едва тело его коснулось постели, как он уснул вечным сном».
Джованни был похоронен в церкви Святого Франциска в Мантуе, но в 1685 году его останки были перенесены во Флоренцию и похоронены в фамильном мавзолее его потомков. Когда в 1857 году гроб вскрыли, обнаружили его тело в черном доспехе и с ампутированной ногой.
Джорджо Вазари:
«…синьор Джованни ди Медичи был ранен выстрелом из мушкета и перевезен в Мантую, где и скончался. Почему мессер Пьетро Аретино, преданнейший слуга этого синьора и ближайший друг Джулио[12], и выразил желание, чтобы Джулио изобразил его собственноручно именно мертвым. И тогда Джулио, сняв с мертвого маску, написал по ней портрет, который затем долгие годы стоял у названного Аретино».
Герцог Урбинский сдержал обещание: Козимо вырос и стал герцогом Тосканы. Он был вторым в роду, кто носил титул герцога. Женат он был на красавице Элеоноре Толедской, знаменитой не только своей яркой внешностью, но и элегантными нарядами. Ее неоднократно портретировал Бронзино, запечатлевший великолепие ее платьев. Не так давно археологами была вскрыта ее гробница: прекрасная Элеонора была похоронена в одном из своих роскошных нарядов, которые она так любила, платье сохранилось почти полностью и было восстановлено.
К сожалению, эта женщина не была счастлива, хотя была умна, образованна, плодовита: она родила мужу одиннадцать детей. Несмотря на все ее достоинства, в ее семейной жизни было не все гладко: Козимо отличался мрачным характером. Он изменял жене и даже, согласно сплетням, убил одного из сыновей.
Легенда говорит о том, что юноши поссорились и Гарсия (любимчик матери) убил своего брата Джованни, любимого отцом. Он пережил брата всего на месяц и был зарезан рукой Козимо. Спустя несколько дней от горя скончалась и Элеонора.
Козимо горевал недолго и женился на своей давней любовнице Камилле Мартелли, родившей ему дочь. Этой жене он тоже изменял — с Элеонорой дель Альбрицци.
Из сыновей Козимо и Элеоноры до зрелого возраста дожило трое. Герцогом Тосканы стал Франческо. Он не был выдающимся государственным деятелем, но вошел в историю из-за необыкновенной и страшной любовной истории.
«История жизни и трагической смерти Бьянки Капелло»
Повесть с таким названием была чрезвычайна популярна в Италии XVII–XIX веков. Сейчас бы эту историю назвали «историей Золушки», но Золушки-отравительницы.
Бьянка Капелло была родом из Венеции и принадлежала к хорошей патрицианской фамилии. Случай забросил в ее город молодого и красивого флорентийца, служащего одного из банков, Пьеро Бонавентури, поселившегося в доме напротив дома родителей Бьянки. Увидев девушку, Пьеро влюбился: Бьянка была поразительно хороша: золотистые волосы, умные яркие глаза, чувственные губы.
