Впрочем, если именно взаимопонимание этих двоих посодействует нашему новому объединению, я двумя руками «за».
№ 5, 29 января 2009 года
Загадочное дело сержанта Глухова
Между Россией и Грузией развивается новый скандал: сержант-срочник российской армии попросил в Грузии политического убежища. вук
История младшего сержанта 693-го полка 58-й армии Александра Глухова загадочна и в перспективе даже забавна, хотя ни Глухову, ни приютившей его Грузии, ни издали грозящей ему России сегодня совершенно не до смеха. Что делать — не понятно никому. И, может, в этом главный смысл таинственной истории Глухова.
Россия требует выдать сержанта и обещает, что ничего ему не будет. Грузия не торопится, но куда его девать — пока не придумала. Мать Глухова Галина собирается за ним приехать, но пока поездка откладывается: непонятно, кто должен платить. Грузинская сторона не понимает, с какой стати ей предстоит не только кормить российского срочника, но ещё и обеспечивать его встречу с родителями. Российская сторона не рвётся оплачивать свидания дезертира с семьёй. Короче, пат.
Глухов — сын маляра-штукатура (мать) и безработного (отец). У него две старших сестры, у одной эпилепсия, вторая сейчас ждёт ребенка. В младших классах у Глухова была диагностирована задержка психического (не умственного!) развития — то есть аутизм в лёгкой форме. В школе он учился неважно, друзей не имел, после девятого класса ушёл в местный радиотехникум. В военкомат явился добровольно — «всё равно заберут». И отправился в учебку под Екатеринбургом, где, по его рассказам, ему и остальным курсантам нередко перепадало по лицу, ногам и другим частям тела. На завтрак и ужин там выделялось по минуте. Он бы уже оттуда сбежал, признаётся Глухов, но очень уж охраняли, да и жилья вокруг не было.
И вот ему после полугода в учебке присвоили чин младшего сержанта, и он поехал служить в село Тарское, где жили в палатках и не было даже строевого плаца, зато было очень сыро и грязно. Там им объяснили, что Грузия очень агрессивна, и несколько раз вывезли на территорию Южной Осетии — рыть окопы. Это было ещё в июне-июле — до войны. На войну не послали. А в конце августа прошлого года стрелок БМП Глухов был отправлен вместе с другими в отстраивающийся Цхинвал. Опять в палатку. Сначала — восстанавливать военный городок, потом охранять его. После чего их перебросили в селение Ахалгори, где было очень плохо с едой и не было бани. И там он тоже ни из чего не стрелял. В основном заступал в караул и колол дрова для печек. Ненадолго его взял к себе ординарцем комбат, но, недовольный замедленной реакцией Глухова, вернул его в батальон. Обратно Глухову, видимо, не хотелось.
И он ушёл в село Ахалгори, куда его сослуживцы часто бегали за едой и чачей. У него было 26 тысяч рублей боевых — их получали все военнослужащие, оказавшиеся в Осетии, независимо от того, участвовали они в боевых действиях или нет. На эти деньги он купил гражданскую одежду — брюки, свитер, и попросился пожить в одну семью. Прожил десять дней. Гулял по селу свободно, никто его не искал. Тогда он надел форму (тёплой гражданки не было) и ушёл в сторону Грузии, где и был задержан грузинской полицией. Это в часе езды от Тбилиси. Его привезли в грузинскую столицу и предложили сделать заявление. Он попросил политического убежища, не предполагая, что это насовсем. Сказал, что вернётся в Россию, когда там «всё успокоится».
Начался невероятный кипеж, простите за жаргон, но я не знаю, как это назвать иначе. Блогосфера раскололась — она раскалывается под любым предлогом. Одни утверждали, что солдаты служат в скотских условиях и что всё он правильно сделал. Другие спрашивали, как было насчёт условий под Москвой в декабре 1941 года и что следовало бы сделать с солдатом, который отправился на немецкую сторону помыться.
Масла в огонь подлило интервью Глухова в «Макдоналдсе» в центре Тбилиси: там сержант повторил агентству Рейтер свою нехитрую одиссею, но над гамбургером, который он жадно ел, не прикололся только ленивый. Это был гениальный пиар-ход грузинской стороны, счастливо совпавший с её скудными финансовыми возможностями: и денег много не потратили, и продажу России за гамбургер изобразили.
