— Впервые за долгое время я горжусь, что я серб! — кричал юный белградец в шарфе «Црвена звезда» в телекамеру, и его показывали на гигантском мониторе в самом центре Хельсинки. — Это удивительное событие! Мы лучшие! Мы так долго жили с мыслью, что все вокруг нас ненавидят. А теперь вся Европа говорит, что мы лучшие. Нашу «Молитву» услышали!
Финны, как бы соглашаясь, энергично размахивали своими флагами. Сербы праздновали до утра.
А утром произошло что-то невероятное. Сербские демократические партии, которые не могли договориться о формировании коалиции почти полгода, вдруг договорились. Стало известно, что националист Томислав Николич уходит в отставку. «Соседи Сербии — Хорватия, Босния, Черногория и Македония — отдали Марии Шерифович максимальные 12 баллов, а Россия — только 5. И это достаточная причина, чтобы сменить Николича», — заявил один из депутатов на заседании сербского парламента под общее одобрение.
Политики, естественно, уверяли, что все важные договоренности были достигнуты еще перед «Евровидением». И правда, было бы несерьезно признаваться, что судьба страны решилась под впечатлением от пошлого конкурса популярной песни.
— Если в этот раз политическая целесообразность и победила музыку, то это очень кстати, — делилась со мной финская журналистка Яана. — Все это действительно выглядит, как будто вся Европа сговорилась, чтобы помочь сербам. Но я все равно не пойму: как зрители в 42 странах могут сговориться? А кстати, скажите, Россия собирается наложить вето на резолюцию о независимости Косово?
Среди всеобщего праздника в Хельсинки этого вопроса я ожидал меньше всего.
— Это смотря кого спросить. Если поговорить с российскими дипломатами, они уверяют, что да. А западные уверены, что Россия блефует и никакого вето не будет. А почему вдруг такой вопрос?
— Ну, знаете ли. Для нас это очень важно. План урегулирования разработал наш бывший президент Марти Ахтисаари. Все финны очень следят за Сербией и Косово. Это, знаете ли, для нас вопрос национальной гордости.
«Коммерсантъ ВЛАСТЬ», 21.05.2007
Глава 8
Эстония
Шумиха и ярость
Последние дни на Тынисмяги. — Кто первый русский оккупант Эстонии. — Бронзовый солдат проигрывает выборы. — Доктор Франкенштейн из Малого Кисловскаго. — Последний приют Бронзового солдата
Вся история с таллиннским бронзовым солдатом произошла в России — со временем это становится все яснее и яснее. Частично в Малом Кисловском и Калашном переулках, частично в Кремле, но по большей части — в Останкино. Иногда у меня даже возникают сомнения: а существовал ли в действительности бронзовый солдат, видел ли я его на площади Тынисмяги?
— А почему вы приехали к нам? Откуда такой интерес? — постоянно спрашивали у меня жители Таллинна. И, подумав, я отвечал что-то вроде этого:
— Все, что происходит в Эстонии, очень важно для нашего телевидения. Они все время что-то показывают про Таллинн, поэтому мне приходится работать здесь, чтобы рассказать, что здесь происходит на самом деле.
Виртуальная война, прогремевшая на российском телевидении, имела очень много последствий только в самой России: заслонила все марши несогласных, сорвала саммит Россия — ЕС. Эта виртуальная война вдруг доказала, что настоящих новостей не существует.
Есть только выдуманные события. Кто-то их надувает, а кто-то сдувает. Кто-то раскручивает до уровня всемирного скандала, а кому-то приходится снова и снова докапываться до самой сути и вновь опровергать слухи о существовании дьявола.
На выборы в Эстонии мобилизовали Бронзового солдата
5 марта 2007 года
Вчера в Эстонии состоялись парламентские выборы, ставшие кульминацией многомесячного скандала вокруг памятника советским воинам в Таллинне — Бронзового солдата. Партии, входившие в правящую коалицию, как могли использовали этот скандал и в итоге выиграли выборы. Я же пытался понять, кому была нужна эта шумиха.
— Почему в России все так волнуются о Бронзовом солдате? Мы же не спрашиваем у российских властей, почему они сносят какой-нибудь дом в Москве. Вообще не вмешиваемся. Вон, у вас в Ставрополе демонтировали стелу, посвященную погибшим во Второй мировой. И ничего, никто не возмущался, — втолковывает мне Урмас Паэт, министр иностранных дел Эстонии. Мы с ним находимся в музее советской оккупации. Он стоит почти напротив Бронзового солдата.
