После того как мы обсудили радостную новость со всеми, кого знали (среди них были и те, кому важен наш проект, и те, кому было, скорее всего, все равно, но кто все же вежливо нас поддерживал), мы устроили себе фантастический ужин. Мы допоздна говорили о том, какие же мы везучие, и фантазировали, что еще нам готовит жизнь.
Мы были по-настоящему счастливы, что завершили это важное дело до того, как снова уехали из страны. С самого начала Стефани и я говорили на одном языке. Я нервничала, как школьница, когда мы впервые встретились, но с самого начала я почему-то знала, что у нас все получится. Она так загорелась нашей историей, очень тепло ко мне отнеслась и была, безусловно, очень опытна, и все это серьезно меня вдохновило и укрепило мою уверенность, а ведь без всего этого мне не обойтись, чтобы закончить эту работу. И знаете что? Крайний срок сдачи книги, назначенный на март, отодвинули. Редакция Sourcebooks разрешила мне работать до июня, чтобы все завершить. Мне еще предстоит подняться на свою вершину, но по крайней мере мне не придется это делать всего за три месяца!
Через несколько дней, когда мы немного пришли в себя, я позвала Тима из своего офиса в спальне.
Он подскочил и чуть не уронил компьютер. В моих наушниках клавесин громко исполнял Баха, и я не понимала, что не говорю, а кричу.
Я увидела, как Тим показывает на свои уши и строит какие-то гримасы. Я извинилась, сняла наушники и уже нормальным голосом сказала:
– Мне только что написала Джуди Бутчер. Она будет здесь на пути в Сан-Франциско. Будет отлично встретиться, как думаешь? Можем свозить ее в Камбрию, к Робин, и на ферму. Мне кажется, ей это понравится, а? И ей наверняка понравится тот шикарный аргентинский ресторанчик, который открылся там, у парка.
Он кивнул в знак согласия и махнул мне, чтобы я продолжала работать. Муза – это то же, что и прораб?
После того как мы вместе позагорали во Флоренции, Джуди провела остаток лета в Германии, а потом прокатилась по Европе и навестила нескольких друзей и родственников. Нам не терпелось скорее с ней увидеться. Через несколько дней, за мальбеком и прекрасной южноамериканской едой, мы обсуждали наши поездки и планы. Почему-то говорить с Джуди мне было легче, чем с некоторыми родственниками и друзьями. Конечно, и наши родные интересовались нашими приключениями. Но мне кажется, им сложно было понять, о чем мы говорим, когда мы рассказывали, как познакомились с кем-то за обедом в Берлине, словно это было в Лос-Анджелесе или Сан-Луис-Обиспо.
Мы стали осознавать, что очень изменились с тех пор, как решили продать дом. Мы стали шире смотреть на вещи и лучше понимать свое место в мире. И когда мы говорили с Джуди, которая гораздо дольше нас жила за границей, мы понимали, что отказ от дома освободил нас в гораздо более серьезном смысле слова, нежели просто дал свободу от кастрюль и сковородок. Мы теперь были гораздо более храбрыми и совершенно не боялись новых ситуаций, а оказавшись в стране, языка которой не понимали, мы все же могли находить друзей, с которыми нам было весело и которые нам помогали. Мы теперь были гораздо более уверены, что способны жить где угодно, и перестали расстраиваться по пустякам.
Мы познакомили Джуди с нашими девочками и их семьями. Пока она у нас гостила, мы спланировали встречу в Париже следующим летом: она собиралась повезти одну из своих внучек в турне. Джуди поделилась очень полезными контактами, с помощью которых мы могли найти квартиру в Берлине на следующий август, и мы изменили планы, чтобы и там провести несколько дней вместе с Джуди.
Настало время снова расставаться. Мы отвезли Джуди на вокзал в Сан-Луис-Обиспо, и Тим сказал мне:
– Знаешь, вот это то, чего мы не ожидали, такой неожиданный бонус. Мы все время встречаем людей, которые, как и мы, любят путешествия и быть в дороге. И главное, мы не теряем контакта со многими из них и планируем будущие встречи. С Джуди Бутчер мы встречались уже в трех странах, да? К концу года будет пять. Может, попробовать всех их познакомить? Вот была бы вечеринка!
– А это идея! – ответила та, которая всегда готова повеселиться. – Если мы все спланируем – может, и получится собрать бо́льшую часть наших новых друзей где-нибудь в удобном месте. Может, Лондон или Париж? Я это запишу в наш план. Видит бог, мы и более сумасшедшие вещи проделывали!
