К сожалению, что эта задача сегодня напрямую зависит от нашего экономического положения. И свое полное развитие получит, наверное, не через год и не через два. Но тенденция такая обозначена четко и флот к ней готовится. Я, как и вы, мечтаю о том времени, когда по вашему выражению "пульсар" Россия вновь засияет в полную свою мощь.
А.П. Я помню, как будучи на 5-й эскадре, как ее тогда называли — на "селивановской эскадре", мы на маленьком дозорном корабле ходили за авианосцем "Саратогой". Как лихо подрезали этой громаде курс, мешая массовому взлету самолетов. Помню, как разведчики на маленьком катере сачком собирали мусор, который валился с "Саратоги", говорили, что таким способом удавалось собирать самую подробную информацию об экипаже.
Помню, как жил на корабле, который вел радиолокационный дозор израильского побережья, и наши РЛС засекали израильские самолеты, которые со стороны моря прорывались в долину Бекаа, чтобы отбомбиться по наступающим сирийским частям. Как передавали эту информацию нашим ракетчикам и летчикам, действовавшим в сирийских боевых порядках.
Помню, как в один из самых свирепых штормов, когда даже "всепогодные" американцы укрылись в защищенных итальянских и греческих портах, "селивановцы" штормовали в открытом море. И как были этим потрясены американцы, пытавшиеся на исходе шторма скрыться от наблюдения, когда наши корабли встретили убегающую "Саратогу" на выходе из порта. Как в том же Средиземном море были учения. Как разворачивались в "завесу" наши лодки — и вся эскадра приходила в движение, изготавливалась для удара. Как туда, чуть ли не с Кольского, прилетали наши противолодочные самолеты, ставили буи и ловили эти лодки.
Скажите, такого рода операции вдали от своих баз и берегов сегодня нам по силам, или все это в прошлом?
В.К. Не буду преувеличивать наши возможности и потому скажу, что пока такие операции нам под силу лишь на отдельных направлениях. Но только всегда себе ставишь вопрос: каковы цель и необходимость столь масштабной демонстрации силы?
Куда более важно, чтобы в нужное время и в нужном месте мы могли бы сосредоточить необходимые силы и средства. А вот это, повторюсь, пока мы можем не на всех направлениях.
Тот же югославский кризис показал, к чему привел многолетний дележ Черноморского флота и затянувшаяся нерешенность правовых и экономических вопросов. В столь нужный момент у России просто не оказалось достаточного количества кораблей, и мы вынуждены были работать буквально малой частью сил.
Но я вернусь к тому, что уже сказал: — с достаточно серьезным напряжением своего потенциала наш флот сегодня на отдельных направлениях способен решить любую задачу.
А.П. Или, например, я помню, как участвовал в учениях, на которых отрабатывалось уничтожение авианосного ордера. И это тоже было потрясающе, когда тяжелый авианесущий крейсер "Минск" поднимал палубную авиацию, одновременно с ним ракетный крейсер долбил мишени крылатыми ракетами. Как била из-под воды подводная лодка, как откуда-то из российской глубинки прилетели тяжелые ракетоносцы и тоже нанесли удар. Море буквально горело…
Вот такого рода сложнейшую комбинацию учений, комбинацию сил и средств сегодня мы в состоянии осуществить?
В.К. Александр Андреевич, да не просто в состоянии, мы все это регулярно проводим. Вы вспоминаете далекие годы, а для нас это не воспоминания, а обычная работа каждого флота, его ежегодная проверка. Буквально на прошлой неделе мы завершили большие учения на Северном флоте. На них специально прилетели выпускники академии Генерального штаба, чтобы будущие командующие наглядно увидели, что могут наши флоты...
Атаки авианосных групп, поиски и уничтожения подводных лодок, отражение морских десантов и высадка своих десантов — все это боевая учеба, которую мы проводим постоянно. И, конечно, с полным использованием боевой техники. И хотя каждый такой выход в море очень дорогостоящее дело, но это наша морская работа, и все флоты ее, в соответствии со своими курсами и задачами, проводят.
Как вы думаете, почему до сегодняшнего дня у российских берегов от Балтийского до Тихоокеанского, через Северный полюс натовцами всеми имеющимися средствами ведется разведка?
Да потому, что им крайне важно знать, чем мы занимаемся. Что отрабатываем, к чему готовимся. Они нас очень всерьез воспринимают. И не зря. Наши моряки достаточно регулярно ставят натовцев на место. Совсем недавно наша многоцелевая атомная лодка достаточно долгое время осуществляла слежение за американской АПЛ класса "Los Angeles", и американцы лишь после прекращения задачи сообразили, что были у нас в прицеле. Занимаются наши моряки, занимаются.
