Все, что касалось Афганистана, представляло собой большую проблему: неровный рельеф, запутанный этнический состав, не менее запутанная общественная структура, характерный своей нетерпимостью трайбализм, его коварство в политике и горькое наследие десятилетий, унесенных войной и оккупацией. Но самая большая проблема лежала по другую сторону границы – это Пакистан.
Талибан предпринимал свои действия за пределами линии ФАТА, однако его лидеры имели бизнес далеко на юг от нее – в Кветте. Они использовали относительную безопасность пакистанского города для перегруппировки и управления повстанчеством в Афганистане. Талибские командиры набирали пехотинцев из числа учащихся медресе в пуштунских районах Пакистана и открывали тренировочные центры, госпитали и заводы по производству бомб в городах, находящихся на небольшом расстоянии от афгано-пакистанской границы.
Более того, еще со времен своего формирования в 1994 году повстанческая организация имела тесные связи с разведывательным ведомством Пакистана и получала финансовую и военную помощь Исламабада. Пакистан поддерживал военные наступления талибов на протяжении всех 1990-х годов, и даже после того, как американское наступление покончило с господством Талибана в Афганистане, эти взаимоотношения продолжались.
Пакистан рассматривал Талибан в качестве стратегического актива, который мог бы помочь не допустить Индию в Афганистан и держать его под своим контролем. Этот фактор сделал афганское повстанчество региональной проблемой. Всегда довольно трудно сражаться с повстанчеством, но бороться с таким движением, которое имеет безопасное убежище на случай отступления, расположенное среди симпатизирующего населения, и которое может опираться на финансовую, разведывательную и военную поддержку соседней страны, – гораздо более сложная задача, возможно, на несколько порядков. Талибан и Аль-Каида воюют в Афганистане, а когда становится жарко, они уходят на юг через границу, чтобы залечивать свои раны, рекрутировать и готовить новых бойцов, а также планировать дальнейший ход войны. Нечего сказать, но коллегиальное руководство движением стало общеизвестно как Шура (Верховный совет) Кветты, по имени города, в котором проходят заседания. Афганская война началась пугающе похоже на вьетнамскую, причем Пакистан действовал примерно как Лаос, Камбоджа и маоистский Китай, вместе взятые. Война приобретала новый дорогостоящий параметр, который требовал срочного учета и внимания.
К тому времени как президент Обама въехал в Овальный кабинет, сила Талибана уже представлялась неукротимой. Талибы создали гибкие децентрализованные структуры, подчиняющиеся и докладывающие руководству в Пакистане, но организованные с учетом местной специфики. Практически по всей стране у них имелась общенациональная политическая инфраструктура на местах со своими теневыми губернаторами и районными руководителями. В некоторых случаях присутствие Талибана носило номинальный характер – почти исключительно пуштунское движение не доходило до каждого уголка полиэтнического общества Афганистана, – но в других местах талибы контролировали все.
Движение обладало мощью, однако никто не знал точного числа его членов. По оценкам правительства США, на 2009 год талибов было не более 35 тысяч человек. Из них ядро – самое большее две тысячи человек, представлявших собой закаленных боями ветеранов предыдущих войн в Афганистане. Группа числом поболее, возможно от пяти до десяти тысяч человек, вела борьбу для того, чтобы отомстить за злоупотребления со стороны правительства либо за смерть родных и близких во время американского воздушного налета и бомбардировок. Самое большое число борцов, 20 и более тысяч человек, – это наемники, воюющие за несколько долларов в день.
Талибан стал более сообразительным в политическом смысле и более смертоносным в военном11. Ушло их неприятие рисунков и музыки, а взамен пришло использование и того, и другого в призывающих на свою сторону видеороликах. В своих заявлениях новое талибское руководство говорило о том, что движение открыто для женщин, посещающих школы. Прекратились разговоры об отрубании рук и отрезании голов во время публичной казни.