— Вы должны понимать чувства эстонцев. В ходе оккупации у нас погиб каждый четвертый. Красный флаг для эстонцев — это не символ освобождения. Памятник оккупантам не может стоять на таком видном месте. Его нужно перенести. На менее видное место.
В музее советской оккупации богатая экспозиция. Здесь выставлены две телефонные будки советских времен. Множество страшных радиол на ножках. Два уродливых автомобиля. А в центре зала — стоматологическое кресло.
Урмас Паэт специально пришел в музей накануне выборов, чтобы рассказать, почему его правительство требует демонтировать Бронзового солдата. Его партия — Реформистская — возглавляла правящую коалицию и наверняка будет формировать следующую.
— Стоял он, — говорю я, — пятнадцать лет совершенно спокойно. И вдруг вы решили его убрать. С чего вдруг?
Из-за занавески слышится веселая музыка. Это в кафе музея оккупации молодежь что-то празднует.
— Такая ситуация. У нас приближались выборы. А Россия всегда хотела влиять на политику в Эстонии. Ее цель — показать, что у нас проблемы, что у нас не все в порядке.
— То есть протесты против переноса памятника организованы Москвой?
— Напрямую.
Подхожу к Бронзовому солдату. Рядом с памятником мужчина в черной кепке собирает деньги со своих более юных товарищей на турпоездку в Россию. Это Дмитрий Линтер, один из лидеров «Ночного дозора» — так называли себя молодые люди, которые начали в мае прошлого года дежурить у памятника, после того, как премьер Андрус Ансип пообещал его убрать.
— Мы же теперь как девушка на выданье. Все про нас знают, все зовут нас к себе. Недавно побывали на съезде «Единой России», а потом сразу — на съезд «Справедливой России». Вот сейчас нас в Псков зовут, тамошняя организация «Последний рубеж», — Линтер поворачивается к товарищам. — Давайте сдавайте деньги на билеты, вам потом возместят.
Сейчас Линтер и его товарищи, защитники памятника, пытаются пройти в парламент: год назад они создали для этого Конституционную партию.
Прихожу в офис партии. Ее лидер Андрей Заренков жалуется мне, что «Единая Россия» поддерживает не его партию, а центристов министра экономики Эдгара Сависаара. Более того, намекает, что делает это «Единая Россия» небескорыстно.
— Ты смотрел «Бандитский Петербург»? — спрашивает лидер Конституционной партии.
— Нет, — говорю, — не смотрел.
— А помнишь, как там Антибиотик говорил: мы с чухонцев получаем. Вот так и у «Единой России». Она с чухонцев получает. Поэтому и поддерживает Сависаара.
Я пытаюсь выяснить у Андрея Заренкова, почему большинство русскоязычных жителей Эстонии поддерживают не его, а Эдгара Сависаара.
— Во-первых, каждый день по телевизору крутят ролик, в котором Грызлов говорит: Сависаар мой лучший друг. А во-вторых, понимаешь, в России более честные выборы. Там люди голосуют за того, кто им нравится. А у нас люди все о деньгах думают. Они голосуют за того, кто им денег больше пообещает.
— Да, странные люди, — говорю.
— Российским властям нужно выработать концепцию своей внешней политики. Понять, что она хочет и за что ей нужно бороться, — продолжает Андрей Заренков. — В Москве не понимают, что им нужно нас поддерживать. Только мы разделяем позицию Москвы по вопросу оккупации. Все эстонские партии ее признают. Мы только говорим, что никакой оккупации Эстонии не было.
— Совсем?
— Вообще. Было свободное добровольное вхождение в состав СССР. Его одобрил тогдашний президент Эстонии Константин Пятц. Они тут его, кстати, предателем считают, а у меня, видишь, его портрет на стене.
— А пакта Молотова — Риббентропа тоже не было?
— Ну, он был. Ну и что? Понимаешь, Эстония сейчас — это плацдарм. Эта проблема специально раздута американцами, чтобы эстонцы сильнее боялись русских и согласились с вводом сюда американских войск.
— А помогает им, — спрашиваю, — американский агент, президент Томас Хенрик Ильвес?
— Американский ставленник. Он ведь работал на радио «Свобода». А те, кто там работал, наверняка прошли через фильтры ЦРУ.
С Владимиром Вельманом я встречаюсь в ресторане своей гостиницы.
