России всегда не хватало времени. История всегда сжимала ее в своих стальных беспощадных объятиях. В надрывные предвоенные годы Советский Союз запускал свои домны, строил авиационные и тракторные заводы, готовил серии танков для будущей кромешной войны. Победа, которая подарила нам пятидесятилетие мира, включающее сонное прозябание брежневских десятилетий, стала результатом стремительной гонки, в которую было включено предвоенное поколение. Сегодня снова счет идет на месяцы и недели. Сознает ли нынешняя власть трагичность сложившегося положения? Обладает ли она стратегическим мышлением? Имеет ли Путин на запястье хронометр, который мерит не только скорость на горных альпийских трассах, но и отпущенные нам исторические мгновения? Долго ли продлится та страшная ситуация, когда все российские финансы, весь заработанный страной приварок уходит за рубеж, питает чужие корпорации, оставляя обескровленным народное хозяйство России?
Сюда, на заводы, в лаборатории, должны быть направлены сконцентрированные средства. Ученые, сохранившие за "десятилетие погрома" свои открытия, готовы предложить России уникальные проекты и концепции. Рабочие, среди хаоса и разорения сохранившие свои станки, свое мастерство, готовы включиться в созидательную работу. Но правительство, рыхлое, колеблющееся, напоминающее компанию господ, собравшихся для игры в покер, — готово ли оно, вооруженное политической волей и национальной отвагой, реализовать эти проекты и эти умения?
В цеху, на разных высотах, под разными углами, в металлическом небе, в снопах металлического искрящегося солнца, двигаются элементы реакторов. Огромные чаши, цилиндры, параболоиды. Похожи на летающие тарелки, космические челноки, небесные модули. Кажется, что здесь, в невесомости, в безвоздушном космосе, происходит стыковка огромного орбитального города. Людей почти не видно. Высоко, в стеклянной корпускуле кабины, мелькнет лицо крановщика, похожего на космонавта.
Машины рождают машины. Они создаются здесь, в Ленинграде, в Санкт-Петербурге, как продукт высочайшей культуры, итог огромной истории, где русский народ творил оружие, дворцы, картины и книги, одновременно создавая свое государство, протяженностью в десять часовых поясов. Эти зеркальные параболоиды и сферы в своей красоте и гармонии сравнимы с Мадонной Литой, висящей в Эрмитаже. Таинственным образом в них светятся муза Пушкина, мистический гений Достоевского, волшебный стих Блока. В устье Ижоры, где она впадает в Неву, князь Александр выиграл битву над шведом, за что и был наречен Невским, — в легированной нержавеющей стали туманно вспыхнет голубоватый доспех князя, сверкание русского меча.
"НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ" — это понятие приложимо ко временам Киевского княжения и московской Руси. Приложимо к русскому царству и к петербургской империи. Им оперировал Сталин в пору "красной" советской империи. После десятилетия козыревского предательства, когда Россию топтали ковбои, понятие "национальные интересы" мучительно возвращается в политическое и народное сознание. "Быть или не быть России? Быть или не быть Родине?" — об этом говорят в министерствах и семьях. Бывают мгновения истории, когда человек, является ли он богачом или бедняком, владельцем концерна или скромным рабочим, принадлежит ли он к "левой" партии коммунистов или является консерватором, — ему один критерий: спасает ли он гибнущую Родину, служит ли национальным интересам, или же он враг Родины, служит интересам противника, и тогда его энергия, его капиталы, его сознание работают на другую страну. Сумеют ли новые владельцы Ижорских заводов пропитаться "национальными интересами", преодолеть личностный и корпоративный эгоизм, осознать себя наследниками величайшей экономики, величайшей истории? От этого претворения, от превращения Савла в Павла, превращения воды в вино и камня в хлеб, — зависит судьба России, чья индустрия больше не принадлежит всесильному государству, не принадлежит сплоченному народу. Она находится в руках малоизвестных, часто сомнительных, не проверенных историей персонажей, которым еще предстоит превратиться в лидеров национального капитала. Или же вместе со всем обществом свалиться в страшную, дымящуюся пропасть.
