— Понимая необходимость отвечать на вопросы осторожно и взвешенно, но вы говорите о каких-то группировках вокруг президента. Но вы же, наверное, понимаете, что такие дела сейчас без санкции президента, во всяком случае, без его какого-то кивка, согласия не начинаются. Может быть, вам просто хочется в то, что он здесь ни при чем?
— Понимаете, во-первых, стилистика работы нашего президента, на мой взгляд, заключается в том, что он старается не вмешиваться в происходящие процессы. Более того, при всем прочем непростом характере, Владимир Владимирович является человеком достаточно откровенным в таких вопросах. И если у него есть претензии, он их прямо высказывает. А мы уж стараемся, чтобы эти претензии не разрастались.
— Хорошо. Вообще о будущем крупного бизнеса. Вот ваш коллега Абрамович на этой неделе прикупил английский клуб «Челси». Понятно, что каждый волен вкладывать деньги куда хочет, и понятно, что олигарх за олигарха не в ответе. Но, тем не менее, вам не кажется, что такой экзотический способ вкладывать деньги не способствуют улучшению имиджа российского олигарха в глазах соотечественников. И в этой ситуации наезды на олигархов— шаг опасный и для вас тоже.
— Во-первых, я не хочу комментировать вложения других коллег. Единственное, что я могу сказать, что, конечно, такая сделка, как покупка футбольного клуба не могла быть подготовлена ни за один день, ни за один месяц. И то, что она завершилась именно в этот момент, это, конечно, абсолютная случайность.
— Как вам кажется, общественное мнение в России сейчас каково? В этой ситуации, когда у ЮКОСа проблемы, у Ходорковского проблемы, большинство в России сейчас сочувствуют или большинство думает: так и надо, этим олигархам.
— Я ничуть не сомневаюсь, что большинство думает «а так и надо этим олигархам». К сожалению, это во многом менталитет нашего народа. Я только единственное, на что надеюсь, что у людей есть определенный здравый смысл в голове. И они понимают, что, если неправовая атака на олигарха завершается успехом, то уж не олигархи-то совсем не застрахованы.
— Есть такое выражение «телефоны замолчали». Понятно, что они у вас сейчас, с одной стороны, раскалены, все хотят интервью, наверное, и понятно, что вы координируете действия внутри компании, но, может быть, не звонит тот, кто мог бы позвонить. Вот, писали, например, что на встрече в американском посольстве последнем вы были одиноки. Что многие представители политической, экономической элиты уже боялись к вам подойти. Это преувеличение или уже есть такая атмосфера отчуждения?
— Слава богу, пока в обществе еще нет этого страха. И конечно, мне бы не хотелось, чтобы этот страх появился. Нет, общение идет нормальным образом. Все коллеги, которые в Москве, звонят, общаются, я встречаюсь с членами правительства, вопрос поднимался на заседании правительства РФ. В общем, да, мне приходится сейчас, может быть, чаще ездить в Кремль, чем я привык, не только в Генпрокуратуре. Но я не чувствую того, что люди опасаются. Я чувствую, что люди удивлены и озабочены тем, что такое стало возможно. И надо сказать, что это чувство я разделяю.
— Вы так и не назвали, кто эти люди, которые стоят за всей этой ситуацией. Мы говорим, что кто-то там в окружении Кремля и т. д., путинская группировка, ну, ладно. Ваш прогноз, что теперь будет, вот выборы президентские, что случится, до них определится ситуация или после, ваш прогноз, вы же наверняка пытаетесь прогнозировать, что дальше?
— Я готов к тому, что процесс будет идти по достаточно жесткой форме достаточно продолжительное время. Мы компания прозрачная, и как люди тоже достаточно прозрачные и выдержали очень много проверок. Конечно, неправовым образом любого человека можно и обвинить, и осудить. И мы все превосходно знаем, как это происходит, как это бывает. Но я считаю, что у нас достаточно сил и возможностей для защиты правовой, политической. Считаю, что в обществе достаточно сил, которые не заинтересованы в том, чтобы люди в погонах сочли, что у них сегодня появился карт-бланш. Потому что, если для олигарха нужен генерал или генерал-полковник, то это означает, что для обычного человека будет достаточно лейтенанта.
— Я так понимаю, что выйти в политику у вас на долгое время охоту отбили, и вы понимаете, что сейчас туда лучше не соваться. Но, тем не менее, вообще ведь ходили слухи
о возможной национализации ЮКОСа. Если по-простому и по-честному, сейчас не возникло мысли уехать отсюда?
