Список этот далеко не полон. Понятно, что для многих (хотя далеко не всех) этих предметов в мире без нефти были бы найдены какие-то замены. Но столь же очевидно, что в большинстве случаев они были бы менее удобны и эффективны. Наверняка почти все эти замены стоили бы ощутимо дороже, являясь в том, безнефтяном, обществе предметами роскоши, доступными лишь немногочисленной элите.
Убедительно? Опять же не для всех. Один очень уважаемый мной автор возражает. Говорит: Идею перехода к цивилизации 1-го типа вполне можно противопоставить не слишком-то глубоким «пророчествам» олдувайцев. И одним из условий этого перехода, безусловно, будет пусть вынужденный, но отказ от бездумного сжигания практически дарового, но очень полезного для совсем иных целей сырья. Если человечеству суждено еще какое-то время оставаться биологическим видом этого мира, такой путь наиболее вероятен. С приближением «пика нефти», скорее всего, цены на нее вырастут ровно настолько, что станет безумием ее жечь, а на химические нужды хватит еще надолго.
Но дело в том, что вся эта химия, включая стульчаки для унитазов, тоже не проблема, так как всеми ныне воспеваемые нанотехнологии – уже реальность. А что это такое? Это вмешательство в вещество на атомарном уровне. Берешь молекулу, переставляешь атомы, получаешь новое вещество. Конечно, не завтра, но, взяв пучок травы и, поместив его в персональный «репликатор» (термин, по крайней мере, уже есть), который стоит у тебя на столе, через несколько минут получишь стакан молока и жареный бифштекс, исключив тем самым ненужного посредника – корову. Но дело к тому идет. А пока суть да дело, нефтеносных песков и горючих сланцев в качестве сырья для химической промышленности надолго хватит.
Вот такая просвещенно-корнукопианская точка зрения.
Грузите нефть бочками
По подсчетам компании «Шеврон» человечество расходует 1500 баррелей нефти в секунду. Видимо, это и есть наша межгалактическая визитная карточка, главная цифра, характеризующая современное состояние дел на Земле. Показатель нашей силы. (И слабости тоже.)
Но баррель – это много или мало? Кто-то подсчитал, что один баррель эквивалентен 25 тысячам часов физического труда человека. По крайней мере, если считать через усилия, необходимые для толкания автомобиля вручную (и в сравнении с количеством бензина, необходимого для передвижения на такое же расстояние).
Если хотите пересчитать на привычные меры, то в каждой метрической тонне – примерно 7,2 барреля (хотя для разных сортов нефти коэффициент пересчета в метрические тонны может отличаться). Но и в американских галлонах получается довольно странная цифра – 42. А галлон – это 3,8 литра. Значит, в барреле около 159 литров. В тонны количество нефти, в зависимости от ее плотности, переводится через разные коэффициенты. Но вообще экономисты любят использовать такую «ненаучную формулу»: 1 баррель в день – 50 тонн в год.
Откуда же баррель взялся? И что означает само это слово, не сходящее теперь со страниц газет, в том числе и российских?
А значит оно, в переводе с английского – просто «бочка». Именно обыкновенная, житейская бочка.
Можно было бы так даже и говорить и писать: бюджет России, например, сверстан из расчета цены нефти 50 долларов за бочку. Но не солидно как-то звучит…
В деревянных бочках-баррелях американцы возили и хранили виски. По технологии, по размеру идущих в дело досок и так далее, производителям было удобно изготавливать их именно такого, а не какого-нибудь другого объема (существовало, впрочем, два-три разных варианта, но в итоге возобладал один).
И вот, когда в 1859 году в Пенсильвании был открыт современный способ добывания нефти из-под земли, никакой другой подходящей тары для жидкости в нужных количествах под рукой не оказалось. Так что размер барреля – это историческая, почти анекдотическая случайность и результат пристрастия людей к алкоголю.
Потом, когда потребовалось производить бочки в большом количестве, целенаправленно для перевозки нефти, размер немного подкорректировали, но лишь слегка, так, чтобы не ломать сложившихся бочарных технологий.
