Ее предполагаемый сексуальный статус был полезен для подтверждения божественности ее сына, поскольку Исайя в своем пророчестве предопределил условие рождения Избранного: «Итак, Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит сына, и нарекут имя Ему: Еммануил»[275]. Но, как указал Десмонд Стюарт, перевод и Ветхого и Нового Заветов неточен: ни в том, ни в другом случае не следует употреблять слово «девственница», но «молодая женщина» или «незамужняя женщина»[276]. И, разумеется, в Евангелии от Фомы (из Наг-Хаммади) Иисус называет Фому своим близнецом, но в семье были и другие дети[277][278], предположительно, Иосифа, старика, за которого она вышла замуж, когда была беременна Иисусом, чтобы скрыть свой «позор» — поскольку обычный еврей вряд ли мог знать об участии Бога, благодаря которому у нее округлился живот, и, конечно, подумал бы о самом худшем. Действительно, обычный еврей, скорее всего, был бы прав в своих худших предположениях, поскольку в холодном свете исторической реальности Иисус вполне мог быть «мамзер», или «незаконнорожденный» (сразу вспоминается головной убор Марии из картины Леонардо да Винчи «Дева в скалах»). Намеки на это содержатся и в Новом Завете, когда евреи встретили Иисуса интересными словами: «Вы делаете дела отца вашего. На это сказали Ему: мы не от прелюбодеяния рождены; одного Отца имеем, Бога»[279], а в Евангелии от Марка говорится, что городские жители называли его «сын Марии»[280], что подразумевает неопределенность отцовства. Быть «сыном женщины» или «рожденным женщиной» на Среднем Востоке всегда было прямым оскорблением, что имеет прямое отношение к нашему расследованию, как мы увидим далее.
Если, как, видимо, и есть на самом деле, Дева Мария была не только не девственницей, когда зачала Иисуса и родила его, но также и женщиной, виновной в прелюбодеянии, то ее образ по Новому Завету как Богини-Девственницы, морально порочен и представляет собой литературный вымысел в стиле плохой шутки. Могли ли подумать авторы Евангелий, что, делая ее подобием древней богини и обряжая в белые одежды, они несут проклятие многим поколениям женщин, которых будут мерить по немыслимым стандартам чистоты? Дева Мария одним росчерком пера была освобождена от всяких подозрений в прелюбодеянии и помещена на отдаленное облако, а Мария Магдалина разделена на трех отдельных женщин, чтобы устранить любое возможное предположение о ее сексуальных отношениях с Иисусом — и любые очевидные ассоциации с Иоанном Крестителем и молодым Иоанном — в этом авторы Евангелий и Отцы Церкви оказали реальным женщинам добрую услугу. Для многих добрых христиан будет шоком осознание того, что «Дева» была женщиной морали столь же сомнительной, как и морали традиционной Магдалины. И разумеется, такое знание, несомненно, будет еще более тяжким оскорблением тем женщинам, что попали в «Прачечные Магдалины».
Хотя ходили слухи — питаемые, без сомнения, антихристианскими чувствами, — что Мария родила ребенка от собственного брата, когда жила в Александрии[281]; это было абсолютной ложью, или же этим сыном был не Иисус. В Талмуде выдвинуто предположение, что «отцом был чужестранец, стрелок из Тира по имени Пантера, который служил во вспомогательных частях римской армии[282], и его надгробный камень можно найти в Германии. На этом камне указаны даты, которые приблизительно подходят к датам, считающимся датами рождения Иисуса, и высечено имя «Тиберий Юлий Абдес Пантера». Абдес в данном случае является вариантом написания «Абд Шем», что означает «слуга солнца»[283]. (Предполагается, что это указывает на поклонение Митре. Этот культ был очень популярен у римских воинов.)
Вождь египетского культаПоскольку большинство людей автоматически предполагают, что Иисус был евреем из Галилеи, никто не искал иных свидетельств — а если бы кто-нибудь поискал их, то был бы за это вознагражден. Помимо Иоанна Крестителя и почти точно Марии Магдалины в его окружении были и другие, кто, по всей вероятности, пришел из Египта. Еврейско-христианский автор середины II века Гегесиппус писал о Клепе из Нового Завета, чья жена (или дочь) Мария присутствовала при распятии со своим братом Иосифом, мужем Марии. Десмонд Стюарт указывает, что Клепа — это арамейская форма имени Клеопатр, мужская форма от Клеопатры — необычное имя для еврея. Если этот так, что дядя со стороны приемного отца Иисуса ведет свое происхождение из Египта, что означает семейные связи с этой страной в течение, по меньшей мере, одного поколения ко времени появления на свет этого родственника.
