Первая мировая война не разрешила всех глобальных противоречий мирового капиталистического хозяйства. Следовательно, вторая мировая война объективно неминуема. Более того, некоторые марксисты утверждали, что грядущая мировая война должна стать, по сути, продолжением, логическим завершением первой мировой войны.
Отсюда следовало, что в условиях запаздывания пролетарских революций в других странах СССР объективно оказывался в весьма драматической ситуации: крупнейшие капиталистические державы могли договориться друг с другом и затянуть свою историческую агонию за счет Советского Союза и его ресурсов. (Советский системный кризис и развал СССР в 1991 году объективно способствовали временному улучшению ситуации в мировом капиталистическом хозяйстве).
Именно перед Сталиным встала стратегическая задача: каким образом осуществить ускоренную индустриализацию и модернизацию аграрной, мелкобуржуазной страны, с низким культурным уровнем в условиях надвигающейся и неизбежной тотальной, в каком-то смысле эсхатологической войны, при этом избежав наихудшего варианта — объединения внутренних врагов (политических представителей и выдвиженцев бюрократии и мелкобуржуазных слоев) с объективными внешними врагами?
ОПОРНОЙ ТОЧКОЙ ДОЛЖНО БЫЛО СТАТЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО форсированное превращение партии в беспрецедентный "орден меченосцев". Это оказалось весьма непростой задачей, учитывая, что после смерти Ленина партия все больше стала превращаться в дискуссионный клуб. Однако, на самом деле в рамках этих дискуссий речь шла о выборе вариантов развития, и о соответствующем лидерстве тем или иным вариантом.
По сути, борьба с оппозицией стала для Сталина способом выработки стратегии развития страны и одновременно борьбой со стратегическими внутренними врагами — традиционно российской малоподвижной бюрократией и антигосударственнической по своей сути мелкобуржуазной стихией. Иначе говоря, речь шла об ускоренном создании мобилизационного типа государства, способного обеспечить выживание страны и народа в надвигающихся экстремальных условиях глобального кризиса.
Поражение "левой оппозиции" (Троцкого, Зиновьева, Каменева) означало удар по той части советского бюрократического аппарата (ядром которого являлись представители эмигрантского слоя в партии), которая сформировалась за десятилетие советской власти в ожидании "ускорения мировой революции любой ценой".
Поражение "правой оппозиции" (Бухарин, Рыков, Томский) означало удар по той части советского бюрократического аппарата, которая выступала объективно за эфемерную опору государства диктатуры пролетариата на мелкобуржуазные слои города и деревни, недооценивая кризисное развитие внешнеполитического окружения Советского Союза. (На процессе 1938 года Бухарин был вынужден признаться, что внешнеполитические события 30-х годов полностью подтвердили стратегические оценки Сталина, высказанные, в частности, в 1931 году).
В условиях усиления внешней угрозы, и тот и другой путь неминуемо привели бы к военному поражению Советского Союза в грядущей, неизбежной глобальной войне, уничтожению страны и народа.
Однако при этом нельзя забывать, что внутрипартийные и внутриполитические противники Сталина были и до конца оставались бойцами. Они отнюдь не были политическими слюнтяями, дряблыми теоретиками или некими выдающимися гуманистами, как их пытаются сегодня очень часто представить. Они использовали практически все способы в борьбе против Сталина ("Чингисхана", как его называл в 30-е годы Бухарин) и его группировки. Возможно, сталинские противники были и не против идеи "ордена меченосцев", но отнюдь не хотели видеть во главе такого ордена Кобу.
ИМЕННО В ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ, КОГДА ВО ВСЕХ ВЕДУЩИХ странах началась ускоренная подготовка к новой тотальной войне, окончательно сформировался сталинизм как специфическая система советского корпоративизма. Собственно говоря, только этот тип государственного режима и позволил Советскому Союзу выиграть войну 1941-45 годов.