Следующие несколько недель мы много ездили, завершали медосмотры, встречались с адвокатом, говорили с налоговым специалистом и нашим гениальным финансовым консультантом. Результаты медосмотров подтвердили, что мы оба в порядке. Мы и уезжали в Европу вполне здоровыми, а с тех пор дела даже улучшились, так что кочевая жизнь, похоже, шла нам на пользу. Наши финансы были в норме: план работал, и мы не выходили за пределы бюджета, хотя это нас не удивило. Мы и не сомневались, что все получится как надо: к нашим годам люди, как правило, хорошо умеют следить за собственным бюджетом!
Начали приходить заказы, которые мы делали по каталогам и в магазинах: обувь, сумки, простая одежда и все остальное, что нам могло понадобиться для нашей новой одиссеи. В этот раз мы хотели, чтобы наш багаж был еще легче, и обновили некоторые вещи: для меня новая куртка и новые джинсы – на размер меньше, так как я похудела на целый размер благодаря частым пешим прогулкам, а еще длинный плащ с хлопковой подстежкой, который мне очень пригодится в Португалии и Ирландии в случае холодной дождливой погоды. Тим тоже купил новую куртку и не забыл положить в чемодан свою ирландскую кепку, а также удобные ботинки. Мы спорили несколько дней, и в итоге он решительно надел свою прекрасную соломенную шляпу-панаму:
– Я буду это носить в Париже летом, даже если это последнее, что я вообще сделаю!
«Мы оба очень пожалеем об этом решении», – подумала я.
Через несколько недель, когда мы снова пустились в путь, оказалось, что заметить в аэропорту соломенную шляпу Тима с черной лентой очень легко, ведь все вокруг одеты в темную зимнюю одежду и твидовые кепки. Нам пришлось проявлять чудеса изобретательности, чтобы найти подходящее место для нашего багажа в самолетах, на кораблях и паромах, в поездах и такси, но Тим не сдавался. И я точно не собиралась подливать масла в огонь. Эта шляпа стала поводом для шуток, которые есть в каждой семье.
Мы мучительно решали, что же взять с собой, и кое-что отправили на склад. Машину оставили на ферме, со слезами попрощались со всеми родными, нашли гостиницу около аэропорта Лос-Анджелеса, где случайно попали на импровизированный джазовый концерт.
На следующий день мы сидели через проход в самолете, который летел во Флориду. Соломенная шляпа Тима покоилась на полке для ручной клади. Я видела, как один из пассажиров недобро посмотрел на него, ведь шляпа заняла столько бесценного места, однако ничего не сказала и уткнулась в электронную книгу. Эта шляпа – его проблема, не моя.
Иногда такие моменты не доставляют особого удовольствия.
Судьба снова свела нас с Тимом после нескольких десятилетий разлуки. А восемнадцать дней на борту круизного лайнера «Судьба» компании Carnival оказались серьезной проверкой и силы судьбы, и нашего желания быть вместе.
Как только я увидела шоколадно-коричневый салон лайнера, залитый светом золотых блестящих шаров (совсем как на дискотеке), я почувствовала недоброе. Я не видела ничего подобного с выхода фильма «Да здравствует Лас-Вегас!»[16] «Как думаешь, к нам сейчас спустится Энн-Маргрет?» – осведомилась я.
Тим бросил на меня косой взгляд, фыркнул и пошел дальше. Оказывается, в 1996 году, когда корабль был построен, он был крупнейшим круизным лайнером в мире. Он ходил на Карибы уже шестнадцать лет, и ему определенно требовался ремонт, причем не только покраска стен и замена занавесок.
Ни в каких рекламных материалах не было и намека на то, что этот рейс у «Судьбы» последний… И что это ее первый рейс через Атлантику. Мало того, во время плавания мы узнали и другие «интересные» факты: не только корабль, но и его команда, да и вообще ни одно судно компании Carnival никогда не ходило в такие далекие рейсы. И портом прибытия судна была не Венеция, а ремонтный док в Триесте, в нескольких часах ходу от Венеции. В какой-то момент нам сообщили, что по прибытии всем пассажирам нужно будет покинуть корабль до десяти утра, то есть высадка начнется чуть ли не на восходе. Освободившись от туристов, судно отправится на операцию по замене сердца и легких и пересадке волос, которая обойдется в 116 миллионов долларов, а также пройдет подтяжку лица и пластику носа.
Нельзя сказать, чтобы все это нас особенно радовало. Все попытки познакомиться с пассажирами были похожи на неудачное свидание, когда платишь за ужин и выпивку, а в ответ тебе и поцелуя не достается! У нас не было совершенно ничего общего с этими людьми. И стало понятно, что нас ждет бесконечно долгое скучное путешествие.