В собственных словах Иисуса можно найти указания на то, что он чужестранец, поскольку, по словам Стюарта, он использует метафоры, которые чужды галилеянам и свидетельствуют явно не о крестьянском происхождении. В Евангелии от Матфея (5:14–16) он говорит: «Вы — свет мира… Не может укрыться город, стоящий на верху горы», но Стюарт замечает, что город на холме вряд ли расположен в Галилее, поскольку все населенные пункты там находятся по берегам озера[284]. Более того, сам факт, что Иисус не упоминает ни одного крупного галилейского города, показывает, что он с этим районом был незнаком, а может быть, не знаком и с Палестиной в целом. В любом случае, он выглядит отличающимся от других галилеян, хотя над Симоном Петром насмехаются из-за его сельского акцента, ни о каком акценте Иисуса не упоминается. В некоторых важнейших текстах I века указывается, что он был «иного» происхождения. В Талмуде он назван «египетским колдуном»[285], а собственные слова Иисуса показывают, что он был хорошо знаком с египетскими концепциями и стилем выражения.
Знаменитые слова его, которые часто можно видеть на входе в храм — «Придите ко мне, страждущие, и я утешу вас», выражающие божественную любовь, к сожалению, придуманы не Христом. Если он говорил их, то это была цитата, эта фраза — слово в слово высечена над входом со стороны Нила в храм Исиды, которому ко времени Иисуса уже было несколько сотен лет. Аналогичным образом его метафора относительно зерен пшеницы: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода»[286], без сомнения, происходит из образного ряда Осириса[287]. И наиболее загадочная фраза «В доме Отца Моего обителей много»[288], которую часто переводят в современных вариантах Библии как «комнат», является отрывком, прямо заимствованным из египетской «Книги Мертвых»[289][290].
Есть еще один пример египетских корней Иисуса, хотя и несколько удивительный. Согласно общепринятому мнению, Иисус дал своим ученикам только одну точную формулировку молитвы, которая известна всем как «Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое» и так далее по тексту Библии. Однако эта самая христианская из молитв имеет неожиданную историю: несмотря на общепринятое мнение, эти слова выдумал не Христос, поскольку это слегка подправленный вариант древней молитвы, обращенной к Осирису-Амону, которая начинается: «Амон, Амон, ты на небесах…»[291] Христианский обычай завершать каждую молитву словом «Аминь», с одной стороны, восходит к еврейскому слову, которое переводится как «истинно так», но, с другой стороны, связан с египетским обычаем троекратного повторения имени бога «Амон, Амон, Амон…». Но и это не все. Слова этой молитвы дошли до нас не впрямую, но еще через одну ступень, поскольку в Библии утверждается, что в этой форме она была дана Иоанном Крестителем. (Следствия этого мы обсудим в следующей главе.) Кто же «Отче» в молитве, обращенной к Богу? Иисус ли это, или языческий бог Амон, или же Иоанн Креститель?
Вы видите, что вырисовывается совсем иной образ Иисуса, отличающийся от объекта обожания и поклонения Церкви. Но не клевета ли все это, обычный результат невежества и враждебности по отношению к новому, страстному учителю? В конечном итоге враги всегда с удовольствием проклинают совершенно невинных, поэтому Иисус Бог, Христос божественный стал объектом безжалостной кампании со стороны тех, кто хочет облить грязью его память. Однако это не один или два враждебных выпада в адрес реального человека, но огромное количество комментариев, требующих дальнейшего исследования. При ближайшем рассмотрении, допуская, что нападки были необъективными, получается, что Иисус был, конечно, иностранцем — из Египта, хотя этнически и был евреем, — но, что поразительно, в реальности был довольно неприятным человеком.
Главным в миссии Иисуса были чудеса — мгновенное исцеление, хождение по водам и воскрешение из мертвых, — что служило подкреплением проповеди его учения и обожествления, привлекая массы. (Знаменательно, что всякие действия с трупами явно не еврейский обычай, поскольку все, связанное с могилой, считалось у них нечистым и проклятым. С другой стороны, египтяне известны своими торжественными ритуалами в отношении мертвых.) Возможно, после предварительного зажигательного танца черной Марии Магдалины в цепях, как это было с ее этнической сестрой Еленой, группа Иисуса входила в деревню и на короткое время устраивала грандиозное шоу, торжественно изгоняя демонов и возвращая хромым способность ходить. Каждое из этих чудес — и загадочное поведение Иисуса, например письмена на песке — идет от тех же традиций чудес египетских волшебников, которыми они завлекали массы за границей, а иногда и пересекая ее.