— Во-первых, я никогда не говорил, что я собираюсь уйти в политику.
— Были такие разговоры, что к 40 годам бизнес надоел, а куда еще уходить, если не в политику.
— Нет, был разговор, что в 45 я завершу свою работу в бизнесе, во всяком случае, каждодневную работу, найду, чем заниматься другим. А уж то, что это будет политика, это как раз рассуждения журналистов. Я хочу привести пример, что мой партнер Невзлин закончил заниматься бизнесом и ушел сейчас, избрался ректором РГГУ.
— Да, недалеко ушел от прокуратуры.
— Поэтому есть общественная деятельность, есть просто жизнь, которой у меня, как и у многих людей моего поколения, не было. В то же время я не могу сказать, что меня напугали или от чего-то отвратили. Если бы меня напугали, если бы я был настолько психологически слаб, если бы я не верил в то, что в нашей стране можно построить нормальное общество при моей жизни, я бы, конечно, уехал. Я верю.
ТВ-2, Томск, 07.07.2003
Последнее слово Михаила Ходорковского на суде
Несмотря на очевидное отсутствие доказательств моей вины и многочисленные свидетельства моей непричастности к каким бы то ни было преступлениям, суд решил отправить меня в лагерь.
Я не намерен резко критиковать уважаемую судью Ирину Колесникову. Я представляю, какому давлению со стороны инициаторов «дела Ходорковского» она подвергалась, когда готовила приговор. Десятки чиновников и просто корыстных посредников готовы были отнести в суд любые деньги, лишь бы меня отправили в Сибирь.
Проблема, в конце концов, не в Колесниковой. А в том, что судебная власть в России окончательно превратилась в бессловесный придаток, тупое орудие исполнительной власти. И даже не только и не столько власти — а нескольких околокриминальных экономических группировок. Сегодня миллионы наших сограждан увидели, что, несмотря на заявление высшего руководства страны об укреплении правосудия, надеяться пока не на что. Это — стыд, позор и беда нашего государства.
Я не признаю себя виновным и считаю свою невиновность доказанной. Поэтому я буду обжаловать вынесенный мне сегодня приговор. Для меня принципиально важно добиться правды и справедливости на Родине.
Мне известно, что судьба приговора по моему уголовному делу решалось в Кремле. Одни представители президентского окружения настаивали на том, что только оправдательный приговор вернет власти доверие общества, другие — что меня надо «упечь» надолго, чтобы лишить воли к жизни, свободе и борьбе.
Я хочу сказать спасибо — первым и обратить внимание вторых, что они не победили. Им не суждено понять, что свобода — внутреннее состояние человека. Именно мои недоброжелатели, которым по ночам снится обуреваемый жаждой мести Ходорковский, обречены всю оставшуюся жизнь трястись над украденными активами ЮКОСа. Это они глубоко несвободны и свободными никогда уже не будут. Их жалкое существование — вот подлинная тюрьма.
Я же имею полное право говорить все, что думаю, и поступать так, как считаю нужным, не согласуя свои планы с какими-либо кураторами. И потому мое жизненное пространство отныне — территория свободы. Узники же — те, кто остаются рабами Системы, кто вынужден унижаться, лгать, подличать для сохранения своих доходов и сомнительного положения в этом неприличном обществе.
Я буду заниматься общественной деятельностью, планирую создать несколько благотворительных организаций, в частности, фонд поддержки русской поэзии, русской философии, а также Союз помощи российским заключенным. Я остаюсь активным участником программ «Открытой России». В ближайшее время я проведу заочную пресс-конференцию, на которой расскажу о первоочередных шагах. Это будет первый в постсоветской истории опыт пресс-конференции из тюрьмы. У меня больше нет значительных собственных средств, зато есть много желающих дать деньги на мои программы под мое имя.
Я хочу сказать большое спасибо всем тем, кто собрался сегодня здесь в помещении и у здания суда, всем, кто поддерживал меня на протяжении минувших полутора лет. Вы порядочные и отважные люди России. Ответственно заявляю, что вы всегда можете на меня рассчитывать. Хоть у меня не осталось больших денег, вместе мы с вами способны на многое.
Я отдельно хочу сказать слова благодарности тем десяткам тысяч простых жителей России, самых разных регионов нашей страны, кто поддержал меня своими письмами. Находясь в тюрьме, я еще раз получил возможность убедиться, что русский народ — никакое не быдло, как то утверждают некоторые околовластные идеологи. А народ справедливости и благородства.
