С арестом Василия Кука УПА прекратила существование. Борьба в Украине завершилась полным разгромом.
Дискуссионным остается вопрос: сыграла ли свою роль память об УПА в успехе борьбы за независимость Украины в конце 80-х — начале 90-х годов XX столетия? За редким исключением, бойцы УПА, которые ушли в подполье, до независимости не дожили. Однако можно думать, что они обеспечили определенную преемственность своей борьбы — по крайней мере, в Западной Украине, которая и стала основным плацдармом сторонников независимости в эпоху перестройки.
Преследуемый эмигрант и главный проводник ОУН
Как уже говорилось, Степан Бандера и некоторые его соратники в сентябре 1944 года были освобождены. Отвергнув предложения германских властей о сотрудничестве, он оказался в ситуации бездействия. За пределами Украины без всякой надежды возвратиться туда, увидеть ее свободной и независимой, на полулегальном положении, в очень сложных материальных условиях. И самое худшее то, что по некоторым принципиальным вопросам взгляды его бывших единомышленников, соратников и побратимов внезапно — конечно, это происходило постепенно, но проявилось сразу, — диаметрально разошлись. О жизни Бандеры этого периода известно мало. Порой трудно определить, где правда, а где вымысел. Но на основании имеющихся данных условно его жизнь можно разделить на три части.
Первая — политическая деятельность, которая хотя и была в силу определенных условий нелегальной, все же более известна, несмотря на полную противоречивость сведений. Следующая — его личная жизнь, которая тоже должна была быть законспирированной; и третья — это малоизвестная и покрытая тайной история покушений на него.
Об общественно-политической части жизни Бандеры существуют, опять же, весьма противоречивые сведения. Это касается даже воспоминаний его современников, людей, которые в то время знали Бандеру, общались с ним. Что уж говорить о свидетельствах иного рода, которые, несмотря на их активную пропаганду, все же не могут считаться достаточно правдивыми.
Известно, что Степан Бандера, отклонив все предложения и посулы нацистов, тем не менее продолжал тесно с ними сотрудничать. Якобы в составе 202-й команды абвера в Кракове он занимался подготовкой диверсионных отрядов ОУН. Нелепость этого утверждения очевидна. Однако приходится доказывать обратное, потому что и сейчас многие отстаивают эту версию. Таким людям можно указать на несколько несоответствий: во-первых, никакие диверсионные группы ОУН не проходили подготовку у нацистов, по крайней мере, на исходе войны; во-вторых, как таковой абвер к тому времени фактически прекратил существование после того, как его шеф, адмирал Канарис, оказался замешанным в заговоре против Гитлера, закончившемся неудачным покушением. Наконец, отказавшись сотрудничать с немцами, мог ли Бандера войти в какие бы то ни было нацистские структуры? Проще предположить, что немцы, выпустив его на волю, продолжали держать его под наблюдением. Приходится признать историческую недобросовестность тех авторов, которые утверждали, что Бандера активно работал в абвере. Или, проще говоря, налицо очередной миф, созданный советской пропагандой.
Вот другой пример, несколько иного рода. Якобы летом 1945 года С. Бандера выпускает секретный указ, в котором, в частности, говорится о необходимости «немедленно и максимально тайно… вышеупомянутые элементы ОУН и УПА (тех, кто может сдаться властям) ликвидировать двумя способами: а) направлять большие и незначительные отряды УПА на бой с большевиками и создавать ситуации, чтобы их уничтожали Советы на постах и засадах». Во-первых, хотелось бы спросить автора (авторов?) этой инсинуации: откуда им стало известно о секретных указах руководителя ОУН? Во-вторых, в тот момент Степан Бандера находился не в том положении, чтобы давать подобные распоряжения. Как таковой власти у него тогда не было. И наконец, в-третьих: несмотря на некоторые не лучшие черты своего характера, Бандера просто по-человечески не мог издавать такие указы. Снова приходится говорить о «бандеровском мифе». Только в этом случае миф создан не пропагандой, а, скорее, основан на провокации органов внутренних дел, выпускавших и распространявших подобные опусы. Вот уж кому это было выгодно, так только им, дабы дискредитировать не только самого Бандеру, но и все движение УПА как в глазах простых обывателей, так и самих воинов.