Потенциальные противники Советского Союза: фашистская Германия и Япония — также пошли по пути корпоративизации достаточно эффективно. Темпы экономического развития, политической и социальной мобилизации Германии не могли не тревожить Сталина, который именно Германию, после прихода национал-социалистов к власти, рассматривал как потенциально главного стратегического противника СССР. Ускоренная, тотальная корпоративизация нацистской Германии под лозунгом: "Один фюрер, один народ, одна страна" с учетом высокого культурного уровня немецкого народа вела к тому, что без чрезвычайных, экстраординарных мер Советский Союз оказывался в заведомо проигрышном состоянии. Достаточно сказать, что темпы социально-экономического развития фашистской Германии после 1933 года значительно превышали соответствующие показатели в Советском Союзе. Например, карточная система в рейхе была введена только в 1943 году.
Именно внешние угрозы способствовали ускорению формирования сталинского корпоративного государства, сердцевиной которого стала партия как "орден меченосцев" с единой и безальтернативной идеологией, "культом народа", с идеологической тотальностью.
Особая роль в этом корпоративном государстве отводилась системе спецслужб. Сталин уделял особую роль формированию новой элиты этого государства, для которой характерным должны были стать ответственность, профессионализм и аскетизм. Например, НКВД имел весьма секретную задачу вести поиск талантливых людей во всех регионах страны. Между прочим, поэтому и возросла мобильность в тот период в высших эшелонах власти: появились тридцатилетние министры, секретари обкомов и т.д.
События 1934-39 годов стали закономерной неизбежностью в развитии сталинского корпоративного государства, своего рода "сталинской культурной революцией". Эти события должны были окончательно утвердить приоритет линии Сталина в советской бюрократии, поставить эту бюрократию под абсолютный контроль Сталина, парализовать мелкобуржуазные слои страны, повысить эффективность ускоренной модернизации накануне неизбежной тотальной войны на выживание.
Война 1941-45 годов, победа в ней стала высшим триумфом Сталина — и как марксиста, и как государственника. И если бы Сталин умер в 1945 году, то безусловно, до сих пор он как личность оставался бы в пантеоне Истории величайшим правителем России и Советского Союза.
ОДНАКО ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА НЕ СТАЛА КОНЦОМ капиталистического способа производства и триумфом всемирной социалистической революции.
Еще накануне войны, и в ходе ее, возникли принципиально новые социально-экономические и политические реалии, которые не предусматривались марксизмом. Речь идет прежде всего о рузвельтовской революции или, другими словами, начале постимпериалистической стадии развития: капитализм перешел от пространственной модели развития (которую описал Ленин в "Империализме...") в качественно иную фазу — фазу "неокапитализма".
На первый взгляд, история оказалась более изощренной, чем самые изысканные теоретические схемы. Но, по сути, ключевое противоречие, ключевая проблема остались теми же самыми — кто, как и во имя чего контролирует использование ограниченных и неравномерно распределенных на нашей планете невозобновляемых ресурсов. С этой точки зрения третья мировая война также неизбежна, как была неизбежной и вторая мировая война.
У сталинского государства оставался шанс: необходима была теоретическая рефлексия и ускоренная трансформация в качественном направлении — в направлении развития креативного, творческого социализма, формирования новой корпоративной модели, внесения качественно новых элементов в "советский цивилизационный проект", завершения создания советской элиты.
Сам Сталин догадывался об этом. Более того, две последние работы вождя, вероятно, и должны были дать толчок теоретическому развитию. Но преклонный возраст и испытанное Сталиным сверхнапряжение в предшествующий период уже не дали ему возможностей что-то изменить.
И самое главное в том, что он так и не смог завершить формирование новой советской элиты, способной к решению качественно новых задач. Впрочем, за отведенное историей короткое время это вряд ли было и возможно.
ВОПРЕКИ ВСЕМУ, ПОСЛЕ СМЕРТИ СТАЛИНА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ смог продержаться на исторической арене еще почти сорок лет.
Постепенно, однако, советская бюрократия, освободившаяся из-под жесткого сталинского контроля, перестала быть управляемой и перешла на обслуживание собственных корпоративных интересов. Курс на развитие потребительства в стране, отказ от действительных духовных ценностей, вымывание революционных идеалов и деградация "красного цивилизационного проекта", "культа народа" объективно привели к усилению мелкобуржуазных, антигосударственнических тенденций практически во всех слоях советского общества. В условиях отказа от метода Сталина, симбиоз постсталинской советской бюрократии и мелкобуржуазной стихии сделали крах неизбежным.