А.П. А что у нас с берегом? У нас на Севере были созданы и построены уникальные военно-морские базы. Их названия были, как пароли, — Гремиха, Гаджиево, В каком они состоянии сейчас?
В.К. Базы мы почти все сохранили. Есть, конечно, объекты, откуда мы сегодня ушли, но это не значит, что там теперь пустыня. Просто сил флота там сегодня нет, и они переданы гражданской власти. В других местах мы постарались оставить различные оперативные структуры управления, тыловые подразделения и части, которые поддерживают инфраструктуру.
Большинство баз сохранено, хотя многие из них и не имеют у своих причалов боевых кораблей. Но флот их строил, флот из развивал, флот надеется туда вернуться — и, значит, они еще пригодятся.
А.П. Владимир Иванович, вы уже несколько раз подчеркнули, что сегодня на море уже нет того противостояния, которое было еще десять лет назад. Но, тем не менее, угрозы остаются. Натовские субмарины то и дело вторгаются в наши акватории, натовские флоты проводят учения у самых наших границ, как вы уже сказали, ведется постоянная разведка. Какие угрозы с мировых акваторий ощущает флот? Какие есть потенциальные опасности, на которые мы должны реагировать? Что такое сейчас борьба в Мировом океане?
В.К. Мы в начале разговора упомянули, что во многом будущее России будет определяться морем. Море — это огромная кладовая ресурсов. И биологических, и сырьевых. Сегодня на наших шельфах, в нашей экономической зоне разведаны богатейшие залежи полезных ископаемых, нефти и газа. К сожалению, страна пока не имеет экономических возможностей начать их промышленную разработку. Это дело будущего, но защитить эти ресурсы, быть гарантом их неприкосновенности — это дело флота. Военно-морская мощь державы — это прекрасное подспорье для любых переговоров.
Сегодня дипломаты и политики ведут сложнейшие переговоры об определении морских границ России и границ наших экономических зон. Ведь после распада Союза у нас только на Северном Ледовитом океане нет с соседями каких-то спорных вопросов. А возьмите то же Каспийское море. Где раньше было два государства, там сегодня их уже пять. И пока нет документа, определяющего их море-хозяйственную деятельность. И почти такое же положение на Балтике, на Черном море, на Дальнем Востоке.
Разрешение всех этих спорных вопросов, конечно же, — первейшая задача политиков, но в определенных обстоятельствах к этим процессам может быть привлечен и Военно-Морской Флот. Не как слепая сила, но как серьезный аргумент…
Мы должны быть готовы к разрешению политических и экономических конфликтов, в том числе и военными методами. Я как военный человек всегда говорю, что Военно-Морской Флот существует для обеспечения национальных интересов России с помощью силы, если этого требуют обстоятельства.
Что сегодня изменилось? Изменились формы и способы войны на море. Новейшие технологии стремительно меняют тактику и оперативное искусство. С каждым годом растут боевые возможности флотов, увеличиваются дальности обнаружения и поражения противника, точность и мощь оружия. Там, где раньше необходимо было применение целого соединения, сегодня способен действовать небольшой отряд.
А.П. Я недавно был на Ижорском заводе, где мы собираем реактор для Бушера в Иране, и вскоре этот реактор отправится морским путем через Гибралтар, потом Суэцкий пролив в залив Бушер. Это огромная ценность, стратегический груз. Мы каким-то образом сегодня сопровождаем вот такие караваны? Раньше наверняка и через Балтику — там стояли наши корабли, и в Атлантике и в Суэце. А вот теперь?
В.К. Александр Андреевич, давайте мы этот вопрос оставим без комментариев…
А.П. Я в свое время занимался северным морским путем. Наш севморпуть — одна из великих мировых магистралей. И это не просто частное достижение советских людей, русских людей. Разведка и освоение севморпути — это один из цивилизационных прорывов. Его значение сравнимо с открытием великого Шелкового пути или Трансатлантической линии. Русская Арктика — особое место. Здесь зарождается погода Евразии, здесь под полярными шапками в советское время были развернуты неуязвимые для натовцев наши подводные ракетоносцы. Здесь силами флота велась постоянная ледовая и морская разведка. Именно ВМФ патронировал почти семидесятилетний проект дрейфующих станций, собравших бесценный объем знаний о Крайнем Севере. Как сегодня флот участвует в восстановлении Севморпути?