Баррели грузили в товарные вагоны и везли к местам очистки и затем к потребителю в больших городах.
Огромным достижением стал переход на производство железнодорожных цистерн – так перемещать нефть было и дешевле, и безопаснее.
Но к тому моменту к бочке, как единице измерения, привыкли все – и торговцы, и потребители, и компании. Баррель закрепился в общественном сознании, утратил прямую ассоциативную связь с горячительным напитком.
Некоторое время Европа сопротивлялась американскому слову, но потом сдалась. В советское время выражать количество нефти в баррелях считалось идеологически неправильным, и приходилось всё пересчитывать в метрические тонны. Но рухнул СССР, а с ним вместе и последний бастион сопротивления. Понятное дело – если цены продукта по всему миру исчисляют в долларах, то и единицей измерения его объема удобно пользоваться американской.
И важнейший с точки зрения торговли показатель: плотность нефти тоже исчисляется в американских единицах – в градусах, но не виски, не алкогольных, а API (American Petroleum Institute). Вообще этот институт, существующий с 1919 года, поддерживает около 500 различных мировых стандартов. Но чаще всего встречается именно этот показатель – плотность, от которого зависят и тяжесть, и вязкость нефти и, в конечном итоге, ее цена.
Институт выбрал произвольную, но довольно удобную отправную точку (так сложилось исторически) – 10 градусов, выше которой нефть всплывает на поверхность воды, а ниже – тонет. Измеряется плотность гидрометром. «Легкая» нефть начинается с 31 градуса, а «тяжелая» – всё, что ниже 22.3 градуса. Но самые ценные виды нефти – с плотностью от 40 до 45 градусов.
Тяжелые виды – битум, например, имеют плотность ниже 10 градусов, при переработке градусы повышаются до 31 и выше – получается синтетическая «легкая» нефть.
Плотность американского эталона, WTI – Западно-Техасской Усредненной – приближается к 40 градусам, а потому она высоко ценится, и должна по идее стоить дорого. Она, к тому же, «сладкая», в ней мало серы (меньше четверти процента). Английская Brent, которая служит эталоном для двух третей мирового рынка, тоже считается «сладкой», но всё же серы в ней больше – (0,37 %) и градусов API она тоже меньше «нагуляла» – порядка 38. Российская экспортная смесь Urals и того тяжелее – только около 31 градуса (там, впрочем, возможны варианты). А вот содержание серы в ней почти в четыре раза выше, что значит, она «кислая», с ней больше возни при очистке. По логике она должна быть значительно дешевле техасской, поскольку для получения тех же нефтепродуктов, при переработке, уйдет больше энергии и материалов, а значит и денег. Но логика супермаркета здесь не всегда применима. Что на рынке в последнее время происходит, и почему более «тяжелые» Brent и даже российская Urals стоят на рынке сейчас дороже – сие тайна великая есть, но об этом речь пойдет ниже, в главе «Как ею торгуют».
Но, возвращаясь к бочкам. В России в XIX веке тоже возили в них нефть. Во всяких – какие под руку подвернутся. Тащили эти бочки на повозках, везли на арбах, грузили на баржи в Каспийском море. Братья Нобели боролись за строительство нефтепроводов, пытались наладить производство вагонов-цистерн, но добились лишь относительного успеха. Проблема транспортировки и тары оставалась долгое время центральной (см. главу «Братья Нобели и дырка от бублика».
Сегодня Россия торгует не бакинской, а сибирской нефтью. И название для нее тоже пришлось взять английское – Urals, что же поделаешь, экспорт… Почему, кстати, «Урал»? Ну, надо было что-то такое придумать, легко узнаваемое, русское…. Хотя, на самом деле, это смесь тяжелой и «кислой», с высоким содержанием серы, татарской и ханты-мансийской нефти. В Восточной Сибири правда, добывается более качественная, «легкая» нефть, и этот сорт называется Siberian Light. В последнее время ее норовят продавать отдельно, для чего везут в цистернах, а не пускают по трубопроводу, чтобы она, такая качественная, не смешивалась с низкосортными, плебейскими сортами.
