Российские экстремисты нередко принимали участие и в чисто уголовной деятельности иностранных анархистов. Русский революционер Николай Софронский бежал от преследований во Францию, где, как и многие эмигранты, оказался в стесненном финансовом положении. Он связался с группой французских анархистов, занимавшихся подделкой и сбытом десятифранковых золотых монет. Софронский привлек с десяток помощников и занялся продажей их продукции(141).
Представители различных национальных революционных групп Российской Империи также охотно шли на сотрудничество с зарубежными анархистами (члены ПСР начали налаживать с ними связи уже в 1901 году)(142). Но с середины 1890-х годов радикальные националисты предпочитали иметь дело с экстремистски настроенными европейскими националистами. Это относится и к армянским националистам, среди которых был человек, фигурировавший в полицейских донесениях как Хан. Он называл себя умеренным агитатором за освобождение Армении, что помогало ему получать существенные денежные субсидии от сограждан, не любивших насилие. Однако, по словам его товарищей-революционеров, Хан был убежденным интернационалистом-террористом, он даже жертвовал часть собранных им денег русским экстремистам и активно сотрудничал с различными радикальными националистическими группами на Балканах(143). Взаимопомощь между армянскими революционерами и радикальными националистами за границей продолжалась и в первые годы двадцатого столетия, и в 1905 году российские полицейские власти знали о том, что армянские дрошакисты не только действовали совместно с русскими экстремистами, но и сотрудничали с македонскими революционерами (в частности, при ввозе оружия и взрывчатки на Кавказ по Черному морю)(144).
В подавляющем большинстве случаев российские террористы охотно принимали любую боевую помощь, предлагавшуюся иностранными товарищами, причем анархисты часто брали на себя координацию действий интернационалистов. В 1907 году Боевая интернациональная группа под руководством российских анархистов, живших за границей, создала из своих членов специальный Боевой интернациональный отряд для совершения ряда актов политического и экономического террора в России(145). Не ясно, действительно ли в эту группу входили иностранные экстремисты, но вскоре после взрыва насилия в России в 1905 году европейские, и особенно итальянские, анархисты выразили желание быть в авангарде русского антиправительственного движения, создавать отряды добровольцев для участия в российской революции и ехать в Россию. Они писали страстные обращения к известным российским анархистам за границей, испрашивая совета, как им лучше действовать, и предлагая взрывные устройства; они даже изучали русский язык(146). В 1906 году российские полицейские власти получили сведения о том, что итальянские анархисты планировали покушения на жизнь Николая и султана Османской империи(147).
Несколько иностранных экстремистов сумели приехать в Россию. Французский анархист, называвший себя Робертом и утверждавший, что он участвовал в неудавшейся попытке взорвать в Париже карету, в которой ехали президент Франции и король Испании, поехал в Одессу с намерением продолжать там свою террористическую деятельность(148). Однако чаще иностранные радикалы выбирали для своей террористической деятельности окраины империи. Прусский гражданин Франц Глотт был террористом в Латвии и поддерживал тесные связи с революционерами в Берлине(149). Революционеры на Кавказе довольно часто пользовались помощью товарищей из различных районов турецкой Армении и Закавказья, именно они и сыграли главную роль в покушении на князя Голицына в Тифлисе в 1903 году(150).
К 1907 году, когда ситуация в России перестала благоприятствовать революционерам, они еще более охотно стали принимать в свои ряды иностранных союзников. Несколько европейских анархистов, посвятивших себя (независимо от своей национальной принадлежности) борьбе с силами традиционного порядка, даже занимали ведущие посты в российских революционных организациях. Август Ватерлос (Иоганнес Гольцман), бельгийский подданный, несколько лет действовавший вместе с немецкими анархистами под кличкой Сен-Гой, в начале 1907 года приехал в Россию, чтобы уговорить российских товарищей участвовать в международном конгрессе анархистов в Амстердаме в том же году. Ватерлос посвятил себя делу освобождения Западной Европы, и ему удалось наладить связи с анархистами в Варшаве, участвовавшими в заговоре, целью которого было убийство германского императора Вильгельма. Радикалы считали, что Вильгельм оказывает давление на российское правительство с тем, чтобы оно усиливало угнетение поляков. И, что было для них важнее помощи полякам, Ватерлос и его соратники надеялись, что столь громкий теракт поднимет дух анархистов во всем мире. По приезде в Варшаву в марте 1907 года Ватерлос увидел, что варшавским анархистам остро не хватает денег, и решил исправить ситуацию. Он договорился с членами ППС в Ковно и в Лодзи и в июне того же года руководил неудавшейся попыткой экспроприации денег у богатого еврея в городе Озоркове, при которой был арестован польской полицией(151).