Другие догматы, что представляется более зловещим, также были отставлены в сторону. Стив Колл, журналист и обозреватель с многолетним опытом по Афганистану, в 1980-х годах, когда афганские боевики боролись с советской оккупацией, писал вот о чем. ЦРУ позарез нужен был кто-то для того, чтобы взорвать большое взрывное устройство в грузовике в тоннеле Саланг длиной около трех километров. Этот тоннель является важной артерией, проходящей с севера на юг под трудным перевалом в устремленных ввысь горах Гиндукуш. Взрыв тоннеля перерезал бы путь советским поставкам. Для того чтобы результат был эффективным, ЦРУ искало афганского террориста-смертника12. Никто не вызвался добровольцем. Самоубийство, по словам афганцев, – самый страшный грех и не соответствует религиозным убеждениям. А уже в 2009 году произошло более 180 взрывов террористов-смертников в Афганистане13. Движение эволюционировало, и от этого Афганистан становился еще более опасным.
Вскоре после вступления в должность президент Обама назначил Ричарда Холбрука своим впередсмотрящим по Афганистану – своим специальным представителем, – чтобы тот помог ему быстро оценить ситуацию в стране и сформировать стратегию работы с ней. В это же время военные настойчиво лоббировали перед новым президентом увеличение численности войск, необходимых для оборонительных действий против талибов, и в Вашингтоне обдумывали эту проблему. Обама попросил в срочном порядке пересмотреть стратегию и назначил Брюса Риделя, бывшего сотрудника ЦРУ и впередсмотрящего по Пакистану, назначенного администрацией Клинтона, возглавить эту работу14. На пересмотр ушло полгода, и результаты (известные как доклад Риделя) говорили в пользу наращивания американского военного присутствия в Афганистане: «полное обеспечение» контртеррористических операций в этой стране и проведение жесткой политики в отношении Пакистана. Работавший в комиссии Риделя Холбрук с этим не согласился. Он был против обязательств Америки взять на себя все расходы по ведению борьбы с повстанчеством и полагал, что Америка больше получит от Пакистана, сотрудничая с ним.
Ридель встретился с президентом один на один и проинформировал его о выводах, сделанных им в докладе. Холбрук полагал, что президенту следует выслушать мнение большего числа людей. Как считал Холбрук, не было проведено должного обсуждения основных итогов и рекомендаций доклада, президент очень быстро пошел на расширение войны.
В феврале 2009 года Обама объявил о направлении дополнительно 17 тысяч войск в Афганистан, тем самым обеспечив достаточную передышку президенту и его советникам для определения дальнейших шагов. Вскоре после этого он также потребовал от своего командующего войсками в Афганистане генерала Стэнли Маккристала пересмотреть военную стратегию и обозначить все нужное США для победы15. Пока Маккристал работал над обзором, Совет национальной безопасности (СНБ) собрал воедино все факты, данные, мнения и аналитические подборки, предоставленные правительственными ведомствами (в основном Пентагоном, Госдепартаментом, ЦРУ, Агентством США по международному развитию) с тем, чтобы подготовить президента к оценке рекомендаций Маккристала. Цель состояла в том, чтобы предоставить президенту Обаме четкие варианты, из которых он мог бы сделать выбор.
Перед администрацией Обамы встала мучительная двусторонняя проблема. В то время, когда талибы занимались перегруппировкой и становились все более грозными, правительство Карзая, наш местный партнер, оказалось слабым и неспособным к осуществлению задачи строительства демократии16. Ореол сошел с Хамида Карзая еще до прихода к власти Обамы. В умах представителей администрации и конгресса элегантно одетый образованный руководитель нового Афганистана в каких-то строчках обзоров был низведен до уровня продажного, коррумпированного и ненадежного партнера, из-за которого в основном Талибан и действует так успешно. Как бы ни должен был предположительно выглядеть «новый» Афганистан, в реально существующем Афганистане значительную роль играли кланы и большие семьи. Клан Карзая, к сожалению, очень был похож на сериальную семью Сопрано. Брат президента Ахмад Вали фактически являлся торговцем наркотиками в Кандагаре, оплоте талибов. Известно, что он сотрудничал как с ЦРУ, так и с Талибаном и был замешан в каждом деле и в каждом политическом споре в этом непокорном городе. Карзай также патронировал множеству коррумпированных местных сановников, повязанных с торговлей наркотиками. Они поддерживали его власть, а он давал им возможность набивать карманы в ущерб интересам местного населения17.