И наконец, хотелось бы привести еще один «замечательный» рассказ. Якобы зимой 1944/1945 года в результате стремительного наступления Советской Армии Бандера внезапно оказался на освобожденных территориях в Кракове, откуда его по личному указанию Гитлера выводил знаменитый диверсант Третьего рейха Отто Скорцени. Этот агент экстра-класса, как известно, занимался только очень важными для фашистов персонами (например Муссолини). Комментарии, как говорится, излишни.
Еще сидя в концлагере, Бандера живо интересовался событиями, происходившими в Украине. Один из его сторонников, Евгений Стахов, поддерживал тесные отношения с женой Степана, Ярославой Опаривской, передавая через нее все новости.
Кстати говоря, этот человек послужил прототипом Евгения Стаховича из романа А. Фадеева «Молодая гвардия», которого автор сделал главным виновником провала этой организации. Многие знали, что имелся в виду Виктор Третякевич, но Фадеев на вопрос, почему он всех героев своего романа назвал настоящими именами, кроме этого случая, ответил, что сделал это ради его родных, которые были заслуженными людьми. А вот ответ на вопрос, почему автор назвал его именно Евгением Стаховичем, состоит в том, что националистическое подполье в Краснодоне создавал именно Евгений Стахов, и Фадеев, который имел доступ к секретным документам, не мог этого не знать. Можно также добавить, что после выхода на экраны фильма «Молодая гвардия» Евгений Стахов, который в то время уже находился в Америке, выступил в печати с опровержениями фальсификаций в фильме и романе. Одновременно по Донбассу стали ходить слухи, что Олег Кошевой не был расстрелян немцами и что это именно он находится за океаном.
Вот как этот человек вспоминал о периоде заключения Степана Бандеры: «Я узнал, где живет жена Степана Бандеры: на Дальманштрассе, 8 — это была тайная квартира ОУН, о которой мало кто знал… Жену Бандеры, Славу Опаривскую, я знал еще со студенческих лет жизни. Мы вместе входили во Львовскую студенческую общину в 1938 году. Когда пришел к ней на Дальманштрассе, она сразу начала протестовать: дескать, она под надзором гестапо, ей запрещено с кем-нибудь встречаться и разговаривать — поэтому не хочет из-за меня иметь проблемы. Я не уходил. «Хочу вам рассказать, что творится в Украине, что происходит в ОУН. А вы увидите Бандеру, перескажете». Спрашиваю ее, когда она с ним встретится. «Может, завтра или послезавтра, но выйдите из комнаты, так как сейчас может прийти офицер гестапо…» Я дальше с ней спорю, и тут раздался звонок. Она отворяет дверь — на пороге Шарф. Тот же самый, который обещал мне: «Стахов, если я вас еще раз поймаю, вы никогда не выйдете из концлагеря». Сердце у меня тут же екнуло. А он говорит: «Господин Стахов, что вы здесь делаете?» — «Мой брат в криминальной тюрьме, — говорю, — я приехал в Берлин его навестить». — «О, так я вам могу помочь. Я передам госпоже Бандере, когда вы с ним сможете встретиться». Я подобного совершенно не ожидал, что он со мной так по-хорошему, дружески будет говорить. Просто оцепенел от удивления. А Шарф: «Позвоните по телефону завтра госпоже Бандере в 12-м часу. У нее будет встреча со своим мужем в час, тогда, может, и вы встретитесь с братом…»
Я быстро собираюсь и изо всех сил спешу на главную квартиру гестапо, где шефом был Гиммлер. Там и сидели мой брат и Бандера. Надо было пройти тщательный контроль. Гестаповцы, которые стояли на входе, подробно записывали время, когда ты вошел, и куда идешь. Сначала я прошел к Шарфу (его, кстати, весной 1943 года во Львове застрелил Маевский), потом меня вызвали в коридор. Там на лавке Степан Бандера разговаривал с женой. С другой стороны были мы с братом. Посередине сидел эсэсовец. Украинского он не знал, поэтому просил говорить по-немецки. Но время от времени мы все-таки переходили на украинский, и я рассказал о терроре, об арестах, о том, что мы начали войну против немцев. Бандера передал жене грязное белье, которое я должен был забрать, так как в воротничках были спрятаны письма Лебедю. Я об этом знал и должен был отвезти письма адресату».
Что же касается периода непосредственно после освобождения, то о нем также есть свидетельство, на этот раз женщины, активистки национального движения Галины Петренко. Кстати, ее воспоминания достаточно интересно характеризуют Степана Бандеру не как значительного деятеля в украинском национализме, а просто как человека, мужа и отца.
