Знаете, что реже всего можно увидеть на голландском морском пляже? Купающихся!
Невероятно?
Впервые попав на пляж возле Гааги, мы удивились множеству расставленных плетеных кресел-шалашей, открытых только с одной стороны.
У нас люди жарятся на лежаках, а тут прячутся в футляры!
День был средний: солнышко показывалось на минуту, смотрело, все ли в порядке в королевстве Нидерландов, и тотчас скрывалось в облаках. Мы бы погрешили против истины, если бы сказали, что нам ужасно хотелось нырнуть в серые волны, довольно сердито катившиеся на пляж. Но ведь глупо приехать к морю, да еще к чужому, и не искупаться!
Итак, мы бодро направились к воде. Нам показалось, что из своих плетеных кресел-коконов голландцы посматривают на нас не без сочувствия.
Пляж полого опускался в море. Ой-ой, вот это водичка! И, как назло, мелко. Пока мы забрели по пояс, последние остатки желания искупаться выветрились у нас окончательно. Наконец плюхнулись, поплыли. Сразу стало теплее.
Но если бы вы знали, с какой скоростью мы, вздымая песок и стуча зубами, неслись под сильным ветром обратно к раздевалке!
Климат в Голландии мягкий, морской, но совсем не жаркий. Северное море, омывающее ее берега, успевает несколько нагреться только к июлю, а в конце августа уже снова начинает остывать. В июле температура воды у побережья 16–17 градусов. Это было бы вполне терпимо, если бы не ветры.
Они дуют в Голландии с редким упорством и постоянством. Ведь недаром же голландцы еще в давние времена понастроили множество ветряных мельниц и доверили им выкачку воды — дело, не терпящее больших перерывов. И ветры не давали отдыха мельничным крыльям, а заодно и отучили голландцев купаться.
Мы, конечно, немного преувеличиваем. Кое-кто купался и в тот воскресный день, когда мы были в Схевенингене под Гаагой. Но большинство наслаждалось жизнью, лежа в сухих купальных костюмах на песке или сидя в плетенках. Люди читали газеты, курили, толпились возле вагончиков со снедью, лепили из песка сфинксов, слушали бродячий оркестр.
Потом солнце скрылось за тучами, по-видимому, всерьез и надолго. Однако никто не торопился уходить с пляжа. Просто все переползли с песка в свои коконы. Воскресенье еще не кончилось, спешить было некуда.
… Рано утром в понедельник мы выглянули в окно гостиницы. Был хмурый ветреный день, по стеклам стекали тонкие дождевые струйки. Но во дворе дома наискосок от гостиницы хлопали белейшие паруса только что выстиранных простынь.
Госпожа Брандсен позвонила нам по телефону:
— Сегодня я свободна после обеда. Хотите немного побродить? Если, паче чаяния, задержусь, подождите, потерпите. Как это говорится? Терпение и труд все перетрут.
У нашей знакомой привычка уснащать речь русскими пословицами, а также некоторыми старославянскими выражениями, как будто она занималась преимущественно переводом «Слова о полку Игореве» или «Русской правды», а не современных технических книг.
Мефроу Брандсен пришла точно, как назначила, секунда в секунду. Наши модницы, наверное, нашли бы ее одежду слишком скромной: серый дешевый костюм, белая блузка, удобные разношенные туфли на босу ногу. Голландцы вообще одеваются скромно, особенно на работе.
— Ну, господа, что вы уже видели и чего не видели? — начала гостья. — Ратуша? Хорошо. Новая церковь? Прекрасно. Когда голландцы приезжают к вам, они тоже идут на поклонение храму Василия Блаженного. Я ездила однажды в Москву с группой наших туристов. Первые три дня они только смотрели. Потом стали спрашивать. Они спрашивали, как это так, что у вас многие едят мясо каждый день. У нас мясо — два раза в неделю. Потом они спрашивали, почему в Москве такой дорогой шоколад. Вы видели, у нас большая плитка стоит всего сорок центов. Однако идемте на улицу, будем гулять и разговаривать.
Мефроу Брандсен говорит по-русски с явным удовольствием и почти без умолку: ей не столь уж часто приходится встречаться с людьми из нашей страны. А у нас к ней столько вопросов, которые на каждом шагу задают новичку улицы столицы… Наконец прорываемся:
— Госпожа Брандсен…
— Нет, нет, зовите меня по-русски, просто Анни. А я буду называть вас Римма и Георгий. Хорошо? Но вы что-то хотели спросить?
— Анни, взгляните, что за штука у трамвая сзади? Видите, какой-то господин сует туда бумажку.
