разным и зачастую конфликтующим целям в войне. Поскольку Соединённым Провинциям, как и любой другой политии XVII века (а в действительности как и почти всякой политии на протяжении человеческой истории), недоставало военных ресурсов для реализации всех своих интересов, англо-нидерландские и франко-нидерландские войны обнажали те приоритеты, которые в эту эпоху имели для правительства Соединённых Провинций наибольшее значение. Или, если более точно, войны подчёркивают политические способности различных элит заставлять государство руководствоваться их частными приоритетами.
Элиты Голландии, прежде всего амстердамские купцы, были больше всего заинтересованы в реализации своего запроса на право свободного мореплавания повсеместно, включая Британию и её колонии, при одновременном удержании контроля над торговыми маршрутами и колониями. Элиты других провинций не получали значительных финансовых выгод от торговли и колоний и были в меньшей степени готовы платить за корабли, наём и снаряжение вооружённых людей. Купцы Амстердама делились на тех, кто инвестировал в ОИК, и тех, кто финансировал ВИК. Как уже было показано при изложении истории ВИК, поддерживавшие её купцы были изолированной фракцией, они не были способны мобилизовать государственные ресурсы для защиты своих интересов на Американском континенте против европейских держав-конкурентов и их привилегированных компаний и каперов. При отсутствии поддержки со стороны провинций корабли ВИК уступали европейским державам-конкурентам в Америке. При этом более богатая ОИК была в состоянии сохранять на плаву более крупный флот и платить за вооружённые отряды, которые контролировали её колонии и торговые маршруты на протяжении всего XVII века — но затем, в начале XVIII века, и она уступила более могущественным британской Ост-Индской компании и британскому флоту.
Коммерческие интересы амстердамских купцов и их краткосрочные расчёты препятствовали сохранению того геополитического преимущества, которое Нидерланды приобрели благодаря победе над Британией во второй англо-нидерландской войне. Французско-нидерландский альянс, выигравший эту войну, мог выступать в качестве долгосрочного сдерживающего фактора для британского военного и торгового доминирования в Северном море. Однако в конце войны Амстердам быстро откололся от других нидерландских элит, выступая за союз с бывшим властелином — Испанией — против Франции. Прежде всего, французский экспансионизм в Карибском бассейне угрожал нидерландским колониальным интересам на Американском континенте. Амстердамские купцы полагали, что им не угрожает более слабое военное присутствие Испании в Америке, и что они в любом случае смогут получить прибыль от торговли с её американскими колониями. Во-вторых, амстердамские купцы боялись, что их экспорт будет ограничен французским меркантилизмом. Наконец, они опасались, что в том случае, если Соединённые Провинции и Франция вытеснят Габсбургов из Южных Нидерландов, произойдет возрождение Антверпена, который будет процветать в отсутствии контроля со стороны Испании, а затем бросит Амстердаму коммерческий вызов.
Амстердамские купцы были в состоянии навязывать свои дипломатические приоритеты другим провинциям, успешно восстанавливая против себя Францию путём наложения запрета на импорт товаров из этой страны и использования ВИК для нападений на французские корабли в Карибском бассейне. В краткосрочной перспективе предпочтительный для Амстердама голландско-испанский альянс привёл к противоположным результатам, подтолкнув Францию к союзничеству с Британией и приведя Соединённые Провинции на грань полного поражения и завоевания, когда в начале третьей англо-нидерландской и франко-нидерландской войн в 1672 году на них совместно напали французы и британцы. В долгосрочной же перспективе голландская стратегия была катастрофичной, поскольку амстердамские купцы неверно оценили источник наибольшего экономического вызова для самих себя. Это были не потенциальное возрождение Антверпена, французский меркантилизм или французская экспансия на Американском континенте — напротив, это были британцы, которых амстердамские купцы рассматривали как соперников только в Северном море, британцы, бросившие свой главный вызов в Америке и Азии и способствовавшие уничтожению ВИК и последовательному ослаблению ОИК.
Элита Голландии недооценила угрозу со стороны Британии уже в момент переговоров об исходе первой англо-нидерландской войны. Республиканская фракция (Staatsgezinde), состоявшая главным образом из голландских элит, объединилась с британцами в требовании, чтобы мирный договор содержал секретное приложение, обязывающее Соединённые Провинции принять так называемый Акт устранения, который навсегда запретил бы становиться статхаудером любому представителю Оранского дома. Другие провинции выступили против этого пункта, но оказались не в состоянии превозмочь объединённые силы Британии и Голландии. Последняя получила то, что хотела — постоянное ослабление центрального правительства. Однако Голландия выиграла это преимущество во внутренней политике и управлении Северными Нидерландами ценой того, что ей пришлось согласиться на сохранение британского Навигационного акта, который имел радикальные долгосрочные последствия для положения Нидерландов в европейской торговле. А постоянное ослабление нидерландского государства из-за Акта устранения, [290] разумеется, исключило создание голландской элитой вооружённых сил, достаточно мощных для того, чтобы бросить вызов британцам в последующие десятилетия, когда подобная сила стала принципиально значимой для любых попыток сохранить нидерландскую гегемонию от британских посягательств.
Без сильного центрального государства отсутствовал механизм, при помощи которого можно было бы поставить под сомнение узкие эгоистичные интересы амстердамских купцов или их постоянные геополитические ошибки. Как уже отмечалось выше, бюджет страны был разделён между провинциями, а внутри провинций — между городами. Если какая-либо провинция отказывалась от своей доли в налогообложении или сокращала её, все остальные должны были пропорционально сокращать свои платежи. Таким образом, для повышения налогов на ведение войны требовался консенсус между всеми провинциями. Амстердам контролировал Голландию, а Голландия отказывалась от участия [в военных расходах] или сокращала его, когда решала, что переговоры с Францией, Испанией или Британией были лучше для кратко- или долгосрочных интересов её купцов, чем продолжение войны. Разделение сухопутных и морских сил Нидерландов на несколько флотов и армий позволяло любой провинции отводить своих людей и вооружение, что подрывало мобилизацию военных сил и вынуждало прекратить попытки нанести поражение соперникам в Европе или в Азии и на Американском континенте.
Автономия провинций ослабляла подготовку к войне точно так же, как и сами военные действия. Война на море была ещё более уязвима для разногласий между элитами, чем сухопутная война, поскольку для первой требовались высокие прямые затраты на корабли. Таким образом, усилия по выстраиванию нидерландской военно-морской мощи требовали многих лет консенсуса между провинциями или по меньшей мере внутри Голландии, чтобы профинансировать долгосрочную программу строительства военных кораблей. Британия и Нидерланды, как мы уже видели при рассмотрении их торговых флотов, находились на передовой технологий мореплавания. Они участвовали во взаимной морской гонке вооружений, пытаясь строить более крупные и более быстроходные корабли с более значительной огневой мощью, чем соперник. Это провоцировало стремительное нарастание издержек и усиливало необходимость в неослабевающих расходах на подготовку к войне в мирное время.
Дополнительное неудобство Нидерландов в