Таким образом, иностранные революционеры оказались верными товарищами и помощниками в борьбе против царской власти, и российские эмигранты в Европе пытались отплатить им тем же при каждом удобном случае, помогая западным экстремистам проводить подрывные операции в их странах. Особенно активны они были перед революцией 1905 года, после начала которой многие радикалы вернулись обратно в Россию. Лев Алешкер (А. Даль), известный анархист-коммунист, был одним из тех, кто вернулся на родину. До 1905 года он сотрудничал с французскими экстремистами и работал исключительно на дело анархизма за пределами России(152). Члены антиправительственного националистического Финского освободительного союза жертвовали крупные суммы денег европейскому революционному сообществу, особенно на террористические операции. В октябре 1909 года, например, финны перевели сто тысяч франков со своего счета в Офре Норландс Банк в Стокгольме радикальному Трибуналу Международного освободительного союза в Париже специально для совершения громких политических убийств(153).
Перед первой мировой войной иностранные радикалы часто обращались к российским революционерам за помощью в решении политических и дипломатических задач террористическими методами. В начале 1914 года, например, несколько болгарских анархистов просили у русских содействия в подготовке покушения на жизнь российского министра иностранных дел Сергея Сазонова, которого, как они утверждали, болгарский народ считал главным виновником всех дипломатических трудностей Болгарии в 1913 году(154). Связь российских революционеров с сербской организацией «Черная рука» является хорошо известным фактом, хотя не ясно, насколько хорошо они были осведомлены о подготовке убийства эрцгерцога Фердинанда в Сараево в июле 1914 года(155).
В Российской Империи радикалы также демонстрировали свою приверженность интернациональному революционному делу, поддерживая борьбу с традиционным строем в таких беспокойных регионах, как Персия, а иногда иностранные экстремисты выбирали Россию своим полем боя. Радикальная персидская организация «Муджахиды» совершала в 1907 году на Кавказе теракты против персидских официальных лиц(156). В 1908 году российские власти узнали, что на Кавказе революционеры были замешаны в доставке оружия в Персию и что при неудавшемся покушении на жизнь шаха Муха-меда Али в Тегеране в том же году использовалось оружие российского производства, вероятно, из Баку или из Ленкорани. Некоторые армянские и грузинские экстремисты лично перевозили оружие через границу в Персию и участвовали там в революционной борьбе(157).
Российский терроризм послужил катализатором роста революционного движения в таких неевропейских странах, как Индия, где в 1906 году экстремисты заявили: «Дни молитвы прошли… Смотрите на пример Ирландии, Японии и России и следуйте их методам»(158). Согласно Лакеру, британская комиссия, расследовавшая терроризм в Индии, отмечала, что националистическая пропаганда многое заимствовала из «русских правил» революционного насилия и что были случаи прямого сотрудничества — например, когда индийские террористы получали от ПСР инструкции по террористической практике. В 1908 году русский инженер-химик передал индусам в Англии руководство по производству бомб, переведенное русским студентом на английский язык, для революционного Общества Свободной Индии в Лондоне. Руководство было размножено и послано в Индию(159).
Таким образом, мы видим, что сторонники террора поддерживали экстремизм независимо от идеологии и даже национальной ориентации лишь бы он был направлен против существующих порядков. Разногласия по теоретическим вопросам среди разных политических группировок были менее важны, чем практические действия. Более того, склонность большинства российских экстремистских организаций к объединению для успеха террористической деятельности приводила к определенной размытости границ между отдельными группами; это позволяет предположить, что российские политические партии еще не достигли высокого уровня самоопределения; они были скорее движениями, а не партиями в точном смысле этого слова. Рядовые радикалы российского левого блока и их лидеры редко видели в догматических, организационных или даже национальных границах препятствие к деловому сотрудничеству(160). Считая всех революционеров в России и во всем мире братьями по духу, они не боялись действовать единым фронтом.