— Не бумажку, а письмо. Это почтовый ящик.
— Но почему же он не на стене, а на трамвае?
— Мы так привыкли. Мы думаем, что так удобнее.
— Анни, скажите, пожалуйста, почему у старинных домов разные крыльца: у одних ступени на одну сторону, у других — на обе?
— Так делали купцы. Богатый строил на обе стороны, победнее — на одну.
— Но ведь крыльцо стоит пустяки по сравнению с домом. Каждый мог пустить пыль в глаза.
— Не мог. Тогда он нарушил бы традицию, потерял бы доверие и кредит. Вот если, паче чаяния, тому, у кого крыльцо на одну сторону, удавалось сильно разбогатеть, он скликал каменщиков, и ему пристраивали ступеньки на другую сторону.
— Еще маленький пустяковый вопрос, Анни. Мы видели в магазине фарш и ветчину, которые были намного дешевле, чем лежащие рядом фарш и ветчина. Спросили продавца, но он, должно быть, не понял нас и сказал, что те, дешевые, — искусственные.
— Он прекрасно вас понял, — возразила Анни. — У нас стали выпускать мясо и колбасы из соевой муки и каких-то препаратов.
— Вы пробовали?
— Я? Нет. И думаю, что это дело у нас не пойдет. Голландская домашняя хозяйка живет под эгидой своих привычек. Ее мать никогда не покупала искусственного мяса. Почему же она должна кормить мужа соевой ветчиной?
— Анни, к тому же магазину подкатила в черном автомобиле какая-то мефроу, подошла к прилавку и купила два тонюсеньких ломтика ветчины — правда настоящей, — граммов тридцать масла и кусочек сыра мышке на один укус.
— Ну и что же?
— Да уж больно мала покупка. У вас что, с холодильниками плоховато?
— У нас на холодильник не надо записываться в очередь, — отрезала Анни. — Дама просто покупала продукты себе на завтрак. Зачем покупать лишнее? Мы привыкли экономить. Когда наши туристы были у вас и видели, как одна советская дама купила полголовки сыра, две длинные палки колбасы и копченую рыбу, один из них спросил: «У нее день рождения? Или она выдает замуж дочь?» В каждой стране свои традиции.
В самом деле, ведь сколько написано о приверженности голландцев к традициям!
В одной книге можно было прочесть, что голландцы отличаются здравым смыслом, что они крайне бережливы и расчетливы и что отличительной чертой их характера является «склонность к рутине и консерватизму».
Другая книга поведала нам, что национальный характер голландца возбуждает больше удивления, чем симпатии: некоторые его черты сложились во времена весьма отдаленные и не претерпели с тех пор больших изменений.
Современный американский журналист, хорошо знающий Голландию, писал: голландским традициям можно удивляться без конца, а часто повторяемая в этой стране фраза «Мы этого никогда не делали» может взбесить иностранца, потому что, в сущности, никаких других разумных причин для того, чтобы чего-то не делать, нет. Но раз этого не делали прежде — зачем делать теперь?
Анни вела нас в старую часть города. На нашем плане некоторые ее достопримечательности были уже amp;apos; отмечены крестиками во время прежних походов. Мельком взглянув на план, Анни сказала, что при пользовании им надо обязательно обращать внимание на окончание названий. Помним ли мы название площади, которую пересекли сразу за внешним кольцом каналов?
Еще бы нам не помнить, если мы два, а то и четыре раза в день топчем ее камни! Это площадь Лейдсеплейн.
— Верно, — одобрила Анни. — Потом мы шли по улице Лейдсестра-ат. А если бы свернули на квартал влево, то вышли бы на Лейдсеграхт. «Плейн» всегда площадь, «страат» — улица, «грахт» — канал, а также набережная канала, застроенная домами. Как у вас говорят несколько грубовато, «зарубите это себе на носу» — и вы всегда легко найдете то, что вам нужно.
Перед тем как углубиться в старую часть города, мы подошли к оживленному перекрестку. Велосипедисты мчались, лихо наклоняясь на повороте. Мы стали что-то говорить Анни об удивительном их мастерстве и хладнокровии. Анни расхохоталась:
— Я уже рассказывала о поездке в Москву с нашими туристами. Ну, мы, конечно, были в Большом театре, потом в маленьком театре у памятника Маяковскому, куда у вас очень трудно достать билеты, наконец, пошли в цирк. Мои друзья были в восторге. Особенно им понравились дрессированные медведи. Но один, номер они совершенно забраковали. Знаете, какой?