На стапелях — стальное кольцо, сквозь которое свободно может проехать автомобиль. Внутри кольца носятся вспышки света. Кажется, что по кругу мчится огненная, искрящаяся белка. Юноша с прозрачным щитком держит шлифовальную машинку, снимает с зеркальной поверхности невидимые пылинки. Поверхность должна быть безупречна, отшлифована до микрона, ибо в эту поверхность ударит бесшумная ядовитая радиация, изменит структуру стали, ослабит кристаллическую решетку металла. С годами реактор устанет, износится, и его придется выламывать, выкорчевывать из бетонного монолита станции.
Подхожу к этому сияющему кольцу, приближаю к нему лицо. Оно отражается в зеркале. Вижу свои зрачки, губы. От моего дыхания зеркальная сталь покрывается легкой дымкой. Сквозь это огромное стальное кольцо, как сквозь подзорную трубу, виден не только цех. Виден мир в хитросплетении политических тенденций, соперничества, запутанных и роковых противоречий. Видна Индия, где только что случились разрушительные землетрясения, которые потребуют от страны огромных ресурсов на восстановление, и ижорские рабочие, обсуждая индийскую трагедию, одновременно думают, хватит ли у индусов денег, чтобы заказать реактор в России. Отсюда виден Китай, могучий, неуклонный, строящий свою ядерную индустрию, укрепляющий ядерное оружейное производство, Китай, которому мы помогали в послевоенные годы, помогаем и теперь своим интеллектом, своим атомным индустриальным. Видна Америка, с нарастающим раздражением наблюдающая за российско-китайским сотрудничеством, полагающая, что создаваемые на "Ижорах" реакторы еще больше усилят Китай, мешая Америке стать единственной, доминирующей сверхдержавой. Отсюда заметна, невидимая в обычном мире, тонкая и мучительная борьба, которую ведет нынешняя русская власть, стараясь вывести Россию из-под жестокого американского контроля, куда загнал ее Ельцин. Вопреки американским запретам, мы поставляем в Бушер технологию. Вопреки американскому желанию, мы сохранили на своем посту ректора Савельева, замечательного патриота-петербуржца. Кончились времена Собчака, который, словно дрозд, только и умел, что оглашать воздух своими трескучими, либеральными трелями, превратив нарядный Петербург в город трущоб, обвалившихся скользких фасадов. Собчак за годы своего правления ни разу не был на Ижорском заводе. Яковлев появляется здесь не первый раз, связывает с возрождением завода возрождение города.
Двигаюсь по огромному цеху среди белых, тесно составленных колонн. Это не колонны Исаакиевского собора, не колоннада собора Казанского. Эти белые, нарядные, медицинского вида цилиндры являются контейнерами для хранения радиоактивных отходов. Сложная машина безопасности, в которой, как в темнице, закупоривается, хранится под семью запорами переработанное ядовитое топливо. Нержавеющий цилиндр, созданный из сверхпрочной стали, замуровывается в бетон. Марки этого бетона засекречены, хранятся под грифом "секретно", идут на строительство подземных бункеров, ракетных шахт, которые должны выдерживать разящий удар прямого ядерного попадания. В эти белые бочки загрузят отработанные твеллы, завинтят их намертво, с осторожностью повезут в далекие сибирские хранилища, где они под землей будут ждать полвека, покуда не начнет затухать, распадаться на сопутствующие элементы их смертоносная начинка.
Когда случился энергетический кризис Приморья, когда лопались одна за другой чугунные батареи, замерзали младенцы и старики, обезумевшие от страдания люди перекрывали Транссибирскую дорогу и Шойгу, как гневная валькирия, прилетал в Приморье, казнил и миловал, менял ржавые коммуникации, стучал кулаком на обезумевших администраторов, директоров полудохлых ТЭЦ, когда Чубайс разглагольствовал о необходимости очередной реформы, грозя продолжением "веерных отключений", — здесь, на заводе, видели эту драму по-своему. Говорили, что следовало довести до конца задуманный советский проект и построить в Приморье атомную станцию, как это сделали на Кольском полуострове в Заполярье. Тогда бы Приморье не знало электрической беды, было бы насыщено теплом и светом.
Кончаются драгоценные нефть и газ. Кончается углеводородная энергетика. Изнашиваются турбины и генераторы тепловых электростанций. И нет альтернативы ядерной энергетике. В Минатоме подготовлена "ядерная программа". В ней — будущее развитие России, будущая безопасность России, неотделимая от реализации этого грандиозного ядерного суперпроекта.