Министерство обороны России выступило в традиционном жанре. Сначала сообщили, что Глухов был похищен и обработан психотропными препаратами. Одновременно была выдвинута версия, что он был попросту плохим солдатом, потому что хорошего не похитят. Версия о его плохизме существовала в двух вариантах: во-первых, он якобы начал дедовать. У него возник конфликт, и он ушёл. Жестокий дед, уходящий из части после конфликта с молодыми, — это пять! Но вторая версия оказалась ещё круче. Оказывается, Глухов был замешан в неких финансовых махинациях и потому ушёл. Тогда уж лучше — показался грузинам перспективным кадром в смысле финансовых афер и был похищен для спасения грузинской экономики!
Хорошо ещё, что Глухов первым использовал аргумент насчёт бани, потому что обычная претензия министерства обороны к дезертировавшим, избитым или повесившимся солдатам заключается в том, что они не любили мыться. Я не знаю, почему в армии придают такое значение чистоплотности, но множество раз наблюдал этот железный аргумент во время расследования армейских ЧП.
Но Глухову мудрено было помыться: он с середины декабря по конец января был в бане один раз. А все, кого опросили в его родном городе, отзывались о нём как о патологическом чистюле с манией опрятности, что тоже есть один из признаков аутизма, но в Сарапульском военкомате, вероятно, такого слова не знали. Там знали слово «план».
Сотрудники грузинского МВД, к которым я обратился, чтобы мне устроили встречу с Глуховым, не чинили никаких препятствий. Я приехал в стекляшку «Тбилисури» на площади Свободы, и через десять минут туда привезли Глухова. Я два часа клещами вытягивал из него подробности службы, но так и не узнал ничего сенсационного. Грузинской стороне он тоже явно без надобности: о том, что войну начала Россия, здесь и так день и ночь талдычат все СМИ. О том, что Саакашвили дал приказ обстреливать Цхинвал из «Града», не говорят вовсе. О том, что Россия готовится к войне, в Тбилиси тоже говорили всё лето, а потому использовать Глухова как свидетеля боевых приготовлений опять же нет никакого смысла. Он может, конечно, рассказать, как бедно живёт его семья в Сарапуле, но любая грузинская деревня в десяти километрах от Тбилиси живёт ничуть не богаче.
Короче, что с ним делать — не знает никто. Сам он надеется устроиться в Тбилиси на должность программиста. В России его никто особо не ждёт — семья разве что, но она страшно напугана происшедшим. В моём блокноте он пишет, что никто его «не похищал носильно». Носильно, понимаете?
Для меня неадекватность Глухова несомненна, но я сильно сомневаюсь, что большинство солдат российской армии дали бы ему сегодня серьёзную фору. Армия формируется по остаточному принципу — туда попадают те, кто не сумел сбежать, заплатить или откосить. У этой армии нет ни идеологов, ни отцов-командиров, ни чёткого понимания своих целей. Глухов как-то нечаянно, как Швейк, выявил весь абсурд современной российской и околороссийской ситуации. Он искренне не понимает, что совершил воинское преступление и ушёл к противнику. Он не понимает, что Грузия — чужая страна, но ведь и большинство российских политиков не понимают этого.
Глухов ведь не просто так вырос таким. Он родился в 1987 году, его детство пришлось на девяностые, он воспитывался в идеологическом вакууме, он не знает, для чего живёт и с кем воюет. Он нормальное дитя эпохи распада. О том, что дети этой эпохи не смогут ни работать, ни воевать, было ещё тогда говорено-переговорено. Настало время в этом убедиться. И по-хорошему всем нам — России, Грузии, левым, правым, молодым, старым, — следовало бы взглянуть на дело рук наших, в ужасе заголосить и кинуться друг к другу: товарищи, до чего мы дошли!
№ 6, 10 февраля 2009 года
Братцы, простите. Не думайте, что мы в России все такие. Но почитать вышедший у нас роман «Американское сало» автора (или коллектива), укрывшегося под псевдонимом «О.Воля», вам, безусловно, стоит
Не думаю, что украинским властям хватит недальновидности запретить эту книгу. На их месте я изучал бы её в школах. Единственный нежелательный побочный эффект я уже предсказал: дети начнут подозревать в идиотизме не только таинственного О.Волю, но и всю породившую его политическую культуру. Но поскольку не О.Волей единой жива отечественная словесность, мы как-нибудь это впечатление скорректируем.
Беда ведь в чём? Что страна ассоциируется не столько с достижениями или просто примерами хорошего поведения её граждан, а с явлениями масштабными, заметными.
